44. Понимание (часть II) (1/2)

— В конце концов, вы старшая сестра моей девушки.

Девушки. Старшая сестра. Эмили почувствовала, как нечто внутри неё, пытающееся вырваться наружу, ухнуло в небытие. Почувствовала, как многое внутри неё оборвалось, надломилось. В голове осталось сплошное ничего. Она опоздала. Она проиграла. Проиграла собственной сестре. Милена забрала у неё последнюю надежду быть понятой и счастливой.

Эмили чувствовала, что если не уйдёт, тут же позорно разрыдается. Впадёт в истерику, несмотря на пресловутое самообладание. Она вполне могла бы продержаться, выдавить улыбку и почти что искренне порадоваться за любимого человека и младшую сестрёнку. Могла бы, если бы до этого столько лет не терпела выходки Милены, которые были словно палки в колёса.

— Вот как? Очень рада за тебя… вас! — Эмили выдавила эти слова из последних сил, зная, что ещё немного, и точно сломается. — Прости, у меня ещё дела. Рада была увидеться!

Эмили сбежала, но ей совсем не было стыдно. Гораздо хуже было бы, признайся она в своих чувствах, когда уже давно проиграла. Проиграла из-за собственных страхов и предубеждений. Её сестра лишь оказалась вновь куда везучее — ей повезло родиться младшей, повезло быть ближе к Мамору, чем Эмили. Повезло быть куда увереннее в себе.

Когда стены университета оказались далеко за спиной, Эмили осела на ближайшей лавочке, уткнувшись в колени. Виски пульсировали как никогда, а в груди болело так, что ни о чём думать не получалось. Только дождь, внезапно хлынувший, заставил кое-как прийти в себя.

Подняв голову навстречу дождевой воде, Эмили начала успокаиваться. Капли дождя успокаивали, охлаждали пыл и отрезвляли. Они будто смывали вместе с собой все те обиды, что накопились внутри, уносили вместе собой по дорогам огромного города, а после в канализацию.

Эмили любила дождь. Не только по тем причинам, которыми делилась с Мамору, как с драгоценным сокровищем. Еще она любила дождь, потому что с ним никто не видел её жгучих слёз.

Спустя какое-то время, набравшись смелости, Эмили всё-таки пришла к дому своей сестры, желая разобраться во всём окончательно. Чувство обиды глодало как никогда, и если раньше всё опускалось, то теперь не хотелось более терпеть. Им следовало поговорить давным-давно, ещё в детстве, когда жили каждая для себя. Когда из-за своего эгоизма не смогли понять, что их семье нужна помощь, не смогли понять, что маме плохо. И теперь, если они не решат проблемы окончательно, потеряют и друг друга.

Дверь в квартиру Милены оказалась не заперта, будто сестра уже знала о приходе Эмили. До коридора доносились волнующие мелодии скрипки, которой Милена владела в совершенстве. Играющая мелодия тоже беспрестанно напоминала детские обиды, когда выяснилось, что в Эмили нет и капли музыкального таланта, вообще никакая художественная деятельность ей не светила.

Большая часть визита Эмили была направлена на попытку разобраться в их детских обидах раз и навсегда, чтобы далее никак не вредить друг другу. Но в глубине души Эмили понимала, что более всего обида разрывает за те прекрасные чувства, которые в ней пробудились после долгих лет сна. Ей не хотелось прощать сестру за такой поступок, пусть это и было самой большой глупостью. Ведь Милена не первый раз ей мешала в отношениях с мужчинами.

— Почему ты мне не рассказывала? — голос Эмили среди тихих мелодий скрипки прозвучал столь нелепо, что резал по ушам. — Неужели я всё-таки никогда не была тобой любима? Не заслужила того, чтобы родная сестра доверяла мне крохи своей личной жизни?

— Если бы моя сестра не была влюблена, возможно, я бы и рассказала, — Милена, медленно опустив скрипку, одарила Эмили скучающим взглядом. — Да и ты никогда не проявляла интереса к моим любовным похождениям. Что же изменилось сейчас?

— Сейчас у тебя наконец-то появился парень, с которым ты встречаешься куда дольше, чем с обычным проходняком, — без запинок ответила Эмили, понимая, что Милена действительно права. Но обида так и не отпускала, пусть и выглядело это по-детски. — Но как же Хару? Она единственная, кто терпел тебя или кого терпела ты дольше всего.

— С Хару больше нечего выжимать — всё, что она могла, мне уже дала. Да и всё-таки женщины — не моё, — поджав губы, подытожила Милена, поднимаясь на ноги. — Эми, я не в настроении выяснять с тобой отношения.

— Зато ты всегда в настроении портить мои отношения, Мили, — криво улыбнувшись, произнесла Эмили, но тут же взяла себя в руки. Поглубже вздохнув, она опустилась на ближайшую кушетку. — Мне просто интересно, что я тебе такого сделала? В чём провинилась, что ты так со мной поступаешь?

— Ты о чём? Как я с тобой поступаю? — поинтересовалась Милена, склонив голову набок.

— Ты сама прекрасно знаешь, о чём я, — спокойно ответила Эмили, мысленно радуясь, что всегда отличалась высокой терпимостью — многие на её месте не выдержали уже бы очень давно. — Тебе так хочется выйти замуж раньше меня? Или как ещё объяснить твоё поведение? Сколько помню, едва ты повзрослела, всегда уводила тех парней, с которыми я встречалась или которые мне нравились.

— Ну, их у тебя было не так уж много, чтобы так громогласно говорить, — Милена отвечала, растягивая слова, и со скучающим видом рассматривала маникюр на своих пальчиках. — И я никогда никого не уводила — твой парень сам тебя бросил, как и второй. То, что один из них заинтересовался мной, не моя проблема. Любой бы ушёл на их месте. Никто не хотел стоять на втором месте, пока ты училась, как сумасшедшая.

— Так и знала, что ты это скажешь, — улыбнувшись, ответила Эмили, не ожидая каких-либо других аргументов. Это она и сама понимала, правда озарение приходило не сразу. — Что тогда говорить о тех, кто мне очень симпатизировал? Ты ведь видела, что мне нравится Мамору, почему ты так поступила?

