Глава 34, сумасшедшая охотница. (1/2)

Лавировавшая между аккуратно разложенными людьми Картер подошла к О’Нилу, составлявшему молчаливую компанию Тилку и Джексону, сидевшему на своём рюкзаке у облупленной мозаичной стены холла и вяло гладившему Цейлона.

- Сэр, я наложила координатную сеть и вычислила значения, ближайшие к Акрополю, - доложилась Картер.

- Отлично, выдвигаемся налегке, - пружинисто поднялся засидевшийся боец. – Цейлон, ты куда?

Вскочивший пёс-голем метнулся вовсе не в сторону выхода.

- Несносный пёс, отыскал подземный ход и даже не гавкнул, - буркнул Джонатан, не горя желанием пересекать зал с бывшими охотниками, между которыми метались медики.

- Ты не угадал, Джек, - без улыбки выдохнул Дэниэл, когда пёс примчался с пакетом сухпайка, на этикетке рис с рыбой и кетчупом.

- Верно, наберём еды. По пути раздадим. Бенджамин, вы тут? – Джек внезапно обернулся и щёлкнул по зеркальцу на груди Картер, моргнувшей и глянувшей вниз.

- Да, полковник О’Нил, - раздался унылый голос Крайтона.

- Вышлите сюда ещё партию гумпомощи, медикаменты, боеприпасы и вторую с третьей команды.

- Я передам, сэр.

Все четверо членов команды О’Нила перетряхнули разгрузку, готовясь.

Из ранее доставленной гумпомощи остался всего один блок сытных ореховых шоколадных батончиков, к нему добавились пачки хлебцев и упаковки сухпайков, которые сложили в рюкзак Тилка, как самого выносливого в группе.

Цейлон повёл команду почти напрямик.

- Дерьмо, я занимался паркуром, но Тилк делает меня как ребёнка, - пожаловался О’Нил после очередной серии прыжков по развалинам группы домов, обходить которую никто не стал из-за желания двигаться там, где ветер сдувает трупный смрад и вонь испражнений.

- Аналогично, - чуть улыбнулась Саманта, более лёгкая и гибкая.

- Пожалуй, я промолчу, - Дэниэл не отставал к своему огромному изумлению. И ему хватало координации балансировать наверху разрушенной стены и совершать полутораметровые прыжки, о чём он раньше и помыслить не мог, - всего-то поноси в себе гоаулда…

- Я вдвое старше, Джек, - невозмутимо заметил Тилк, легко объяснив умения.

- Э-э?! Ой…

- Осторожней! – воскликнул Дэниэл, когда Саманта оступилась.

- Ага… Тилк, ты выглядишь на тридцать, не на восемьдесят восемь, - удержавшаяся от падения Картер озвучила своё удивление.

- По летоисчислению Земли мне сейчас девяносто семь полных лет, - впервые признался неразговорчивый Тилк.

- Ого! Да ты чудесно сохранился, старик! – О’Нил впечатлился, умудрившись не оступиться при перепрыгивании провала.

- Симбионты держали в форме.

- Девяносто семь… - подивился и Дэниэл, настолько далеко в свою жизнь не заглядывавший. Цифра и внешний вид казались сумасшедшими, если не знать о том же Ра, прожившим в неизменно молодом виде двенадцать тысяч лет.

- Ну, не девяносто семь тысяч и ладно, - «успокоился» О’Нил. – Не забудь хотя бы за недельку шепнуть дату, когда тебе дарить девяносто восемь литров пива.

- Халкидского, - заранее пожелал будущий именинник.

- Оу, ты уверен, Тилк? Кажется, там в составе та же травка, которую на Абидосе используют как контрацептив, - «предположил» Джек, вполне выдерживающий темп и дыхание.

- Поэтому, - откликнулся впереди бегущий, ну, следом за псом.

Джек и Дэниэл одинаково хихикнули, вызвав подозрительный взгляд Саманты.

По пути охотники им не попадались, а забившаяся по норкам дичь сейчас кричала в жутких снах, внушаемых лунным диском, прежде целиком серебряным, а теперь там тёмный серп темнел.

Они удалились прилично, двухчасовая пробежка с препятствиями и виляниями продвинула команду более чем на девять километров в сторону Акрополя.

