37. Больше не страшно (2/2)

Вместо этого она непроизвольно ахнула и сильнее вцепилась в плечи Мамору, когда его губы сомкнулись вокруг её соска. Ладонями он поглаживал её ягодицы, иногда сжимая, заставляя Усаги прогибаться, подставляя для ласки всё больше чувствительных участков.

Грубая ткань брюк слегка царапала нежную кожу Усаги, и она вцепилась в ремень, но тут же неуверенно застыла. Мамору тоже оторвался от её груди и поднял своё лицо к её шее, кончиком носа лаская основание, переходя к маленькому ушку.

— Теперь ты можешь подразнить меня, — от слов Мамору глаза Усаги расширились, а сердце затрепетало сильнее. И когда он стал таким разговорчивым?

Усаги, чуть надув щёки, немного недовольно посмотрела на Мамору, а от вида его самодовольной улыбки захотелось доказать ему, что не только он умеет дразниться. Поэтому она уверенно схватилась за пряжку ремня, пытаясь избавить Мамору от остатков одежды, лишь бы стереть эту довольную ухмылку с его лица. Совладать с дрожащими пальцами было нелегко, но у неё получалось.

Когда остатки одежды, включая галстук, оказались где-то на полу, а маленькая ладошка обхватила пульсирующий член, Усаги стыдливо отвела взгляд в сторону, не веря, что они всё-таки дошли до этого. Нет, она, конечно, уже видела его обнажённым и желала увидеть вновь, но не смущаться было выше её сил. Поэтому она лишь уткнулась лбом в ключицы Мамору, порывисто дыша, но при этом не отпуская его затвердевшей плоти, наоборот лишь сильнее сжимая, пусть и непроизвольно.

— Усако, ты не обязана, если не хочешь, — Мамору со свистом втянул в себя воздух и обхватил её талию ладонью, второй опираясь на матрас кровати.

— Я хочу, бака, ты от меня никуда не денешься, — выдохнула Усаги ему на ухо и тут же прикусила его мочку, а ладошкой скользнула вверх по горячей плоти.

Язычком Усаги игралась с серёжкой Мамору, стараясь сосредоточиться на этих играх больше, чем на ладони вокруг горячей кожи. Но Мамору было приятно — она чувствовала это через точки прикосновения их тел, через его сбившееся дыхание и бешеный стук сердца. А его удовольствие было для неё первостепенной важностью.

— Уса, — Мамору вдруг резко схватил Усаги за запястье, когда её движения начали ускоряться. Вторую руку он сместил ей на левую грудь, чуть сжимая. — По-моему, ты раздразнила меня достаточно.

— Я бы не стала тебя слушаться, но сейчас мне не терпится получить больше, — Усаги с неохотой расцепила ладошку и скользящими движениями провела пальчиками по торсу Мамору, приближаясь к его груди. — Я тоже хочу прикоснуться к твоему сердцу.

— Ты уже давно его коснулась, — Мамору почему-то несколько печально улыбнулся, а от его слов Усаги наоборот охватила новая волна нежности и она мягко улыбнулась.

Их губы слились в очередном поцелуе, и Мамору аккуратно переместил Усаги на кровать, нависая сверху. Его пальцы скользнули к её промежности и, убедившись в готовности Усаги, Мамору сделал медленный толчок, и они оба облегчённо застонали. В поисках более острых ощущений Усаги обхватила торс Мамору ногами и прижалась к нему грудью.

Тогда в их первый раз, когда он закинул её ноги на свои плечи, Усаги было более всего приятно, особенно когда боль после первых толчков сошла на нет. Сейчас всё равно присутствовал некий неприятный дискомфорт, но его сполна компенсировало то сладостное чувство, которое разливалось внутри неё, особенно после того, что между ними было.

Да, отдаться незнакомцу для неё было лёгкой задачей, но теперь, со всем ворохом чувств, которые в ней вызывал Мамору, Усаги было в разы приятнее и сладостнее. Она нуждалась в нём, как и он нуждался в ней. И это создавало нечто большее, чем просто секс между двумя изголодавшимися людьми. Теперь они хотели именно друг друга, а не кого-либо ещё. И они наконец-то вновь стали единым целым.

— Мамо-чан, — прохрипела Усаги, когда движения Мамору стали более глубокими.

Нащупав его ладонь, она переплела их пальцы, сжимая со всей силы. Но эта боль всё равно не могла заглушить всего того, что с ней вытворял Мамору, а когда его губы коснулись её шеи, и вовсе ничего не осталось вокруг, кроме него.