— Все эти сопли о том, «почему ты так поступила?» с жалостливым видом тебе не идут, Эми. Эми, которую я знаю, никогда бы так не переживала из-за каких-то там мужчин.

— Значит, ты меня плохо знаешь.

— Вот именно. Я тебя совсем не знаю, Эми, — ответила Милена, а от её голоса тело Эмили пробрал колючий холод. — Ты никогда со мной не разговаривала, не играла. Всё, что ты делала — пыталась читать мне нотации, чему-то поучала. И то, даже таким образом ты обращалась ко мне ничтожно мало. Пока все завидовали факту, что у меня есть старшая сестра, мне хотелось отчаянно кричать о том, какая ты помешанная на себе дура. И как ты думаешь, каким образом я должна была понять, что тебе кто-то нравится, если ты со мной не то что о любви, вообще не разговаривала?

— Но ты ведь понимала! — настаивала Эмили. — Ты всегда всё прекрасно понимала!

— Даже если так, кто ты мне такая, чтобы я относилась к тебе снисходительно?! — сорвалась Милена, прикрикнув. — Что я должна была делать, если ты никогда ничего не говорила по этому поводу? Молчание — знак согласия, так ведь?!

Эмили не знала, что сказать. Её будто окатили холодной водой, хотелось спрятаться в каком-нибудь тёмном тесном уголке. Она никогда не смотрела на поведение сестры с такой стороны, не осознавала, что тоже могла делать ей больно. Эмили никогда бы не пришла в голову мысль, что она сама виновата, что между ними образовались такие отношения. Ещё с детства ей казалось, что во всём были виноваты родители, которые всегда их разделяли, которые не сильно подпускали друг к другу, чтобы одна могла учиться, а вторая заниматься музыкой. И всё это время была виновата она сама.

— Ты всегда была зациклена на себе, может ты и старалась всех кругом обмануть, показать, какая ты скромная, милая, но я всегда знала, видела, что ты самовлюблённая зазнайка, — продолжила Милена, не дождавшись какого-либо ответа. — Ну и что, что я понимала? Ты разве что-нибудь делала, чтобы понравиться кому-нибудь? Чего хотела добиться, если только и делала, что работала? Как ты хотела быть с Мамору? Ты же трусиха, которая всегда сделает выбор в пользу работы. Ты не ценишь чувства окружающих, так зачем тебе с ними сближаться? Чтобы потешить своё самолюбие?

— Почему ты пытаешься перекинуть свои грехи на меня? — ухмыльнулась Эмили, не собираясь выслушивать обвинения обиженной младшей сестрёнки. — Разве это не ты всегда встречалась со всеми подряд, чтобы доказать, какая ты прекрасная? Разве не ты крутила с понравившимися мне мальчиками, чтобы доказать, что хоть в чём-то лучше меня? А Харука? Она ведь тоже часть твоего самолюбия. Ты её использовала, чтобы пробраться повыше в карьере, и после этого смеешь мне говорить о том, что дальше работы я ничего не вижу? Из Мамору тоже стараешься сделать дойную корову для своих свершений? Мало тебе денег?

— Да что ты обо мне знаешь, эгоистка, — прошипела Милена, вцепившись в подлокотники. — Как ты смеешь обо мне судить, если никогда не понимала меня, не наблюдала за мной. Наслушалась окружающих и думаешь, что права, да? Другого я и не ожидала от тебя, Эми. И мои отношения с Мамору тебя не касаются, моя жизнь вообще тебя не касается. Проваливай! Игнорируй меня дальше, как и делала всю мою жизнь! Ты мне не нужна!

С того злополучного дня Эмили действительно перестала существовать в жизни своей сестры. Или точнее было сказать, что Милена перестала существовать в её? Эмили более не пыталась разбираться в иерархиях человеческих и семейных отношений, решив стать такой, какой её видели окружающие люди.

Июль месяц, выделенный на отпуск, прошёл как в тумане, после чего Эмили вновь ушла с головой в работу. Приёмная комиссия, курсы повышения квалификации, подготовка учебного материала. И времени думать о личной жизни не было, да и не хотелось.

Эмили лишь через дальних родственников узнала, что Мамору и Милена поженились в ноябре. Ни один, ни вторая не приглашали её. И даже Мамору, который вроде бы с ней был в хороших отношениях, не общался с Эмили. Это уже не так волновало, как ранее, но где-то в глубине души задевало. И всё в тех же недрах души Эмили надеялась, что во всём была виновата Милена, не желающая видеть ненавистного человека на самом счастливом дне своей жизни.

Чувства, когда-то охватившие с головой, испарились также быстро и внезапно, как и появились. Эмили начало казаться, что красивую влюблённость она попросту выдумала на почве гормональных всплесков и впервые за долгое время оказанного внимания, которого жаждала, как любая женщина. Спустя время она могла только немного порадоваться за свою сестру — если та готова была остепениться, если принимала Мамору без широкого кошелька, значит, не всё так плохо? Это ведь уже явно было сделано не назло Эмили.

Ближе к февралю скончался мистер Кайо. Эмили занималась похоронами одна, Милена совсем была равнодушна к случившемуся. Когда Эмили пыталась с ней поговорить насчёт этого — их первый адекватный разговор после июня, — сестра лишь бросила слова о том, что ей всё равно, её это не касается.

Проанализировав всё произошедшее в их доме, когда они ещё жили вчетвером, не считая пушистой собачки Джекки, Эмили пришла к выводу, что в какой-то мере не имела права осуждать Милену. Даже если отец всегда хвалил её музыкальные таланты, даже если забрал вместе с собой после того, как их семья раскололась, Милена всё равно не получала того тепла, которое получали самые обычные дети вокруг от своих отцов. Милена не получала и достаточной любви ни от матери, ни от сестры. Эмили не могла осуждать её после того, что ей пришлось терпеть в семье людей, зациклившихся на самих себе, в окружении которых и сам становился таким же.

