Глава 6. Смерть – это то, что бывает с другими (2/2)
Нервный смешок вырвался из груди. Мир летит в дыру. Не где-то там, а здесь, рядом. От трагедии не застрахован никто – ни сосед, ни друг, ни родственник. Сегодня она могла потерять подругу. Спасло только то, что кто-то не боится своих способностей и пользуется ими. Над кем повиснет меч рока завтра? Когда в новостях всплывут знакомые имена? Или близкие увидят твоё.
Если всё так и продолжится, жить в покое в любом случае не светит. Так, может, стоит перестать избегать ответственности? Хотя бы попытаться. Но перед этим Азалии всё равно хотелось удостовериться, что нет более подходящего человека. Ведь она… Наверное, лучше, чем ничего, но всё равно трусливая слабачка.
Этот день Азалия до самого вечера провела с Евой, не желая оставлять подругу одну в таком состоянии, а по возвращении домой получила сообщение от Розы – та сказала, что переночует у друга.
***</p>
Даже в выходные Роза нередко приходила в студию – поснимать в своё удовольствие. Счастлив тот, кто, совместив работу с хобби, обрёл воистину любимое дело, а не лишился некогда приносящего радость увлечения.
Она просматривала сделанные сегодня снимки, Дальрен сидел рядом, листал мемы, иногда поглядывая в монитор. Только щелчки мыши нарушали тишину. Пока на столе не завибрировал телефон. Роза раздражённо нахмурилась – после той встречи родитель упорно пытался выйти на связь, однако самообладания хватало только на то, чтобы сбросить вызов. И вот сейчас… Телефон начал разрываться от сообщений.
Роза, нам надо поговорить.
Прекращай вести себя как ребёнок.
Твоё поведение…
Сообщения слишком быстро сменили друг друга, Роза перестала обращать на них внимание, ослеплённая гневом. Какие разговоры, если её не желают слушать? С чьим поведением тут проблемы? Она замахнулась, пожелав в порыве швырнуть телефон в стену. Дальрен успел остановить, перехватив руку.
– Он не стоит того, чтобы ты лишний раз тратилась на технику, – проговорил спокойно, забирая телефон и отключая вибрацию.
– Но! – Роза привстала, резким движением высвободила руку. Хлопнула ладонью по столу. Голова на эмоциях опустела. Оставалось только открывать рот, задыхаясь от ярости. – Как он… Как этот… Да я голову его!
– И срока за убийство он тоже не стоит.
– Зато я знаю, по кому тюряга плачет!
Она встала из-за стола и принялась нервно ходит по комнате, заламывая пальцы. Слишком много ценных вещей вокруг. Не на чем выпустить пар. Хотелось бить морды. Лучше – одна конкретную. Но Мартина тут нет. Оставалось бить кулаком стену. Чему помешал вновь перехвативший руки Дальрен. Спокойный, несмотря на тревогу в глазах. Роза снова попыталась вырваться, а он словно специально ослаблял ненадолго хватку, чтобы опять поймать. Пока она не выдохлась и немного не успокоилась.
– Роза, что на самом деле случилось в тот день? – спросил, отводя обратно за стол.
– Ничего, – буркнула, отвернувшись.
– Послушай, я действительно не хочу давить на тебя и выпытывать. Каждый имеет правду на тайну. Но… Кажется, ты уже на пределе. В таком состоянии особенно вредно продолжать держать в себе.
– Я знаю. Но это моё дело. Наше. Третьих тут не нужно. Всё равно не поймёшь.
Он молча смотрел на хмурую Розу. Конечно, она продолжит молчать. Кому расскажешь правду – дурью назовут. Нет уж, лучше продолжать кипеть изнутри, чем словно столкнуться с упрямым недоверием. Дальрен тихо вздохнул и накрыл её ладонь своей, мягко погладил пальцы.
– Правда ли не пойму? Я знаю, что ты не человек.
Что? Роза застыла, не зная, как реагировать. Ни удивления, ни растерянности, только непроницаемое выражение.
«Что он только что сказал? Откуда…»
– Эй-эй, я не настолько странная! Даль… Такие шуточки – не лучший способ к себе расположить.
– Я не шучу. И не издеваюсь. Давай начнём с того, что мы слишком долго работаем вместе, чтобы я не понял: особенность твоих фотографий не только в труде и таланте, но и в настоящей магии. И… Я тоже не человек. Даже не из этого мира. Я – дух, пришедший сюда с себе подобными с определённой целью. И чувствую присутствие в этом мире различных видов.
Дальрен слегка сжал пальцы, Роза посмотрела вниз и заметила, как кожа руки ненадолго стала светло-фиолетовой, а потом почувствовала что-то ладонью и, приподняв ту, увидела на столе фиолетовое соцветие дельфиниума.
«Так вот, что с тобой не так… Если ты первый решился доверить мне свою тайну, тогда… Я тоже могу хоть раз выложить всю правду?»
– Я – оборотень, – призналась Роза. Тихо и медленно. Всё равно страшно и неуютно произносить эти слова. – Как и моя мать. Четырнадцать лет назад её убил браконьер. А в среду я увидела дома у отца её чучело. Ты понимаешь?! Её убили в лесу! В виде лисы! Я даже о произошедшем смогла узнать только после расследования других оборотней! Но тело всё равно не нашли. Добились штрафа за браконьерство. И всё. Мне даже похоронить нечего было. Я не смогла попрощаться с мамой. Я не могла рассказать близким правду о случившемся. Отец только и делал, что обвинял её в измене. Ушла она, блядь, из семьи! Ага, как же! На тот свет ушла! – Роза всплеснула руками. Дальрен не дал ей ударить по столу. – Я почти смирилась с его непрошибаемой упрямостью. И тут он хвастается мне чучелом! Шкурой моей матери! Даль, это точно она! Я не спутаю её мех ни с чьим! Тогда я психанула, кинула чашку и убежала. Теперь отец хочет объяснений. Какие нахуй объяснения? Что я объясню тому, кто слушать не готов, какое там поверить!