- Перерыв? – в спину Тилку выдохнул чуть запыхавшийся Джонатан. На самом деле не в спину, а в свой шлем, придававший глухой ночи вид сумерек, достаточных для ориентирования в ближайших ста метрах.

- Плачь, детский, - лаконично ответил здоровяк, остановившийся перед каким-то общественным строением, одним из тех редких зданий, где сохранилась дверь, а окна заколочены или вовсе заделы камнем на пыльно-песчаном растворе.

Цейлон тихо проскулил на очередном детском вскрике. Лицо О’Нила заиндевело. Картер тоже услышала и напряглась. Прибывший последним Джексон ничего не расслышал, кроме реплик Тилка и Джека в групповой канал.

- Эй, помощь пришла. Еда. Откройте, - постучал О’Нил, свернув шлем в каску, достав и засветив свой чакрам, проливший призрачно-голубой свет подстать местному солнцу и луне. – Мы не причиним вам вреда. Мы освободим вас от ошейников.

- Многие считают смерть благом, но не мы. Убирайтесь, пока целы, - изнутри дома раздался сонный хриплый старческий голос.

- Мы не убийцы, - полковник сердито отринул это обвинение.

- Я снимаю ошейники с живых. Со всех, кто желает освободиться от гнёта ложной богини. В вашем доме есть дети, мы их освободим в любом случае, хотите вы того или нет, - жёстким тоном изрёк Дэниэл, обычно мягкий и дружелюбный парень.

- Я открою, не надо ломать… - попросил всё тот же голос.

В доме завозились, вновь послышались стоны, до того приглушаемые ладонями. Видавшую виды и всё ещё сносящую невзгоды дверь отпер седовласый старик измученного вида, со взъерошенной бородой и сальными волосами, однако в более-менее приличном хитоне и кутающийся в мятую и грязную тогу, служившую одеялом. Он прищурился, силясь рассмотреть гостей.

- В недобрый час вы пришли. Входите, друзья, - хозяин дома посторонился.

Свет чакрам высветил большой холл, где люди разбили лагерь. Нечто вроде палаток из одежды и вуалей. Кое-где поднимались каменные стены из блоков, натасканных из города самыми предприимчивыми. В дальнем углу шумела струйка воды от питьевого фонтанчика, ныне разбитого, со следами копоти и оплавления.

«Сириус чертовски прав», - подумал про себя О’Нил, сжав кулаки.

В этом лагере были собраны дети, десятки. Это поразило Джека в полную силу, когда он увидел, что они лежат в обнимку, дрожат от страха, жмутся друг к дружке и пугливо смотрят на принёсших свет гостей. Принёсших - лунный свет. Самой старшей девочке около двенадцати, младшая с ней совсем малышка, с зажатыми во рту грязными пальцами. Как дети из третьего мира, из всех секретных миссий, о которых О’Нил когда-либо сожалел, дети без будущего, дети, которым суждено умереть с голоду, стать жертвами охоты или просто сдохнуть от полного равнодушия окружающих. И такая благотворительность в этом жестоком мире выглядела столь же подозрительно, как та первая мысль хозяина дома, решившего, что их пришли убивать и тем самым освобождать от ошейников.

Были тут и женщины, разных возрастов: от матрон до едва достигших совершеннолетия. Все худые и изможденные. Если кто-то из них когда-то и был красивой, то синяки, стресс и голод всё стерли с лица и фигур.

Вошедшая следом Саманта глухо ахнула, прикрыв рот ладонью.

Дэниэл с потёкшими из глаз слезами, мешающими видеть, молча подсел к мальчонке поблизости от входа. Тот вжался в стену и костлявые коленки своих спичечных ножек. Дэниэл сперва коснулся светящимся диском колтунов на голове – мальчонка всхлипнул от трёх окативших его волн облегчения. Правой рукой мужчина нащупал ошейник – хватило касания напальчниками для срабатывания нейро-интерфейса кара кеш, отправившего управляющий сигнал, раскрывший замок. Ошейник глухо упал на подстилку.

- Сэм, еда, - тихо произнёс Джек, сглотнув.

О’Нил не имел возможности снимать ошейники и не мог всех подряд подлечивать, а потому сыграл роль статуи свободы, встав посередь зала и высоко подняв свой светящийся чакрам. Тилк перевернул свой посох и зажёг лампу освещения; он быстро запер дверь, легко разобравшись с тремя болтами запора, и встал сторожем прежде, чем протянуть снятый рюкзак Сэм. Цейлон принялся облизывать личико девчушки лет девяти, которой и снился мучительный кошмар, быстро превращавший её в охотницу.