В начале весны, как обычно погруженная в работу, Эмили совсем не ожидала встретить Мамору в стенах университета. Поначалу ей даже показалось, что у неё случился оптический обман зрения. Но нет, он действительно оказался перед ней, и даже казался старше, чем был. И это даже с учётом того, что Эмили всегда его воспринимала как своего ровесника.

— Привет, — поздоровалась первой Эмили, улыбнувшись. Пусть чувства и ушли, увидеть приятного собеседника всегда было здорово. — Какими судьбами?

— Да вот, в гости зашёл, — Мамору неловко почесал затылок. — Прости, что мы совсем не общались, мне жаль. Мили была против.

— Почему была? Уже не против? — Эмили не смогла сдержать сарказма и такой же саркастичной улыбки. — Ничего страшного, я не в обиде.

— Она не знает, что я пошёл в университет. Собственно, я здесь и не для того, чтобы тебя встретить, но раз так вышло, не вижу причин, чтобы не поздороваться со старой знакомой. Как дела?

Они просидели в кафе почти весь вечер. Мамору рассказывал о том, как после университета работал в небольшой компьютерной компании, но претерпел неудачу и начал карьеру автомеханика. По ходу его рассказа в голове Эмили лишь бились мысли о том, а не бросила ли его сестра, когда он оказался на таком сложном этапе жизненного пути? И была приятно удивлена, когда узнала, что Милена не ушла, не бросила. Видимо, её сестра всё-таки окончательно повзрослела, к счастью.

По крайней мере, Эмили могла так думать, пока они не встретились по прошествию месяца, в течение которого она несколько раз пересекалась с Мамору. Милене совершенно не нравилось, что сестра ошивалась около её дражайшего супруга, будто боялась, что заберут. С какой-то стороны льстило — впервые в жизни Милена боялась её, но с другой обижало — пусть и ругались, пусть всякое бывало, но неужели она думала, что Эмили способна на такой низкий поступок? И, несмотря на произошедшее, Эмили никогда бы не подумала, что Милена увела бы у неё мужа.

Не то чтобы Эмили хотела уступить или нечто подобное, но всё же свела свои встречи до такого минимума, что если они даже и виделись, это время составляло всего пару минут. Это было сделано скорее для своего душевного покоя, нежели успокоения Милены — больше ругаться со вздорной и упрямой сестрой вовсе не было желания.

В следующий раз о своей сестре Эмили услышала лишь в начале мая поздним вечером, когда раздался звонок от Мамору. Он с небольшой тревогой, пытаясь сохранять самообладание, спрашивал о нахождении Милены. Тогда Эмили отвечала, что совершенно ничего не знает, и бросала трубку, возвращаясь к работе, которая по ощущениям никогда не заканчивалась.

За месяц таких звонков было несколько, но с каждым разом Эмили думала, что всё обойдётся. Потому что, как оказывалось, Милена всё это время была на работе, только и не думала о том, что надо предупреждать о задержках своего мужа. И когда Эмили надоели поздние звонки, она, не выдержав, решила поговорить с Миленой лично. Напомнить о не самом удачном опыте собственных родителей. Ведь если она любила своего мужа, должна была хоть как-то одуматься.

Стоя перед особняком немалых размеров, Эмили даже хотелось присвистнуть — если так нынче зарабатывали автомеханики, она явно ошиблась с выбором профессии. Дверь открыла миниатюрная девушка с длинными чёрными волосами, она пропустила гостью без лишних вопросов, вызывая те самые вопросы у Эмили. И только она собралась спрашивать о наличии хозяев в доме или не ошиблась ли она домом, как незнакомка потянула её внутрь и указала рукой на небольшой кабинет.

А приближаясь к концу коридора, из-за одной двери в котором доносились раздражённые голоса, вспомнилось, что Эмили всё-таки медик и преподаватель, а не семейный и личный психолог. Она ведь не попала на семейную ссору? Эмили остановилась у двери, прислушиваясь к разговору, не зная, стоило ли ей их прерывать или нет.

— … Но такой случай выпадает раз в жизни! — до Эмили доносились лишь обрывки фраз, только последние слова, громко сказанные сестрой, точно донеслись до неё. — Не думаю, что мне так повезёт когда-либо ещё. Если я сделаю…

— Делай, что хочешь.

В образовавшейся тишине Эмили только слышала учащённое биение своего сердца. Ей не нравилась ситуация, в которой она оказалась — она ведь не преступница какая, чтобы подслушивать чужие разговоры. Также ей не нравился тон ругавшихся супругов и то, что Мили до сих пор молчала, что было не совсем в её характере. Но больше всего Эмили не нравилось то, что она совершенно не знала, что ей стоило делать.

Прежде чем она успела что-либо придумать, дверь с грохотом отворилась, но в противовес случившемуся из комнаты вышла донельзя спокойная Милена. От сестры так и веяло холодом, но шла она уверенно и твёрдо, с гордо поднятой головой. Эмили так и осталась незамеченной, и пусть она и не сделала ничего такого, пока Милена не скрылась за поворотом, выдохнуть спокойно не удалось.

Обычная супружеская ссора? Всего-навсего грохнула дверь, ничего страшного, в некоторых фильмах и похлеще ссоры бывали.

Неуверенно ступив вперёд, Эмили собиралась войти в кабинет, чтобы хотя бы у Мамору выяснить причины их ссор. Вероятнее всего, всему виной была работа Милены, ведь из-за неё Эмили и приехала попытаться поговорить с сестрой. Но Мамору лишь сидел в широком кресле к ней спиной, сжимая подлокотники. Костяшки его пальцев побелели, что было заметно даже с не лучшим зрением Эмили.

Вероятнее всего, пытаться с кем-либо беседовать было плохой идеей. Непонятно, зачем она вообще сюда пришла, если подсознательно понимала, что Милена ни за что не станет слушать кого-то вроде Эмили. Она вообще мало кого по жизни слушала, а сестру, которую ненавидела, и подавно не стала бы. Эмили действительно не стоило лезть в личную жизнь сестры, поэтому она даже не пыталась поговорить с Мамору, а сразу аккуратно направилась на выход.

Это не её дело, совсем не её. Зачем ей лезть в брак людей, которые даже не пригласили её на свадьбу?

