Часть 1. Повод для мести (1/2)
После жаркой душной улицы прохлада поначалу приятно остужала тело. Но холодок быстро превратился в неприятный озноб — место, в котором оказалась Гермиона, внушало исключительно жуть и безысходность. Азкабан словно разом высасывал все светлое, что было в человеке.
— Не ожидал, что ты вернешься, Грейнджер. Уверен, сегодня свидание против правил.
Произнесено было таким спокойным, с толикой любопытства тоном, что Гермиона невольно улыбнулась:
— Так и есть. Но я знаю их достаточно хорошо, чтобы уметь нарушать.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — хмыкнул собеседник. — Так зачем ты здесь?
Улыбка исчезла, Гермиона решительно произнесла:
— Все еще хочу помочь.
Заключенный покачал головой и отвернулся. Гермиона прекрасно его понимала. Случай был совершенно безнадежным. Северус Снейп официально пополнил ряды погибших героев еще в мае. Считалось, что тело уничтожили пожиратели. Но однажды Гермиона решила найти останки, чтобы отдать почести как полагается. Провела ритуал, вычитанный из книги, с которой так и не рассталась, а по-прежнему хранила в безразмерной сумочке, и узнала, что профессор по всем признакам жив. Но так как до конца уверенности не было, то Гарри тревожить не стала, чтобы не обнадеживать его заранее, а обратилась к Кингсли за советом и помощью.
Как же она потом об этом жалела!
Новоизбранный министр внимательно ее выслушал, покивал и вдруг, намекнув, что обладает необходимой информацией, и упирая на национальные интересы, потребовал дать Непреложный обет. Гермиона опешила, но согласилась, наивно полагая, что таким образом Кингсли заботился о безопасности посвященных и самого профессора. Реальность оказалась гораздо непригляднее.
Министерству не нужен был свободный и живой Снейп.
— Ты ведь умная девочка, Гермиона, и должна понимать, что иногда ситуации требуют непростых решений, — сказал тогда Кингсли интонацией, до неприятия похожей на дамблдоровскую. — Очень многие были недовольны, что мы поставили Снейпа в один ряд с теми, кто от него пострадал. Его все равно ждал бы суд и наказание. Слишком много на нем преступлений. Только вместо публичного суда, будет закрытый, — а чуть погодя добавил, усмехнувшись: — Уверяю тебя, Снейп нисколько не изменился. Сотрудничать отказывается, и остался такой же ядовитой сволочью...
Вероятно, лишь интуиция, не раз спасавшая ее во время войны, помогла Гермионе не сорваться. Да еще стальной блеск, мелькнувший во взгляде Кингсли. Гермионе отчетливо стало ясно, что, если она начнет возмущаться, ее в лучшем случае ждет хороший обливиэйт. Собрав волю в кулак, Гермиона смиренно согласилась со всеми доводами. Довольный Кингсли удовлетворенно кивнул и даже разрешил ей взглянуть на секретного узника. Вероятно, рассчитывал, что Гермиона окончательно разочаруется в бывшем профессоре, который и так никогда ее не жаловал.
И надо признать, его расчет был вполне осуществим. Жалкий, грязный, обросший, изрыгающий забористую ругань и чудовищные проклятия, Снейп, казалось, мог вызвать только ответную ненависть и брезгливость. Но недооценил министр сердобольное женское сердце. Гермиона сначала молча выслушала все, что Снейп думал о ней, ее умственных способностях и ублюдочном министерстве, затем опустилась рядом и заплакала; признала, что она действительно идиотка, и поведала все о своих злоключениях. Благо обет касался лично Снейпа и на него не распространялся.
Случилось невероятное. Снейп после ее монолога вдруг хрипло рассмеялся и с жалостью произнес:
— Какой же ты еще ребенок, Грейнджер.
Так началось их совсем недолгое, но вполне мирное общение. Гермиона все пыталась обойти клятву и облегчить его существование, но Снейп отмахивался:
— Не дергайся. Я все равно не жилец. Глаза почти не видят, органы отказывают, еще немного, и яд сожрет меня окончательно.
— Я думала, вам помогли.
— Всего лишь подлатали для суда. Хвала Мерлину, теперь я избавлен от публичной экзекуции. — Снейп невесело усмехнулся: — Пожалуй, стоит сказать спасибо Поттеру.
— Почему вы сейчас такой... — не выдержала Гермиона, — такой... нормальный? Не выгоняете, перестали ругаться.
— Не вижу смысла притворяться, — он слабо дернул плечом. — Хоть поговорю по-человечески напоследок...
* * *</p>
Гермиону убивало то, что она не может преодолеть Непреложный обет. Время стремительно уходило. В один из вечеров она вытащила из сумочки старинный фолиант, положила на колени и, ни на что особо не надеясь, устало произнесла:
— Вы помогли его найти, мистер Виридиан, может, подскажете, как спасти?
Книга, само собой, безмолвствовала. Глаза наполнились слезами. Крупная капля, пробежав по щеке, задержалась на подбородке и упала на обложку, прямо на изображение волшебника в старинной одежде. Через несколько секунд прозвучало:
— Кхе-кхе... Безобразие. Разве можно так обращаться с уникальными раритетами?!
Гермиона встрепенулась и удивленно посмотрела вниз:
— Вы разговариваете?
— Какое тонкое замечание, — с издевкой ответил Виридиан, — вообще-то, это волшебная книга. Хотя, стоит признать, разбудили меня именно вы.
Гермиона промолчала, сил спорить у нее не было. Тем временем Виридиан достал колбу из нарисованного за спиной шкафа, каким-то образом собрал в нее слезу, внимательно вгляделся и с восторгом поцокал языком:
— Восхитительно! Сколько боли и отчаяния! Был бы я жив, смог бы создать великолепное зелье! Вижу, милая леди, — поднял он взгляд на Гермиону, — ваш случай абсолютно безнадежен, и вы действительно от всей души желаете спасти своего возлюбленного.
— Он не возлюбленный, — возразила Гермиона, — просто человек, который заслуживает спасения.
Виридиан покачал головой:
— Ох, мисс, ваши эмоции говорят об обратном, — он слегка потряс колбу в подтверждение. — Похоже, вы еще не осознали глубину той пропасти, в которой оказались.
Волшебник неслышно произнес какое-то заклинание, выплеснул жидкость из склянки, и капля проявилась на обложке.
— Заберите обратно и капните на последнюю страницу. Возможно, это поможет вашему мужчине. По крайней мере, даст какой-то шанс. Только советую хорошо подумать, ибо может пострадать ваша сущность.