- Вы действительно их снимаете… - неровным голосом сумел выговорить старик, не веривший глазам своим.

- Да. Мы из группы ЗВ-один, Первый мир.

- Первый мир – Таврида, этот ад вокруг… - не согласился местный житель.

- Первый мир – это Земля, - перебил О’Нил. - Мир расселения людей через звёздные врата, чаппаай. Все таури оттуда, с Земли. Таврида первый мир для Гелоса, но всего лишь один из тысяч миров, куда гоаулды заселили нас, людей, таури. Земляне недавно начали освобождение людей от рабства паразитов, - вещал О’Нил, вполне сносно понимаемый стариком. - Я Джонатан О’Нил. Наш спец Дэниэл Джексон. Саманта Картер. Тилк из Чулака.

- Я Лаонидес из Дельф.

Больше никто не представился и не был представлен.

Две женщины продолжали безучастно валяться, остальные заинтересовано следили за спасителем с нимбом, прикладываемым к головам избавляемых от ошейников детей, в первую очередь детей, некоторые из которых начинали реветь, пуская слёзы и нюни даже после того, как Саманта всучивала им батончики, иногда суя прямо ко рту, чтобы дети начинали их кушать. Некоторых приходилось с рук кормить – они только рот разевали и жевали. Саманта от такого тоже расчувствовалась.

- Многие пытались убить богиню… Все они кормят червей в её саду… Артемиду все тут боятся и ненавидят… - ронял предложения Лаонидес, озираясь вокруг со слезами на глазах. – Ошейников нет только у её слуг. Все они меняются до неузнаваемости, когда принимают служение. Вы служите ей, да?.. – старик никак не мог поверить в реальность спасения.

- Мы не слуги и не рабы, Лаонидес, - более-менее понятно излагал О’Нил, старательно закрепляя приобретённые благодаря ошейнику навыки речи. - Мы пришли свергнуть Артемиду и освободить всех людей. Почти вся сотня сегодняшней дани уже свободна, все те, кто пожелал. Ещё около полутораста охотников обезврежены, их лечат. Лаонидес, зачем вы на самом деле устроили этот приют? – вдруг переключился на острую тему О’Нил.

Старик вздрогнул и осунулся, но через миг гордо поднял голову и расправил плечи, блестя сощуренными глазами на мокром месте.

- Мы не воины. Никто тут, - широким жестом обведя проснувшийся лагерь, безпрекословно подчиняющийся ему. – Дети выполняют работу, которую я не в силах. Падальщики. Приманки.

- Ясно. Без тебя их бы съели, с тобой они теперь звери… - без эмоций заключил О’Нил. Разгадка и решение… - Лаонидес, мы вас всех сейчас освободим, подлечим, накормим. И уйдём свергать Артемиду. После нас придут другие земляне или мы сами позже к вам вернёмся для переправки к чаппаай. Завтра вас всех эвакуируют, ждите.

- Уав, - тихонько гавкнул Цейлон, словно скрепляя обещание.

- Дай-то боже… - пережившему четыре Великие Охоты мужчине слабо верилось. За четыре года в этом аду Лаонидес многого и многих навидался, выдержав и выстояв наперекор всему, пусть и таким образом, что прошлый-я проклял бы нынешнего-я.

Освободив всех, Дэниэл, взяв себя в руки, помог Саманте заниматься кормлением звероватых детей. После всех детей ЗВ-1 сама перекусила, вместе с имевшимися в приюте взрослыми, жадно глотавшими разведённые в холодной воде каши с мясом, кисели, супы.

- Лаонидес, ты запомнил размер порций, которые я давала? – внимательно заглянув в карие глаза, спросила Саманта, когда все поели.

- Да, Саманта, я запомнил. Спасибо вам! Просто нет слов…

- После длительной голодовки нельзя есть много, - перебила усталая женщина. - Надо есть часто и помалу. Следующий приём пищи на утренней заре. До полудня ещё дважды. Мы оставляем вам весь запас. Понятно?

- Да, я понял.

- Повтори.

- На рассвете, дважды за утро и в полдень, - покорно сказал седовласый, принимая чудную заплечную сумку со странной, вкусной и сытной едой.