— Он в порядке? — Эмили совсем забыла о девушке, которая открывала ей дверь. — Они долго не разговаривали, а сегодня прорвало. Миссис Чиба сказала, что больше не вернётся.

Девушка выглядела взволнованной, её голубые глаза смотрели на неё с мольбой. Но ведь это Эмили никак не касается, так?

— Я не различаю состояние людей по виду их затылков, извините, — Эмили постаралась улыбнуться и тут же быстрыми шагами направилась к выходу, надеясь, что от неё отстанут. У неё ещё много работы, она и так потратила достаточно времени на подобные мелочи.

Но, несмотря на подобные мысли, Эмили вовсе не спешила домой к той самой работе. Она прогуливалась по району, в котором находился дом Мамору и Милены. Это было похоже на брожение человека, который хотел отказаться от всех забот, что его окружали. Выкинуть из головы все навязчивые мысли, которые мешали с чистой совестью прийти домой, чтобы продолжить свою обыденную жизнь.

Несколько раз ей звонил Мамору, но Эмили игнорировала его, а после второго звонка поставила телефон на виброрежим. Сбрасывать было бы уж совсем грубо, поэтому легче было поступить подобным образом. Эмили вспомнила о телефоне, только когда начало темнеть и она надумала отправиться домой. Собираясь вызвать такси, она заметила два непрочитанных сообщения, которые игнорировать не позволяло любопытство, и червячок, медленно прогрызающий её мозг.

«Ты не знаешь, где Милена? На работе её нет, у знакомых нет. Её нигде нет. Если что-нибудь знаешь, позвони мне», — прочитав сообщение, Эмили лишь устало выдохнула — будто бы сестра первым делом уходила к ней, будто на её звонки отвечала. И, открывая следующее сообщение, мысли были те же.

«Пожалуйста. Она совсем одна»

Рука Эмили, держащая телефон, предательски задрожала. Почему он на неё давил? Почему сам не мог отыскать собственную жену, которую должен знать лучше всех? Давил, потому что Эмили в конечном итоге не сможет отказать в помощи единственному близкому для неё человеку?

— Он действительно меня всегда понимал, — всхлипнула Эмили, осознавая, что убегать от собственных чувств она более не сможет. Она должна помочь. Кроме неё никто больше не спасет её любимую сестрёнку.

1979 год.</p>

— Эми, ты спишь? — в ночной тишине раздался тоненький голос, а за ним скрип открывающейся двери. Эмили прищурилась, пытаясь различить очертания младшей сестры, потому что света настольной лампы не хватало на всю комнату. — Можно войти?

— Что случилось? — устало поинтересовалась Эмили, потирая переносицу. Взгляд голубых глаз непроизвольно пал на циферблат часов в форме совы — уже одиннадцатый час, её маленькой сестрёнке полагалось спать в своей кроватке уже как пару часов. — Тебе завтра в садик, иди в свою комнату.

— Мне приснился кошмар, — Милена, несмотря на явный протест, всё равно вошла в комнату, прикрыв за собой двери.

Её нелепая ночнушка желтого цвета с львятами, которая всегда казалась Эмили смешной, была перекошена, будто сестра пришла не из своей комнаты, а как минимум прошла сквозь джунгли. Также на подобные мысли наводили растрёпанные светлые волосы. В тоненьких руках, словно в тисках, покоилась игрушечная мартышка, за которую Милена цеплялась всякий раз, когда ей было страшно. Видимо, действительно приснился плохой сон.

— Тебе стоило пойти к родителям, а не ко мне, — настаивала Эмили, осознавая, что у неё ещё много заданий, которые следовало бы доделать. Ей некогда было утешать младшую сестру.

— Их нет дома, — жалобно ответила Милена, сильнее сжав игрушку в руках. — Можно я просто посижу в твоей комнате?

— Ладно, делай, что хочешь, — сдалась Эмили.

***</p>

Дожидаясь приезда такси, Эмили судорожно пыталась сообразить, куда могла податься её сестра. Из-за своей нарастающей популярности она вряд ли бы отправилась в местные отели, будучи подавленной и наверняка расстроенной. Даже если у Милены были друзья, Эмили всё равно о них ничего не знала, да и по данному пути наверняка уже прошёлся Мамору, раз обратился к ней.

Только неужели он не знал, в каких они с Миленой отношениях? Неужели в его голове были столь абсурдные мысли, в которых сёстры понимали друг друга как никто другой? Непременно, Эмили любила свою сестру больше всего на свете, пусть они и не были достаточно близки духовно, пусть не раз ругались, и долгое время не общались. В конце концов, это её сестра, её семья. Но, несмотря на это, Эмили совсем не знала, где могла быть Милена, и это чертовски угнетало.

Когда такси подъехало и Эмили оказалась в его салоне, мысли продолжали судорожно метаться в её голове. Водитель вежливо поинтересовался, куда держать путь, но Эмили будто не слышала его. Она пыталась вернуть себе хвалёное самообладание в любых критических ситуациях и аналитический ум. Если уж сердцем не понимала, то могла бы логически прийти к какому-нибудь выводу.

Квартиру отца, в которой Милена жила до замужества, насколько Эмили знала, сестра продала. После смерти главы семейства Эмили сразу отказалась от права наследования, не желая иной раз связываться с сестрой — у неё было собственное жилье. На крайний случай всегда оставалась квартира, в которой когда-то давно жила счастливая семья, в которой их мать доживала последние дни. В свою очередь продать её было невозможным, пока Милена также оставалась претенденткой на собственность, поэтому Эмили там даже не бывала.

— Точно, — воскликнула Эмили, когда на неё снизошёл самый вероятный ответ о местоположении. — Извините, что задерживаю.

Назвав водителю адрес некогда родного и уютного места, она откинулась на спинку сиденья, пытаясь хоть на несколько минут расслабиться. Она мало спала прошлой ночью, весь день работала и практически ничего не ела. Эмили бы сейчас всё отдала, чтобы перекусить хотя бы самым обычным сэндвичем. Но нечто волнующее, стремительно нарастающее в груди, перебивало всякие мысли о физических потребностях. В действительности Эмили бы всё отдала, лишь бы с Миленой всё было в порядке.

