Глава 45. Раны снаружи, раны внутри (2/2)

Вот оно что… Из-под кожи сеткой чернильных разводов просвечивали потемневшие вены. Из носа и сильно воспалённых глаз текла грязная кровь. На правой стороне лица вместо ран красовались отвратительные ожоги. Уродство под стать чудовищу, которое в нём и видели. Тёмно-красная кожа бугрилась, слезала, мочка уха и вовсе почернела. Ред непроизвольно потянулся к ней и случайно отломил кусочек отмершей плоти. Послышались скулёж Ликорис и напряжённый вздох Гиацинта. Мерзко, однако момент неподходящий, чтобы пялиться на отражение и переживать о внешнем виде.

Собрав силы, Ред встал, на подгибающихся ногах дошёл до Азалии, опустился рядом на колени. Начал стряхивать кристаллы. Острые грани испещряли ладони мелкими царапинами. На себя-то всё равно, но пачкать кровью не хотелось. Пришлось добраться до откинутых вещей. Обмотать кисть краем плаща. Гиацинт присоединился, а вот Ликорис исчезла, кажется, пробормотав напоследок какое-то оправдание про зов Порядка или вроде того – никого не интересовали её отмазки, всё внимание доставалось пролежавшему на дне телу.

Обнадёживало, что на суше Азалия начала дышать. Пульс был слабый, но стабильный. Одежда быстро высохла – что, кстати, не распространилось на Реда. На этом хорошие новости заканчивались: разбудить не удавалось, под приподнятыми веками обнаружились побелевшие радужки. Если на неё распространялись правила Мира, это означало отсутствие души. Опустевшее тело представляло собой хоть и живую, но всего-то оболочку, самостоятельно ни на что не способную. И в итоге всё равно погибнет.

– Будь она духом, душа оказалась бы в Сердце, – пробубнил Гиацинт, кинув взгляд на остров.

– Она не дух? – удивился Ред: на вид казалась вполне… Ах, да, иначе бы растворилась уже.

– Кто знает, как оно сейчас считается. Проблему расположения души детали сейчас не решают.

Редрон провёл пальцем по прохладной, напоминающей фарфор щеке, смахивая на жухлую траву остатки кристаллической пыли. Что это хрупкое создание могло сделать, чтобы столкнули в озеро? Почему вообще она оказалась в Мире? Вроде как Последний знал. Стоило поискать в общих участках памяти. Да, кажется, она должна была помешать его планам, о чём предупреждала Чёрная… Не то сейчас важно! Ред тряхнул головой. Душа! О душе нужно думать!

«Далее путь укажут ирисы», – память услужливо подкинула последние слова незнакомого голоса.

– Ирисы, – повторил Ред. Если речь снова шла не о цветах в прямом смысле, то… – Вы знаете, где сейчас Ирис?

– Знаю, где, но не как дойти. Думаешь, душа там?

Ред замялся. Поверит ли Гиацинт, если рассказать о голосе? Не назовёт игрой больного воображения? Строгий и неприветливый вид настораживал, побуждая мысли, будто каждое слово окажется подвергнуто сомнениям, потребуются доказательства, которые не предъявить. Не помогало понимание, что именно Гиацинт унял недоверчивую Ликорис.

– Это… Чутьё. То же, что заставило прийти сюда.

– Ладно, – удивительно быстро принял жалкое объяснение Гиацинт. – Других вариантов у нас всё равно нет. Как его искать собрался? Ирис в саду Амала. Я доходил туда несколько раз, но всегда – случайно. Конкретного пути нет.

Был у Реда один вариант. Он достал запавший под рубаху шнурок с красным пером. Сомнений почти не оставалось: оно связано со вторым таким же. Если внимательно прислушаться к ощущениям, можно заметить ту самую тонкую нить, способную довести до Ириса на другом конце. Наверное.

– Есть возможный способ… Не могу быть в нём уверен, но, как вы и сказали, других вариантов нет. Лучше попытаться, чем просто сидеть и строить догадки? – предположил несмело.

Гиацинт согласился, и Ред облегчённо выдохнул. Откровенно не понимал, чем заслужил столь хорошее отношение от того, с кем впервые общался, однако сейчас лучше просто порадоваться. Ред потянулся к Азалии, желая поднять. Отдёрнул руки, так и не дотронувшись. У него нет права держать кого-то столь чистого и светлого. А вдруг отравит, сделает больно из-за несовместимости текущих внутри энергий? Вдруг запачкает своей отвратительной грязной кровью? Они всегда принадлежали разным мирам, всякое пересечение – недосмотр высших сил, не имевший хорошего конца. Но разве сейчас не особенный случай? Позволят ли в качестве исключения задержаться рядом?

«Не слишком ли поздно ты об этом задумался? Или что было немного раньше, то не считается?»