- А теперь, Лаонидес, расскажите нам о Дельфах и Аполлоне.

- Бог атлетов, - вяло вставил Дэниэл.

- В Дельфах вся жизнь вокруг спорткомплекса Аполлона… - начал рассказ старик, с болью предавшись ностальгии.

О’Нил превратил рассказ в экспресс-опрос, узнавая важные для миссии детали, такие как: наличие охраны у чаппаай, расстояние от астропорта до Акрополя и прочее.

Блэк исподволь и аккуратно применял легилименцию, выуживая образы из памяти.

Дельфы живо напоминали Тавриду, только пышущую жизнью. Красивые или роскошные здания, шапки хвойных и лиственных крон, блики на стёклах и многочисленных фонтанах, затейливые уличные фонари. На улицах оживлённое движение, горожане не знали бед. Тут было не так, как в Халкиде. Мягче.

Здешний Акрополь тоже высился на холме, довлея над всем городом. Обитель бога Аполлона располагалась у реки. Напротив Акрополя, на правом берегу реки, раскинулся гигантский спорткомплекс, где тысячи атлетов блестели потом в лучах красноватого солнца. От мальчиков пяти лет до зрелых мужчин. Все они принимали участие в ежегодных соревнованиях, завоёвывая главное – бронь.

Детская бронь начинается с пяти до десяти лет и включает в себя только самого мальчика и его родителей; отроческая с десяти до пятнадцати – плюс бронь на родных братьев и сестёр; юношеская с пятнадцати до двадцати лет, включает ещё единокровных и единоутробных братьев с сёстрами; взрослая применяется с двадцати одного года, включает ещё собственных детей с их супругами.

Атлет за всю жизнь допускается до участия только в одной возрастной категории. От каждого мира в ежегодных олимпийских играх участвуют по тысяче человек. Атлеты делятся жребием на четвёрки, по одному от каждого мира. В первых трёх категориях бронь получает единственный победитель, и пытаться можно пять лет кряду, побеждая в отборочных соревнованиях родного мира. У взрослых тот, кто занимает второе место, получает бронь для себя плюс родители либо дети. Занявший третье место получает четыре года отсрочки и возможность повторного участия на пятый год. Тысяча проигравших взрослых мужчин отправляется на Тавриду, с этого дня начинается Великая Охота Артемиды.

- Аполлон известен торговлей лучшими джаффа во всей Империи Гоаулдов, - вдруг произнёс Тилк.

- И?.. – повёл рукой О’Нил.

Тилк вздёрнул бровь.

- Мы все устали, поясни, - раздражённо бросил полковник.

- Сэр, это значит, в Дельфах нет гоаулда. Атлеты борются за бронь от дани Артемиде, а не за право служить Аполлону, - ответила Картер.

Тилк важно кивнул, дескать, он это и сказал.

- Лаонидес, ты говорил об индивидуальных и командных играх. За что борются команды? – продолжил дознание О’Нил.

- За сокращение числа дани. Дельфы в прошлых играх проиграли – они вынуждены отправлять по сорок человек в растущую луну и по двадцать в убывающую. Сикион выиграл – от них сюда по пять и десять человек. Микены вторые, Халкида третья, - разговорился старик, чья речь улучшилась. В том числе из желания угодить и отблагодарить.

- Это свыше восемнадцати тысяч человек в год! – ахнула Картер. – Где они все, Лаонидес? Мы встретили только сотни.

- Мрут или бегут… чтобы умереть в Великую Охоту… В дне пути есть четыре города, там почти нет разрушений, растут сады… Там есть зинданы, куда на ночь бросают охотников. Богиня там берёт свою дань раз в год и крайне, кошмарно жестоко… - старик аж вздрогнул от воспоминаний об изуверствах и пытках, творимых Великой Охотой. – Выживают единицы…

- Артемида отпускает кого-либо обратно?

- Да… лучшую четвёрку великих охотников…

- Погодите минутку. Тысяча проигравших атлетов переходит сюда в ошейниках? – уточнила Картер.

- Нет, все они либо подчиняются по своей воле, либо становятся дичью для Тёмной тысячи, - старик устало и печально выдохнул.

О’Нил понял, кто такой Эктон. Проигравший атлет, ставший лучшим охотником.