Возможно, ей попросту передалось волнение Мамору, который и был повинен в разрушении её планов своими тревожными сообщениями. Эмили стала свидетелем лишь обрывка разговора, который, возможно, был куда серьёзнее и болезненнее, чем могло на первый взгляд показаться. Да и что-то в действии сестры не давало покоя, она показалась другой.

— Видимо, всё-таки умею различать по затылкам, — пробубнила себе под нос Эмили, надеясь, что любые её переживания ложные.

— Вы что-то сказали? — обратился к ней водитель, на что Эмили лишь с полуулыбкой отрицательно махнула головой, отворачиваясь к окну. Как раз в тот момент, как она обратила свой взгляд в затянутое тучами небо, сверкнула молния, после чего в душный салон автомобиля нахлынул поднявшийся ветер. — Скорее всего, собирается хороший ливень. Мы ещё и в пробку попали.

Эмили резко обратила внимание на дорогу: они действительно приближались к огромному скоплению машин. В таком большом городе в час, когда люди возвращались с работы, пробки были самым привычным явлением, но в данной ситуации вызывали раздражение. Эмили осмотрелась, пытаясь понять, как далеко находилась от квартиры родителей, и спокойно выдохнула, когда нужное многоэтажное здание оказалось в поле зрения. Ей даже показалось, что она видела горящий в гостиной свет, хоть и понимала, что физически не могла углядеть подобных вещей.

— Сколько с меня? — спросила Эмили, доставая кошелёк.

— Мисс, мы ведь ещё не приехали, — начал водитель, на что она ответила взглядом, не терпящим возражений. — Да и ливень какой, мы не так долго будем ехать.

— Я очень ценю вашу заботу, — слабо улыбнулась Эмили, — но мне действительно стоит поспешить. У меня нет лишних минут, понимаете? Сколько с меня?

Расплатившись с водителем, Эмили вышла из автомобиля и тут же промокла. Ливень действительно был ужасный, а зонтик или дождевик она не брала, так как думала, что ненадолго задержится у Милены. Аккуратно проходя между автомобилями, Эмили съёжилась от пробирающего кости холода. Одежда и волосы неприятно липли к телу, а в туфлях уже собралась приличная лужа воды, которая неприятно хлюпала при каждом движении.

Приближаясь к зданию, Эмили отчаянно пыталась вглядеться в окна, чтобы увидеть свет в квартире родителей. Если Милены и там не было, то она совсем не знала, где в этом случае искать сестру. От подобных мыслей и отсутствия каких-либо признаков света в окнах сердце Эмили тревожно сжималось, заставляя переходить на бег.

Наконец-то войдя в здание дома, Эмили притормозила, пытаясь отдышаться — по пути она едва не подвернула ногу и не свалилась в ближайшую клумбу. Сердце учащённо билось из-за бега и нарастающего волнения за сестру. Но прийти в себя дал ошалелый взгляд консьержа, который поглядывал на неё со смесью недоумения и отвращения. Ещё бы, если под ней уже образовалась приличная лужа, а от двери виднелись грязные следы.

— Я заплачу за уборку, но позже, хорошо? — предложила Эмили, пытаясь улыбаться и медленно продвигаясь к лифту — ей некогда было спорить со стариками. — Мне в пятьсот седьмую квартиру.

Консьерж продолжал странно на неё поглядывать, но так в итоге ничего и не сказал, поэтому Эмили как можно скорее пробралась к лифту. Нажав на кнопочку, она предприняла ещё одну попытку дозвониться до сестры, но и этот звонок остался без ответа.

Лифт ехал, казалось бы, со скоростью черепахи, заставляя Эмили постукивать от нарастающего раздражения ногой. Тело продолжала пробирать мелкая дрожь, хотелось снять всю мокрую одежду. Может, Милена просто сильно обиделась на мужа? В таком случае они могли бы постараться мило побеседовать, а потом Эмили бы искупалась в горячей ванне, они бы приготовили ужин, и впервые в жизни постарались повести себя как настоящие сёстры.

С такими позитивными мыслями Эмили приблизилась к двери и настойчиво нажала на звонок два раза. В квартире, судя по всему, было совсем тихо, если она услышала мелодию того самого звонка. Но что-то не разрешало уходить, хоть в глубине души очень хотелось, заставляя продолжать настойчиво вжимать кнопку звонка. После ещё нескольких попыток Эмили прислонилась к двери ухом, чтобы попытаться уловить хоть какие-нибудь звуки внутри квартиры — ну некуда было больше пойти Милене, некуда.

В какой-то момент глаза Эмили широко распахнулись — послышался стук, будто что-то упало на пол.

— Милена, открывай уже! — крикнула Эмили, вновь нажимая на звонок. — Это я, Эмили, открой, пожалуйста. Я не буду ругаться с тобой, всё в порядке.

Вновь прислонившись к двери, Эмили снова начала слышать некоторые звуки, но их природу она никак не могла различить.

— Мили, с тобой всё в порядке? Ответь мне, пожалуйста, можешь не открывать. Просто скажи мне, что всё в порядке, и я уйду домой, — взмолилась Эмили, но после этого тут же потеряла терпение и несколько раз стукнула ладонью по двери. — Милена, чёрт возьми! Я знаю, что ты здесь, открывай! Иначе я взломаю замок.

Последние слова заставили вспомнить, что у неё был собственный комплект ключей от этого дома. Только вот волнение, несмотря даже на наличие порядка в сумочке, не давало быстро отыскать искомое. И когда ключи всё же были найдены, руки продолжали дрожать, и никак не удавалось попасть в замочную скважину.

— Ну всё, я захожу! — крикнула Эмили, дёргая дверь на себя, но внезапно объявилось препятствие в виде дверной цепочки. — Мили, это уже не смешно!

Эмили заглянула в открывшийся участок коридора и заметила небольшой свет, исходящий либо от кухни, либо от ванной. Но, судя по звукам стекающей воды, Милена всё-таки находилась в ванной. Эмили ещё несколько раз позвала сестру, но та не отвечала. Но когда раздалось что-то похожее на плач, она сама попыталась снять цепочку. Оцарапав запястье и едва не сломав пару ногтей, Эмили всё-таки открыла дверь и стремительно направилась внутрь.

