Глава 2. "Погадаешь на суженого?" (1/2)

***</p>

Перерыв между обедом и ужином самый длинный, и к ужину обычно уже звереешь от долгого ожидания. Но это если день скучный, а если не скучный и Шакалу Табаки есть о чем рассказать - совсем другое дело. Он болтает и болтает, пока уши слушающих не заворачиваются в трубочку.

Единственный, кто отказывается слушать - обиженный Лэри, запрятавший поглубже в тумбочке своего “Ингви”. Болтовня Шакала словно перепрыгивала через него, не доходя до грязных ушей.

Коляснику же все равно, есть дела поважнее и поинтереснее, чем жующий сопли Лэри, с грохотом выпрыгнувший в коридор. Все внимание приковано к новой жилетке: Табаки то снимал ее, чтобы получше разглядеть, то надевал - и так по несколько раз.

В наушниках у него “радиодребедень” для детей дошкольного возраста, пока пальцы с благовонием ощупывали блестящие бисеринки на рукавах. С каждым новым предложением, как бедная девочка Герда спасала братца Кая, росло непонимание вперемешку с возмущением. Ужас, чем пичкают наружную детвору! Все нелогично и еще раз нелогично!

Курильщик, потягиваясь на кровати в противоположном углу, незаметно для всех набивал щеки вчерашними бутербродами. Нашел заначку Шакала под подушкой.

“Лодку уносило все дальше и дальше, — стонал женский голос в наушниках. - Красные башмачки плыли за ней, но не могли догнать! Может, река несет меня к Каю?”.

“Надейся, детка, — подумал Табаки, нащупав в карманах подаренные камни. - Амулеты! Мухоморы мне в рот!”.

Сдернув наушники, снова погрузился в стайный шум, нависший над комнатой. Перевернувшись и запутавшись ногами в пуховом одеяле, что служило подобием гнезда, оказался около перепугавшегося резким появлением состайника Курильщика.

- Выбирай! - нос собеседника ткнулся в алый скорлуповатый минерал. - Отличный выбор, если бы я знал, что это такое!

Курильщик принял подарок, внимательно покрутив его перед сощуренными глазами, и спрятал в карман джинс.

Свесив ноги, на подоконнике сидел Слепой и курил. Длинная белая слегка изогнутая сигарета покоилась в его руках. Вдох. И внутри него разгорался маленький костер. Выдох. И причудливое облако улетало к столу, где копошился Македонский, собирая тряпкой крошки.

- Есть черно-серый, серо-черный, бело-розовый, розовато-белый, просто красный, сине-зеленый, зелено-синий, оранжевый и серо-буро-малиновый.

Пальцы Бледного, невозможно длинные, паучьи, перебирали камешки, откидывая непонравившиеся в сторону. Словно тот видел их: какой они формы, цвета, есть ли на них причудливый узор.

Схватил поблескивающий уголек, поднес к носу и принюхался.

- Химозный? - скривился Шакал, повторив действия вожака. Надеялся тоже учуять что-то. - Девчонками воняет? Духами, помадками, лаками?

- Ничем, — Слепой завесился сальными волосами и ушел в себя.

- Даже не спросишь, где нашел? Что за пассивность в этой сонной комнате? - встрепенулся, как воробей, колясник. - А вдруг я вам с помойки их несу.

- Это ожидаемо, — Сфинкс усмехнулся, садясь рядом с Македонским за стол.

- Значит, ты его не получишь! - Шакал игнорировал безрукого, подъехав к Маку с тем же вопросом.

Оранжевый амулет скрылся в рукаве его безразмерного свитера. - Ничего не получишь!

- Ладно, — вздохнул Сфинкс. Даже не постарался сделать вид, что расстроен. - У кого спер, признавайся?

- Спер?! - возмутился Шакал, бросая в лицо Черному оставшиеся камни. Он же, в свою очередь, кинул камешек в вольер Толстому, на кровать Лэри(хотя тот и не заметит в своей свалке чего-то нового) и Горбача, хоть Нанетта от души поиграется. - Вот какого мнения ты обо мне, друг мой! А вот ничего больше не расскажу, ничегошеньки, хоть клещей мне высыпь в трусы.

Рев колясника повторился. Плюхнувшись на кровать и собрав возле себя подушки, принялся читать лекции “о старых друзьях”. Ходячие захотели убежать из комнаты, а лежачий Курильщик - слиться с белесым матрасом.

- Так все-таки, — поинтересовался он, придвигаясь к нахохлившемуся состайнику, что, выдохнувшись, жадно глотал воздух. - откуда они у тебя?

- Курильщик, для особо непонятливых объясню, раз уж ты у меня любезно поинтересовался, что в свою очередь, показывает тебя с хорошей стороны. Хоть кто-то в этой комнате воспитан! — специально громко говорил, чтобы отвернувшийся к окну Сфинкс услышал его возмущения. Шакалье лицо потеряло человеческое выражение, приняв тупой, задумчивый вид. Настолько он обиделся. - Меняльный вторник! Приезжай и бери, чего душа требует! Вот моя душа затребовала для моих дорогих состайников, для моих ближайших друзей, даже для тебя, Курильщик, подарки!

Курильщик нахмурился. “Ну спасибо, что не забыл про меня”, — так и читалось в его глазах.

- Смотрю, стоит одна-одинехонька девица с коробкой, а мне ж интересно, должны же знать! А она мне так и сразу в ладони все добро отдает и говорит:“Бери, мне не жалко”.

Слукавил, и даже не покраснел. Сидел себе, закутанный в десяток одеял, и улыбался.

- Кто ж такая щедрая? - через голое плечо обернулся Сфинкс, поглядывая на говорившего. Унюхал ложь все-таки...

- А ты ее не знаешь, — выпалил он, а сам глядел на непонимающего Курильщика, что сам был не против спрятаться под одеяло. - Шаманка какая-то, наверное, недавно в Доме оказалась. Я-то ее не знаю, я!

- А как выглядит хоть? - в разговор вмешался Горбач, свесив кудрявую голову со второго яруса. Значит, заинтересовался. - Не поверю, что ты никого из новичков не знаешь!

- Эх, — вздохнул Табаки, сбрасывая с себя одеяло. Расчистил вокруг себя место, словно вот-вот собирался взлететь, уселся прямо, прокашлялся. Вокруг повисла мертвая тишина, все собрались слушать колясника. - Да, знаю! Разломали меня, вы, как грецкий орех! Волк это в овечьей шкуре, вот, кто это... Сначала не понимаешь, смотришь, вроде самая обыкновенная девица: молчаливая, затюканная, лишний раз не взглянет да не заговорит, а потом как... БАЦ! И ты уже у нее на крючке. Только и сверкают оранжевые глаза, да клыки белые скрипят. Знавал я таких людей! Настоящие хищники, жрущие тех, кто меньше и слабее...

Табаки умолк и с умным видом оглядел комнату. Притихшие состайники глядели на него в ответ.

- Понятнее не стало, — очнулся первый Курильщик, почесывая затылок. И без того непонятный рассказ, стал еще непонятнее. - Волк, овца, глаза, а потом что?

***</p>

Сегодня их коридоры-комнаты пустовали, даже барахлящий через раз телевизор с сопливыми мелодрамами был выключен.

Дом, а точнее весь их третий этаж, лихорадил: повсюду стучали каблучки, билась посуда, разговоры не прекращались, одежда без конца менялась, волосы начесывались, глаза и губы густо накрашивались.

И в час общего безобразия Крестная, железная леди Дома, испарилась.