Обратив внимание на заминку, Азалию взял на руки Гиацинт. Несмотря на обычную грубость, резкость движений, с телом он обращался осторожно, прижал к себе, чтобы голова не моталась. Редрон поднялся следом, поникший и готовый вот-вот снова упасть в яму ненависти к себе. Для облегчения поиска он накрыл перо ладонью и ненадолго прикрыл глаза, настраиваясь, фокусируясь на нити, определяя направление.

– Сейчас нам налево по этой тропе, – Ред указал на плохо протоптанную змеящуюся тропку.

– Веди.

– Могу я узнать, – из-за того, что Ред шёл впереди, голос пришлось повысить, – почему вы оказались здесь?

– Колокольчик. Сказала, ты пошёл к Сердцу. Решил проследить.

– Почему заняли мою сторону?

– Я и раньше был на ней. Сейчас… Увидел: это ты. – Немного помолчав, Гиацинт добавил: – Доверять тебе до конца всё же не могу. Не верю, что другой не способен появиться снова. Появится – к ней не подпущу.

Судя по шороху, Гиацинт указал на Азалию. Редрон кивнул: правильно, нельзя пускать. Последнего – уж точно, его самого… Быть может, тоже не стоит. Но что значило «и раньше был»? Ред не помнил, чтобы раньше встречался с Гиацинтом, слышал от кого-нибудь о его позиции. Ирис-то должен был это знать! Ликорис, вон, тоже удивилась. Так уж вышло в Мире, что по умолчанию все против Последнего, кто не заявил иного. Значит, Гиацинт не заявлял. Или об этом не помнили. Пускай Ред многого не знал о Мире, на своём опыте имел представление: с памятью местных творится нечто странное. Потому что после заражения к нему вернулось то, чего явно не стоило знать. Иначе бы он хоть раз, но уловил чужие обсуждения прошлых жизней.

«Или нет… Я же не разговаривал с другими садовниками. Ну, даже если не они… Ирис или Жасмин могли поинтересоваться прошлым».

Очередной порыв ветра заставил поёжиться, сжаться, укутаться в плащ. Холодно – одежда высыхала очень медленно, вместе с тем вода продолжала жечь кожу. Редрон не могу понять, он в итоге горит или замерзает, одно ясно: постепенно болевые ощущения концентрировались в ожогах. Кровь перестала идти, и Ред кое-как вслепую попытался её оттереть, в то же время не сделав хуже раненой щеке.

Он старался сосредоточиться на нити и не думать о дальнейшем. О возможной встрече с Ирисом. О пробуждении Азалии. Как вести себя с первым? Их последняя встреча закончилась отвратительно, не найти ни объяснений, ни оправданий, а ненависть во взгляде ранит сильнее, чем самые едкие насмешки других духов. Как осмелиться показаться второй в настолько отвратительном облике? Её отвращение и испуг тоже совсем не то, с чем хотелось бы сталкиваться.

«Хотелось бы хоть раз предстать перед ней в нормальном состоянии, но, похоже, это невозможно».

Ред тихо вздохнул. Насколько ужасные останутся шрамы – хороший вопрос. До заражения все полученные при уходе за садом травмы в итоге проходили полностью, не оставляли следов. У Последнего дела с этим обстояли хуже, а теперь – тем более нетипичный случай: повреждения, полученные от первостихий.

Когда впереди показался пустой – за исключением дома – сад, перо будто бы потеплело, а вот нить исчезла. Ред сначала испугался, ведь смотрел немного вниз, но успокоился, подняв голову. Ненадолго. До калитки оставалось метров пять, как дверь дома отворилась. И Редрон застыл, из-за чего в него чуть не врезался Гиацинт.

– Чего встал? – грубый голос раздался совсем рядом, но не помог сбить оцепенение.

Ред видел на пороге Ириса и не мог шевельнуться, усилий требовал каждый вдох. Почему он вышел? Знай Ред, что так будет, сказал бы Гиацинту дальше идти одному, а сам сбежал. Он всё-таки не готов ко встрече. Совсем. Но… Несмотря на смешанный с ужасной растерянностью страх, он ощутил облегчение. Раз Ирис способен выйти из дому, состояние его лучше, чем могло бы быть. Жив. Стоит. Ходит. Для затяжной болезни всё это – большое достижение. Лучший сценарий.

– Иди уже, – потребовал Гиацинт, подталкивая коленом.

– Н-но там…

– Вижу.

– Мне стоит уйти, – пробормотал Ред и попытался отступить, но был остановлен. – Вам лучше продолжить одному… Я… Мне не стоит с ним встречаться.

– Нет. Вам нужно встретиться. Хватит стоять.

Гиацинт звучал настолько строго, что Реду оставалось только послушаться. И чем ближе они подходили, тем яснее становилось: Ирис тоже крайне растерян. И потому, когда они дошли, встревоженно поджал губы при виде ран, кивнул, глянув на тело, и молча повёл на второй этаж.

«Неловко. Как же всё это неловко».