Она замедлилась, когда заметила россыпь таблеток от гостиной до ванной. Рядом с ними также валялись упаковки, от названия которых у Эмили нарастала паника, поэтому она тут же кинулась к ванной, надеясь, что её догадки не верны.

— Мили…

***</p>

Эмили закрыла тетрадь с наконец-то готовым домашним заданием и устало вздохнула, разминая затёкшие плечи. Дополнительное задание, которое для неё выдала учительница математики, чтобы подготовиться к олимпиаде, оказалось чертовски трудоёмким: не совсем сложным, но решение занимало много времени. Видимо, ей стоило больше заниматься, чтобы уложиться в заданное время.

За спиной раздался странный звук, который заставил Эмили в страхе едва вскрикнуть и осторожно обернуться назад. Но она тут же спокойно выдохнула, когда увидела сестру и вспомнила, что та попросилась к ней. Видимо, та уснула прежде, чем успокоилась.

Убрав на столе всю канцелярию, Эмили вздохнула и направилась к кровати, чтобы разбудить сестру — им обеим рано вставать, и раз родители так и не вернулись, утром собирать обеих именно ей.

— Мили, вставай, я тоже хочу спать, — прошептала Эмили и аккуратно потрепала сестру за плечо. — Мы ведь договорились, что ты просто посидишь.

— Не уходи, — сквозь сон промямлила Милена, ухватившись за край футболки Эмили. Её светлые бровки свелись к переносице: казалось, что она вот-вот расплачется. Но вместо этого Милена резко распахнула глаза, чем вновь напугала. — Эми, ты закончила?

— Ага, и теперь нам обеим пора спать, — Эмили предприняла попытку аккуратно помочь сестре подняться, но в ответ Милена лишь ухватила её за кисть руки и посмотрела с мольбой в глазах.

— Пожалуйста, можно мне остаться с тобой? Я прижмусь к стеночке и не буду занимать много места, — канючила сестра, сжимая хватку вокруг руки Эмили сильнее, а второй сильнее прижимая игрушку к себе.

— Такой сильный кошмар? — спросила Эмили, не зная, как стоило бы поступить правильно. В конце концов, Милена вряд ли так просто сдастся, а упорствовать против её щенячьих глаз совсем не было сил. — К родителям ты так же пристаёшь?

— Один раз папа очень разозлился, когда я разбудила их с мамой среди ночи, поэтому я к ним больше не хожу, — пожаловалась сестра.

— Если я разозлюсь, ко мне тоже перестанешь ходить? — Эмили это произнесла скорее в шутку, но Милена ответила ей вполне серьёзно.

— Эми иногда бурчит, но она самая лучшая и самая добрая в мире сестрёнка! — После таких слов Эмили впала в ступор, не зная, что следовало сказать в ответ. — Рядом с Эми монстры и кошмары ко мне не приходят.

— Ладно, манипуляторша, двигайся, один раз можем поспать вместе, — окончательно сдалась Эмили, взбивая подушку, после чего уложила сестру в кровать. — Спокойной ночи, завтра тяжёлый день и нам обеим надо выспаться.

— Эми, ты спишь? — тихо позвала Милена спустя несколько минут. Эмили в ответ лишь вздохнула, разворачиваясь к ней лицом. — Мы ведь всегда будем вместе?

— Что за глупые вопросы? Конечно будем, — заверила её Эмили, зевая. — Спи.

— Я люблю тебя, спасибо, что оберегаешь меня и мои сны, а ещё делаешь такой вкусный завтрак по утрам! — из-за этих слов Эмили почувствовала, как по её телу начало разливаться тепло. А может, это потому, что Милена так сильно сжала её в своих объятиях, прижимаясь к ней всем телом?

***</p>

— Мили, ты что же наделала, дурочка? — просипела Эмили, глядя на сестру, лежащую в ванной, окрашенной в красный. На её лице отразилась гримаса боли, слёзы градом катились по щекам, а весь макияж давным-давно расплылся. — Мили…

Эмили сразу же начала рыться в сумочке, которую, к счастью, не оставила в коридоре, чтобы найти телефон и как можно скорее вызвать скорую. Набрав номер, она тут же упала на колени перед ванной, свободной рукой придерживая голову Милены.

— Скорая, я вас слушаю, — в трубке наконец-то прозвучал голос диспетчера.

— Выкидыш, — выпалила Эмили, отчаянно пытаясь вспомнить, как правильно стоило разговаривать с диспетчером. — Вероятнее всего, вызванный обильным количеством противопоказательных препаратов и психическими переживаниями. Маточное кровотечение, не совсем вижу, но небольшие сгустки крови. Да, она в ванной.

— Зачем ты пришла? — прокряхтела Милена, на что Эмили лишь начала раздражаться.

— Тебя, дуру, спасать, — рыкнула Эмили и продолжила разговор с диспетчером. Назвав адрес и данные Милены, она продолжила перечислять видимые симптомы. Вновь попросив приехать как можно скорее, она отключилась. — Неужели даже если ты решила избавиться от ребёнка, ты это не сделала по-человечески? Испугалась, что папарацци и в больнице тебя найдут и раскрутят вокруг этого скандальчик, да? Ты в своём репертуаре, глупая.

— Как ты поняла? — спросила Милена, но тут же скривилась от боли, зажмурив глаза. — Мамору сказал?

— Никто мне ничего не говорил, и никогда не говорит, — слова Эмили прозвучали немного с упрёком, и в обычной ситуации она никогда бы так не сказала. — Ты не тот человек, который бы стал совершать самоубийство, да и таблетки, которые у тебя везде валяются, как раз для подобных случаев. Только зачем? Почему ты не пошла в больницу?

— Потому что… Я не знаю, я не хотела, но… — Милена в очередной раз скривилась и захныкала.

— Не разговаривай, тебе нужно беречь силы, пока не приедут врачи, — попросила Эмили, второй рукой пытаясь помочь сестре принять более удобное положение, но Милена лишь вскрикнула от боли, заставив бросить попытки помочь. — Потерпи немного, всё будет хорошо.