Их глаза пересеклись, и Усаги лишь глупо улыбнулась от картины, которая не приносила ей ничего, кроме радости. То, что происходило с ними, казалось ей до безумия невероятным. Сам Мамору был невероятен, и даже не верилось, что она заслужила такого мужчину в своих объятиях.

Но это была реальность, и чтобы в который раз убедиться в ней, Усаги приподнялась и страстно впилась в губы Мамору, пытаясь ещё раз доказать то, что он нужен ей, что она принадлежит только ему. Его сладостные стоны в ответ на её действия были лучше всех любимых песен разом.

В следующее мгновение их тела содрогнулись, а внутри Усаги разлилось во всех смыслах нечто горячее и вязкое, после чего сознание будто окончательно покинуло её. Она помнила только неразборчивый шёпот Мамору у своего лица, его сбивчивые поцелуи по всем участкам её тела. Усаги лишь глупо улыбалась, ощущая приятную усталость по всему телу. Она не хотела, но тяжёлый свинец будто давил на её веки, не позволяя напоследок прикоснуться к манящим губам над ней.

Засыпая, у Усаги лишь мелькнула мысль о том, что она наверняка самая счастливая девушка на земле. И надеялась, что источник её счастья думал точно так же.

Утром Усаги разбудили солнечные лучики, которые так и норовили всё больше пробраться в комнату. Она лишь недовольно поморщилась, отворачиваясь к стенке, но весь сон как рукой сняло, когда на тумбочке перед ней оказалась небольшая вазочка с тремя стебельками цветов невообразимо нежного бежевого оттенка. Усаги приподнялась на руках и потянулась к записке, что покоилась между лепестками.

— «Это, конечно, не розы, но всё же», — она прочла вслух знакомую фразу и чуть прыснула со смеха.

В вазе оказались камелии, Усаги точно помнила эти цветы ещё с Японии, а перед ней как раз оказался сорт камелии японской. Эти цветы не пахли, считались скорее декоративными, но именно сейчас они навевали воспоминания по дому. А ещё они символизировали спокойствие, как рассказывал Мотоки, чье кафе снаружи было обвешано этими цветами в любой период года.

Было ли это со стороны Мамору намёком на то, что сейчас их отношения стали более спокойными? Искать скрытые смыслы и мотивы было интересно, но больше всего Усаги радовалась такому простому, но до безумия приятному проявлению внимания. Пусть Мамору и ушёл на работу, но он помнил о ней.

Взгляд Усаги непроизвольно зацепился за бледно-фиолетовые пятна на её груди, и щёки тут же предательски вспыхнули от воспоминаний о прошедшей ночи. Откинувшись на подушки, она закрыла лицо руками, пытаясь неизвестно от кого скрыть пылающее лицо и улыбку, которую не могли спрятать даже её ладони. Из её губ доносилось что-то вроде довольного писка, но Усаги тут же постаралась взять себя в руки, жадно глотая воздух.

Неужели это действительно случилось? Засосы на её теле и приятное покалывание между ног уверяли, что да. Усаги вновь спрятала лицо в ладонях и слегка начала покачиваться из стороны в сторону, пытаясь подавить рвущийся наружу счастливый смех. Вместо этого она лишь схватила подушку Мамору, прикрыв ею часть лица, и вдохнула привычный аромат. Она снова смогла оказаться во власти его рук и губ, снова принадлежала только ему.

От счастливых воспоминаний Усаги отвлекла мелодия телефона, из-за чего она едва заметно вздрогнула, но тут же бросилась на поиски мобильного, надеясь, что это звонил Мамору. Но, отыскав необходимое, она лишь досадливо выдохнула, но всё равно улыбнулась, радуясь звонку не менее важного человека.

— Доброе утро, Мина, — счастливо промурлыкала Усаги, вновь падая на кровать, свободной рукой подтягивая к себе тонкое одеяло.

— Скорее, добрый день, моя милая засоня, — усмехнулась Мина, и Усаги нахмуренно посмотрела на часы, отмечая, что уже первый час дня. Но она лишь махнула рукой на часы и поправила прилипшие к шее волосы. — Ты почему такая счастливая?

— А разве нужен повод для того, чтобы быть счастливой? — Усаги пожала плечами и погладила окружность своего живота, а после этого жеста её улыбка стала ещё шире.

— Неужели вы с Мамору наконец-то нашли общий язык? — хихикнула Мина, а щёки Усаги вспыхнули от невольной двусмысленности, с которой она восприняла услышанную фразу.

