Глава 37. Та, что пересекла черту (2/2)
Существо в центре Белая сначала приняла за статую. Подобно залу, всё в нём казалось каким-то неестественным и высеченным из кристалла. С равномерно рассеявшейся дымкой внутри. Но хоть не каждая статуя может похвастаться живым взглядом, кожей к которой, кажется, прикоснись и ощутишь мягкость, тепло, даже у них лица выражали больше эмоций. И, осознав это, Белая… Облегчённо выдохнула.
Белладонна не права: у такого существа нет и не может быть границ терпения. Слишком уж это будет по-живому. Здесь же такая пустота, что можно не разыгрывать благоговение, не падать на колени, надеясь польстить высшей сущности, заслужить милость. Можно не изображать робость, слабость, беззащитность, порою облегчающие жизнь за счёт чужого снисхождения, жалости или просто смягчённого сердца.
– Да не увянет… Ха, о чём это я? Едва ли душа есть. Порядок, да? – спокойно поинтересовалась Белая. Ответом ей стал кивок. – Понятно. Не думаю, что мне есть смысл представляться. Для чего вы меня позвали?
– Предложить выбрать судьбу, – голос у Порядка оказался под стать внешности: такой же пустой, ровный, безжизненный.
– Ого, я всё ещё могу что-то выбрать. Способ казни? Тогда я за тот, где меньше мучиться придётся.
– За нарушение ты расплатишься в любом случае. Когда наступит подходящее время для соответствующей цены. Сейчас же у тебя есть два варианта: умереть и забыть то, что знать не положено, или же сохранить эту жизнь и знания без возможности поделиться ими с кем-то ещё?
Подвох очевиден: смерти-то духи не боятся, хоть и не жаждут, а хранить молчание и вместе с тем хранить знание, меняющее восприятие Мира, сложно. Такими открытиями естественным образом тянет поделиться, обсудить, попытаться докопаться до сути. Опять же, не зря от одних правда скрыта, а другие её не помнят. Да, Белая не раз пожалеет из-за невозможности рассказать, но кто способен гарантировать, что она не совершит ту же ошибку в новой жизни? И расплачиваться в итоге будет в двойном объёме.
Впрочем, прежде чем давать ответ, следовало и самой кое-что узнать. Или попытаться. Порядок вполне может решить не отвечать, но это только вероятность, а вот если не задать вопросы, ответов точно ждать не стоит.
– Зачем такая секретность?
– Для чистоты эксперимента: садовники должны добросовестно следить за своим миром, что бы там ни пережили.
«Эксперимента… А мы – тоже какой-то эксперимент? Немного… Неприятно так думать».
– Почему вы так просто мне это рассказали?
– Дальше тебя слова не уйдут.
– Верите в молчание нарушительницы?
– Ты принесёшь клятву. Если выберешь жизнь.
«Можно подумать, я бы стала задавать вопросы, если б решила умереть. Всё равно бы быстро забыла ответы».
– Выберу. Если уж расплачиваться за ошибку, то я хочу о ней помнить, а не донашивать грехи прошлой себя.
– Ты можешь сама по себе успеть умереть раньше.
– Умру – тогда и поговорим. У вас в потайной комнате прислуга спешно приготовления заканчивает, что вы время пустыми отговариваниями тянете? Я решение уже приняла, а у вас нет причин подталкивать меня подумать ещё, даже если оно в перспективе неверное.
– С тобой примечательно говорить, ядовитый цветок. Мало у кого такой длинный и колючий язык.
«Мало за кого приходится настолько додумывать эмоции».
Несмотря на недовольство в мыслях, Белая не могла сказать, что ей не нравится разговаривать с Порядком и хочется поскорее уйти, потому что «это как говорить со статуей». Не нравились ни слова, ни позиция собеседника, но зато здесь получалось чувствовать себя немного… Свободнее? Не думать о производимом впечатлении, не заботиться о чужой реакции или что словами случится задеть, о выстраивании отношений. Для «трепетного цветочка» не зависеть от чужого мнения и свободно наживать врагов – роскошь.
– Мне больше нечем защищаться, – пожала плечами Белая. – Почему вы дали мне такой выбор? Во-первых, я вообще не считаю проступок настолько серьёзным, чтобы и умереть, и расплачиваться. Первое – достаточная цена. Во-вторых, разве для вас не удобнее ни о чём меня не спрашивать? Просто убить и потом использовать? С чего такая щедрость? Разве склонная к преступлениям сущность не должна быть очищена?