— Почему всё так обернулось? — прохрипела Милена, посмотрев на Эмили. — Я думала, что умру. Почему ты пришла, Эми?

— Мы ведь договорились, что ты будешь беречь силы, — мягко возразила Эмили, но взгляд сестры говорил о том, что будет ещё хуже, если она не ответит на вопрос. — Потому что переживала, как иначе? Ты ведь моя сестра.

— Как ты узнала, где я?

— Мамору сказал, что тебя нет ни дома, ни на работе. Со мной ты не общаешься, поэтому это был единственный вариант, куда ты могла податься, чтобы побыть в одиночестве.

— Так это Мамору тебе позвонил, — с некой досадой выдохнула Милена, тут же поморщившись. — Надо же.

— Вы поругались? — сестре не стоило знать, что Эмили стала невольной свидетельницей их ссоры. И вообще им не стоило общаться, но если Милене так было легче пребывать в состоянии, она поддержит разговор, если всё не станет ещё хуже. — Из-за работы, ребёнка?

— Мы давно ругаемся из-за моей работы, — призналась Милена. — А когда я забеременела, он сказал, что мне стоит бросить работу, чтобы не навредить ребёнку. А мне только предложили выгодный контракт… Я ведь спокойно могла бы работать до определённого срока, а после и нянечка… Больно…

— Всё-всё, помолчи, всё хорошо, — Эмили приподняла голову Милены, пытаясь держать её ровно, чтобы сестра не уходила под воду. — Потерпи ещё немножечко, всё хорошо.

Эмили легонько поглаживала влажные волосы Милены, не зная, как без боли смотреть на неё. Она выглядела столь измученной и расстроенной, что сердце от такой картины было готово вот-вот разорваться. Смотреть, как родная сестра мучилась в агонии, было чертовски душераздирающе. Но более всего Эмили пугала мысль, что ещё немного, и её сестра могла попросту умереть.

— Он выглядел таким счастливым, когда я сказала, что у нас будет ребёнок, — спустя какое-то время зашептала Милена, пустым взглядом уставившись в потолок, из-за чего испуганная Эмили попыталась привести её в чувство. — Ты можешь назвать меня странной, но меня это так обижало, вызывало зависть. Да и я ведь не хотела детей.

— Почему?

— Я не хотела, чтобы у моих детей было такое же детство, как у нас с тобой, — ответила Милена, заставив Эмили вздрогнуть. — И в то же время я знала, что не смогу воспитать их должным образом, гулять с ними. Мы ведь обе с тобой, как и наши родители, помешались на своих карьерах. Какая из меня мать?

— Но это ведь не повод для аборта, ещё и такого, — пыталась возразить Эмили, не зная, что ещё могла ответить.

— Я просто глупая, — Милена снова начала тяжело дышать и плакать. — Я просто не смогла бы принять факт, что единственный человек, который любит меня, полюбил бы кого-то больше меня, даже если это мой же ребёнок. Почему-то мне представилась картина, как Мамору с нашим ребёнком вдвоём, а я снова одна. Я снова бы осталась совсем одна.

— Ты не одна, у тебя есть я, Мили, и всегда буду, — заверила Эмили, чувствуя, как солёная влага начала стекать и по её щекам. — У тебя есть Мамору — знаешь, как он переживал? Он мне столько смс-ок отправил, не знал, куда деваться.

— Он сам сказал мне делать, что я хочу, когда заговорила об аборте. Ему уже было всё равно и на меня, и на ребёнка, — глухо ответила Милена. — Мы не можем прийти к общему решению, не уступаем друг другу, нет у меня Мамору.

— Может, ты неправильно поняла? — Эмили предприняла попытку спасти отношения своей сестры, соединив кусочки паззла услышанной сегодня ссоры. — Когда люди устают от постоянных споров, они всегда так говорят. И если ты говоришь, как он был счастлив, то он точно не мог иметь в виду такой контекст под обычным «делай, что хочешь».

— Почему ты его защищаешь? Может, ты до сих пор любишь его? Так иди, забирай себе! Я всё равно подохну, — после столь бурных эмоций и слов Милена тут же скривилась, извиваясь и хныкая от пронизывающей боли.

— Ударить бы тебя, да и так хреново же, жизнь всё за меня сделала, — холодно отчеканила Эмили, глядя на сестру с нотками презрения. — Если бы мне нужен был твой муж, я бы кинулась его утешать, а не тебя искать.

— Но ведь я…

— Заткнись, просто закрой рот, Мили, тебе уже плохо, скорая не успеет спасти, если будешь болтать такие глупые вещи, — устало выдохнула Эмили, чувствуя, как у неё уже затекли ноги, но боль внутри заглушала любые физические недомогания. Да и что такое затёкшие ноги, когда перед ней лежала единственная сестра в окровавленной ванной. — Я знаю, что очень виновата перед тобой — зациклилась на себе, а когда мы стали жить порознь, и вовсе практически не виделась с тобой. И знаю, что мои извинения ничего не изменят, не помогут ни капли, ведь утраченного не вернуть. Но я очень постараюсь в дальнейшем быть всегда-всегда рядом, когда только захочешь. Я самая никчёмная старшая сестра, но я хочу стать лучше, чтобы ты стала счастливой и перестала думать о семье, как о нечто плохом. Особенно когда её наконец-то обрела.

Только она закончила говорить, как в дверь настойчиво постучали, и прозвучала трель звонка. Эмили что есть мочи крикнула, прося как можно скорее поторопиться. Дальнейшее происходило как в тумане: Милену аккуратно переложили на носилки, поинтересовались её самочувствием, расспросили про симптомы, причины кровоизлияния. Эмили еле стояла на ногах, но шоковое состояние, которое слегка окутывало её, заглушало любые боли, но и не давало ясно мыслить, чтобы быстро реагировать и отвечать на поставленные вопросы.

— Первая группа крови, так ведь? — уточнил медицинский работник, за которым Эмили быстро спускалась по лестнице к машине скорой помощи. Она лишь кивнула на его слова, не зная, с какого вопроса стоило бы начать. — У вас случайно не первая?