На последних словах голос начал срываться. Она закрыла лицо руками. Плечи дрожали. Слёзы, столько лет проливаемые только в полном одиночестве, вырвались наружу, безжалостно разрушая образ колючего, стойкого кактуса. Это у розы под шипами всё равно остаётся жёсткий стебель, а за иглами и кожей кактуса оказалась сочная мякоть.
Дальрен встал, подошёл со спины. Приобнял одной рукой, второй начал гладить по голове. Сделал так не только для того, чтобы Роза не беспокоилась о том, как выглядит с стороны, но и чтобы скрыть собственное выражение. Слишком встревоженное. Не смотрят друзья с такой болезненной нежностью.
Редкие подрагивания. Судорожные вздохи. И тихие-тихие всхлипывания. Роза совсем не привыкла открыто выражать столь уязвимые эмоции, но и сдерживать их более оказалась не в силах. Да, она была на пределе. Запертые внутри чувства не исчезали бесследно, расшатывая нервы, исчерпывая силу воли. Года два назад не подняла бы на отца руку и уж тем более не мечтала бы размозжить голову о стену. Он не прав, но на самом деле не виноват, что не осведомлён о другой стороне мира. Не говорить об этом – желание Линнеи.
Роза просидела в таком положении, наверное, минут двадцать. Всё это время Дальрен оставался рядом, а когда она отняла от лица руки и подняла покрасневшие глаза, отошёл налить воды.
– Разве ты не могла поделиться переживаниями с бабушкой и дедушкой? Или другими оборотнями? – поинтересовался, вновь оказавшись рядом.
– У лисиц оборотничество передаётся в связке с полом, – ответила хрипло, доставая из ящика стола зеркало – вытереть растёкшуюся подводку. – Бабушка тоже лиса, дед правду о нас не знал. С ним поговорить не могла, с ней… Она слишком тяжело пережила потерю единственного ребёнка. У меня ещё есть совесть, не заставлять лишний раз о таком вспоминать. Другие… То, что мы оборотни, не делает нас автоматически друзьями. Они помогли расследовать смерть, потому что бесполезно ждать помощи от людей. Вот и всё. Ты же не будешь ждать искреннего сочувствия от детектива? Среди собратьев очень мало тех, с кем я общаюсь хоть сколько-нибудь близко. Так как мы скрываемся от людей, то и друг о друге не всегда знаем. Многие знакомые живут далеко. И… Не настолько мы дружны, чтобы нытьё своё на них взваливать.
– Это не нытьё. Совершенно нормально искать поддержку в такой ситуации.
Роза пожала плечами. Даль может и прав, однако она слишком привыкла запрещать себе «слабость». Одним не доверяла, других боялась тревожить.
– Ужасно выгляжу, – буркнула, откладывая салфетки. – Аззи точно что-то заподозрит, увидев меня такой. И что ей сказать? Это моя забота – успокаивать плаксивую сестру.
– Как насчёт правды?
– Нет. Я… Мне… Не то чтобы я не доверяла ей. Мне страшно. Я боюсь потерять её доверие, если признаюсь, что столько лет врала о себе. И… Боюсь открывать другую сторону мира. Сможет ли она принять это? Сможет ли спокойно жить, не подозревая в каждом прохожем нечеловеческое создание? А если ей станет плохо от волнения? Ближе неё у меня никого нет. И на самом деле я обязана ей жизнью. Поэтому хочу огородить от тревог.
Дальрен понимающе кивнул и предложил после недолгих раздумий:
– Тогда как насчёт отправиться ко мне? К утру станет лучше, а сестру просто предупреди, чтобы не волновалась.
– Твой брат не будет против?
– Он сейчас слишком занят, чтобы возвращаться домой.
– Тогда у меня нет причин отказываться.
Если все согласны, Роза не видела проблемы в том, чтобы остаться на ночь у мужчины, даже едва знакомого. О возможностях духов представлений она не имела, однако доверяла Дальрену, а в случае с людьми имела запрятанные в рукава тузы: сила оборотня и лисья способность творить иллюзии.
Закрыв студию, они сели в машину. Душу охватила тоска, и всё же стало немного легче, спокойнее. Шторм затих, оставив медленно покачиваться среди обломков. Глядеть устало на прояснившееся небо.
В дороге Роза отправила сообщение и предложила зайти в магазин. После слезливого душеизлияния нужна как минимум бутылка вина. С чем-нибудь вредным на закуску. Можно и две – оборотни пьянеют плохо, с тем же успехом можно пытаться напиться виноградным соком или вылечиться гомеопатическим сиропчиком. Бессмысленно, но вкусно.
«И всё же хочется нормально отвлечься. Иначе к утру нихрена мне не станет легче».
Прижимая к груди закуски, Роза ждала отошедшего в алкогольный отдел Дальрена. По возвращении скинула в корзину набранное и жестом попросила притормозить. Он удивился – вроде же всё взяли, пора на кассу.
– Эй, а в этом плане тебе подобные функциональны? – спросила, кивая на стойку с презервативами.
Дальрен сначала сморгнул в непонимании. Потом слабо улыбнулся, медленно кивая.
– Хочешь проверить?
– Если это не противоречит твоей морали.
Вместо ответа он просто закинул в корзину пачку. Эта ночь никому не принесёт радости. У обоих была своя причина согласиться. А мораль? Тоже у каждого своя. И в этот раз нашла точку пересечения.