— Думаю, что можно сказать и так, — Усаги смущённо захихикала в ответ, зажмурившись.

Ещё пару недель назад она бы призадумалась о том, а действительно ли после такого всё будет хорошо. Но сейчас она была уверена в том, что это не конечная точка в их с Мамору отношениях. Внутри неё разливалась яркая уверенность того, что теперь точно всё будет хорошо.

— Знаешь, сейчас бы я очень хотела увидеть твоё счастливое лицо, потому что я ни разу не слышала в твоём голосе такой радости, — мягкий голос Мины заставлял сердце сжиматься от тоски. — Мы давно не виделись, а я так ужасно соскучилась по твоим большим щёчкам!

— Я тоже скучаю по тебе, — выдохнула Усаги, ощутив, что ей действительно не хватало Мины все эти дни, за которые она с ней не разговаривала, опасаясь, что сорвётся и выложит все проблемы, заставив переживать. — Очень скоро мы сможем встретиться, честно-честно! Я приду к тебе в гости и буду кормить своей стряпнёй.

Усаги с неохотой поднялась с кровати и, накинув на себя тёплый халат, отправилась на кухню в поисках еды для себя и своей малышки, которая наверняка изголодалась после всего, что ей пришлось пережить из-за своих родителей.

— Как твои дела? С тобой всё в порядке, с малышом? — Усаги завалила Мину вопросами, чувствуя, что не успокоится, пока не узнает обо всём на свете.

Не увидев коробочки для бенто, купленной для Мамору, Усаги улыбнулась и принялась разогревать себе завтрак, почувствовав лёгкое облегчение от того, что глава их маленькой семьи не останется голодным, даже если она проспала его уход.

— Гелиос всё больше пинает меня, Кун даже опасается со мной спать, — они обе прыснули со смеху. — Вообще это грустно, вместо мужа я обнимаю мужезаменитель — большого полярного медведя. Он, конечно, гораздо мягче, чем Кунсайт, но я бы предпочла упругость мышц мужа, чем вату игрушки.

— Не переживай, осталось совсем немного, и скоро у тебя будет двое самых любимых мужчин, — Усаги улыбнулась, и она была уверена, что Мина наверняка также расплылась в радостной улыбке, обязательно огладив ладошкой свой животик-мяч. — Под конец срока всё ещё не боишься рожать?

— Неа, скорее боюсь, что не быстро привыкну к пустоте внутри себя, но я уже так хочу потрогать его маленькие ручки и ножки! Так хочу поцеловать его в носик и сказать, что люблю его больше жизни, — Мина слегка всхлипнула и оборвала себя. — Прости, под конец я превратилась в самую настоящую плаксу, даже хуже, чем ты.

— Всё в порядке, иногда можно и поплакать, — на какое-то мгновение Усаги уколола зависть — свою дочь она сможет держать на руках не раньше, чем в июне, если не случатся разве что преждевременные роды. Но чувство зависти тут же сменилось искренней радостью за подругу. — Но я безумно рада за тебя, Ми. Потерпи всего чуть-чуть, большее позади.

Она хотела сказать что-то ещё, но в телефоне послышались гудки, означающие, что кто-то ещё пытался дозвониться до неё. Взглянув на экран телефона, глаза Усаги расширились, а деревянная ложка в руках упала на пол.

— Мина, повиси совсем чуть-чуть, пожалуйста, — попросила Усаги и тут же приняла входящий вызов. — Доктор Гилмор, добрый день!

— Усаги, здравствуй, — голос доктора, как всегда, был спокоен, Усаги жалела, что её врач умела разговаривать с одной единственной интонацией. — У тебя будет сегодня свободное время заскочить в больницу? Часа в три дня? Пришли результаты анализов.

— Да, конечно, — с заминкой ответила Усаги, обхватив ладонью свой живот, поглаживая поверхность сквозь ткань. И не успела она что-либо ещё спросить, как доктор начала спешно прощаться:

— Тогда до скорейшей встречи, Усаги.

— Кто звонил? — в трубке вновь раздался голос Мины, но Усаги не решалась что-либо отвечать, уткнувшись в одну точку перед собой. В такие моменты она хотела ненавидеть доктора Гилмор. — Уса!

— Это была доктор Гилмор, говорила о сдаче анализов, — совладав с собой, ответила Усаги. Ей не о чем было волноваться — всё, что бы ей ни сказала доктор, она достойно воспримет, как и обещала себе, Мамору и их дочери. — Прости, мне надо созвониться с Мамору, я перезвоню тебе завтра.