— Нет, вторая, — махнула головой Эмили. — Будь первая, сразу бы так и сказала. Мне ведь можно поехать с ней?

— Конечно, но вы не переживайте — вы вовремя позвонили, — её продолжали успокаивать, пока они быстро спускались по лестнице.

С каждым шагом Эмили хотелось сорваться, прыгать через две, а то и три ступеньки, лишь бы быстрее оказаться подле Милены и продолжать поддерживать её. Но рядом идущий медработник одним своим видом сдерживал её и напоминал, что пока что от неё будет совсем мало толку. Хорошо, что квартира родителей не находилась на самом верхнем этаже.

Когда они наконец-то спустились, Милену почти погрузили в машину. Пока всё происходило, Эмили вспомнила о важной вещи и быстро достала телефон — она должна предупредить Мамору. Уточнив адрес больницы, в которую они отправлялись, она буквально в трёх словах описала происходящее и, нажав кнопку отправки, сама забралась в машину, усевшись рядом с Миленой, но так, чтобы не мешать сотрудникам скорой.

Несмотря на ощущение вечности, что присутствовало во время спуска по лестнице, в машине время прошло словно за минуту. На протяжении всей поездки Эмили крепко держала ладонь сестры, выпуская лишь по надобности и только в конце пути. Милену быстро отвезли в палату, и всё, что оставалось, это только ждать. И в силу вновь вступило томное ожидание, за время которого Эмили готова была слететь с катушек, пока ей не скажут, что жизни её сестры точно ничего не угрожает.

— Мисс, может, вам принести полотенце? Или чаю? — к Эмили обратилась молоденькая медсестра, смотря полными жалости карими глазами. — К сожалению, нет никакой одежды, в которую вы могли бы переодеться.

— Что? — нахмурилась Эмили, не понимая сути обращения, но чувство дискомфорта, вернувшееся вместе с заданным вопросом, всё разъяснило — она ведь сильно промокла под ливнем. — Ох, простите, я не оставила за собой следов? Думаю, полотенце мне уже не поможет, а вот чай — да. Какой-нибудь успокаивающий, пожалуйста.

Девушка ей дружелюбно улыбнулась и быстрым шагом направилась в противоположную сторону. Эмили вымученно улыбнулась ей в спину и запустила пятерню в волосы — всё ещё влажные. И всё ещё не было никаких сведений о состоянии сестры. Хоть Эмили и понимала, что с приезда прошло не так много времени, что многое сделали в машине, она всё равно не могла не переживать.

Эмили спрятала лицо в ладонях, опустив голову — она безмерно радовалась, что всё-таки отыскала сестру вовремя. Страшно было представлять, что могло случиться в худшем варианте развития событий. Эмили никогда бы себе не простила, если бы её сестра умерла столь рано из-за тех обид, что оставило им детство.

Чья-то тёплая ладонь неожиданно опустилась на плечо Эмили, заставив едва вздрогнуть, но она тут же взяла себя в руки и улыбнулась, собираясь произнести слова благодарности за чай, но наткнулась на взволнованное лицо Мамору.

— Ох, ты здесь… — всё, что смогла выдавить Эмили, неосознанно расплывшись в улыбке — у Милены есть не только она, но и любящий муж. — К ней сейчас нельзя, но её жизнь вне опасности. М…

— А ребёнок? — взволнованно перебил Мамору, заставив Эмили лишь беззвучно шевелить губами — она не могла подобрать слов. — Чёрт.

— Не чертыхайся здесь! — прикрикнула Эмили, несколько понимая переживания своей сестры. — Это, несомненно, ужасно, но Мили жива! Она жива, понимаешь? Я понимаю, что ты переживаешь, но Мили жива…

— Да, прости меня, прости, — Мамору неожиданно опустился на стул рядом с ней, запустив пятерню в волосы, а после обхватил голову руками. — Конечно, я рад, что она жива, правда, рад. Но был бы куда счастливее, если бы они остались живы вдвоём. Что случилось?

— Я не знаю всех подробностей, было не до разговоров, — неоднозначно ответила Эмили, поведя плечом. — Вы ругались?

— Да, последнее время очень часто, — ответил Мамору, извиняющеся глянув на неё. — То, что случилось с твоей сестрой, полностью моя вина, Эми. Прости меня, если сможешь, хоть такое и не прощают. Я не смог правильно понять её, и она чуть не умерла.

— Ну, не ты один виноват, — горько усмехнулась Эмили, почувствовав, как по щекам начали стекать слёзы. — Ты с ней всего лишь год, когда я за всю её жизнь ничего полезного для неё не сделала. И кто тут больше виноват?

Эмили разрыдалась в голос, опустив лицо в ладони, пытаясь заглушить рыдания. Дышать становилось затруднительно, но перестать плакать никак не получалось, она не могла так просто с этим смириться. Мамору приобнял её за плечи, свободной рукой успокаивающе поглаживая по спине. Он ничего не говорил, и Эмили была ему благодарна — в пустых обвинениях самих себя они ничего не решат, как и не избавятся от своей вины.

— Мне казалось, что создать семью с девушкой, не знающей семейного тепла, как и я, будет лучшей идеей — мы бы вместе ещё больше стремились к тому, чего не получили, — через какое-то время, когда рваные вздохи Эмили превратились в глубокие, Мамору шепотом с ней заговорил. — Но как раз из-за этой похожести мы оба трусили перед мечтой. Видимо, мы всё ещё боимся всех вокруг и живём для самих себя.

— И я вместе с вами, — усмехнулась Эмили, поднимая голову, чтобы слабо улыбнуться Мамору. — Кому мы такие трусливые и эгоистичные карьеристы нужны?

— Друг другу, кому ещё? — Мамору улыбнулся в ответ, вызвав своими словами смешок со стороны Эмили.

— Мы друг другу только боль и приносим, Мили чуть до могилы не довели, — Эмили не любила чёрный юмор, но гнусные слова вырвались сами собой. — Но…

— Но ведь мы готовы меняться, да? — Мамору, будто прочитав её мысли, посмотрел прямо ей в глаза.