– Достаточно заставить тебя молчать. На иные преступления ты не способна. Если же повторишь это – без разницы, покуда никто ничего не узнает. Перерождение же твоё займёт неизвестное количество времени, поэтому может быть упущен момент взимания платы.
– Если вы всегда так разговариваете, то понятно, почему у других языки отсыхают. Ничего не испытываете на самом деле, так притворитесь. Научитесь казаться живым, с вами охотнее будут вести беседы, а не желать поскорее уйти куда подальше.
– Нет смысла.
Белая шумно выдохнула и закатила глаза с выражением, как бы говорящим: «И вот здесь тоже не мешало притвориться». Иной раз притворство лучше правды. Удобнее, приятнее, социально одобряемее.
– А духи – тоже эксперимент?
– Этого тебе знать нельзя.
– Значит, да. – На сделанный вывод не было никакой реакции, и Белая махнула рукой. – Сейчас мне больше спрашивать нечего. Как там ваша клятва приносится?
Порядок подал едва заметный сигнал и в зале появилась Красная Ликорис, выглядя совершенно неуместным ярким пятном, обагрившей кристаллы кровью. На Порядка она старалась лишний раз не смотреть и хранила молчание, всем видом выражая покорность. Из-за появления третьего с лица Белой тоже резко исчезло недовольство, сменившись мягкой смиренностью.
– Бери кристалл и повторяй за мной. Потом Ликорис проводит тебя.
***
В памяти точно образовался провал. Исчезли события, что шли после встречи с Белладонной и перед тем, как Белая покинула Сердце. Зато осталось навязчивое желание посетить недавно обрётший хозяина сад.
Пришлось расспросить других духов, чтобы узнать дорогу: сейчас заполнялись сады ближе к краю, и если не знать хоть примерно нужного направления, можно потратить много времени всего лишь на блуждание между ними. При этом несколько раз Белая хотела вскользь упомянуть запрет на посещение миров с Создателями, судьбу последних после смерти или же спросить, не так ли выглядит новый садовник, а то вот довелось тут встретить… Но не получалось. Слова застревали в горле и не выходили изо рта, а Белая не понимала причины. Да что же произошло в забытый промежуток?
– Всё в порядке? – участливо поинтересовалась Белая Роза, заметив слишком уж растерянное молчание.
– Да… Извини, задумалась просто, – пришлось спешно натянуть убедительную виноватую улыбку. – Так где этот сад?
– По этой дороги через три сада налево, доходишь до реки, потом через неё, два сада идёшь вдоль, снова налево и прямо до последнего обитаемого.
– Спасибо! А, кстати, с тобой Настурция встретиться хотела. Сказала, будет ждать у Сердца.
Попрощавшись с Розой, Белая продолжила путь к саду, чтобы в конце убедиться: новый садовник похож на того Создателя. Не в точности – хотелось назвать не тем же человеком, копией или близнецом, а потомком. Черты общие, да не один в один. Потому что он больше походил на душу, а не тело – да, те не всегда одинаковы, особенно у богов, чей облик зависим от ожиданий их творений. Ещё одно безусловное знание, о происхождении которого Белая не знала.
Зато знала, что ещё нарушит запрет. Раз-другой, чтобы убедиться в сделанных выводах. Глянуть на Создателя, а потом на садовника – ничего большего. Первым на глаза не попадалась, у вторых не пыталась вызнать, точно ли не помнят о прошлой жизни. Всего-то слегка удовлетворяла любопытство, хранила молчание и ни во что не вмешивалась. До поры до времени.
Белую, как и многих, беспокоил сад на краю. Он уже давно зацвёл, но всё никак не обзаводился садовником, хотя успели стать обитаемыми все соседи, ожившие заметно позже. По Миру постепенно расползалась молва, что не в порядке и тот мир, и сад, и появление садовника принесёт за собой беду. Пока всё звучало как домыслы и фантазии, призванные хоть как-то объяснить странность, но способные быстро исчезнуть, если ситуация поторопится измениться.
Однако ситуация не менялась. И Белая, зная чуть больше остальных и чуть менее ограниченная в перемещении, решилась снова нарушить правила, чтобы своими глазами убедиться, что там за мир. Может, он правда не в порядке, вот Создатель и не может покинуть его, оставив детей в бедственном положении? Или всё настолько хорошо, что хочется до предела жизненных сил любоваться своим творением? Правду расскажет только другая сторона врат.
«Создатель, столь упорно не желающий покидать свой мир… Кто же он? Что его удерживает?»