— Ты же не маленькая, сможешь сама сходить на приём к врачу, Уса, — Мина цокнула языком, явно не желая так быстро завершать разговор.

— Нет, не смогу, мы должны узнать всё вместе, — Усаги наспех схватила различные продукты с собой в спальню, не желая терять времени. — Ми, я люблю тебя. Спасибо за всё.

— Кто ты и что ты сделала с моей подругой Усаги? — протянула Мина, вызвав на лице Усаги лёгкую улыбку. — Ладно, езжайте на свои анализы. Но завтра чтобы позвонила мне, поняла?

— Да, капитан! — Усаги сбросила вызов, тут же набирая номер Мамору, запихиваясь куском хлеба с сыром. — Мамору, прости, что отвлекаю! Доктор Гилмор звонила, просила приехать. А я ведь не могу ехать туда без тебя, да? Мамору, мы должны быть вместе.

— Уса, не тараторь, что случилось? И ты что, жуешь? — в такие моменты Усаги очень хотелось треснуть Мамору, но в этот раз в его непонимании была виновата она сама.

— Анализы обследования пришли! — почти что крикнула Усаги, пытаясь натянуть первые попавшиеся штаны. — И если ты сейчас же ко мне не приедешь, я тебя убью при встрече, Чиба! Мне плевать на твою работу, я хочу, чтобы ты был со мной и держал меня за руку! Я хочу пройти через всё только с тобой! Своей дочери ты нужен больше, чем работе!

— Уже выезжаю, — ответил Мамору, и Усаги тут же заступорилась — она безосновательно раскричалась.

— Прости, я не хотела кричать… — виновато произнесла Усаги, позабыв о том, что натягивала вторую штанину. Она стыдливо прикрыла глаза руками, прикусив губу. — Но ты нам действительно нужен.

— Я знаю, Усако, — кажется, Мамору не злился, от его ласкового голоса Усаги чуть расслабилась. — Но если я приеду, а ты не собрана — пеняй на себя.

Они спешно распрощались и Усаги, откинув телефон на кровать, наконец-то надела штаны полностью, после чего обхватила живот руками.

— Папа будет с нами, всё будет хорошо, — Усаги смахнула выступающие слёзы и продолжила сборы. Она знала, что быстро Мамору всё равно не добраться до дома. А жаль.

Когда Мамору крикнул её имя, едва оказавшись в коридоре, Усаги уже была собрана и сыта. Она счастливо кинулась в его объятия, крепко ухватив за шею, радуясь его присутствию рядом с собой. Рядом с ним было хорошо, уютно и спокойно. Всё-таки не зря этим утром возле их кровати оказались камелии.

В машине Усаги хотелось держать Мамору за руку, но она понимала, что это невозможно, пока он находился за рулём. Они молчали, но это было не из-за нехватки слов, просто так было гораздо спокойнее. Никто из них не нервничал, но наверняка у каждого пытался разрастись червячок волнения. Усаги верила, что всё будет хорошо — это было даже не самовнушение. То, что их дочь жива, уже высший подарок Судьбы. Остальное, в случае чего, они преодолеют вместе.

Едва добравшись до больницы, Усаги выскользнула из машины первая, и тут же потянула Мамору за собой, едва тот оказался на улице. Но даже без её рвения он также явно не хотел медлить, и в итоге в двери они едва ли не ввалились, слегка перепугав медсестёр в регистратуре.

— Усаги Кино, мне к доктору Гилмор, — протараторила Усаги, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. — На три. Доктор Гилмор. Усаги Кино.

— Усако, не нервничай, — Мамору ободряюще сжал её ладонь, но даже его пальцы начали подрагивать в стенах этого места.

Когда они отошли от стойки регистратуры, оказавшись у дверей в кабинет доктора Гилмор, Усаги порывисто заключила Мамору в объятия, уткнувшись лбом в его грудь, прикрыв глаза. Хорошо. С ним ей было хорошо.

— У тебя не будет проблем на работе? — поинтересовалась Усаги, поглаживая спину Мамору. — Прости ещё раз, что накричала, я не хотела.

— Мне даже понравилось, как ты кричала, не так, как ночью, конечно, но всё же, — Усаги подняла возмущённое лицо на Мамору и легонько стукнула его кулачком, нахмурившись.

— Бака Мамору, кто о таком говорит в такие моменты? — насупилась Усаги, но чёртовы щёки всё равно покраснели.

— Прости, мне показалось, что так у меня получится избавиться от некой тяжести этой атмосферы, — Мамору выдохнул и вновь прижал макушку Усаги к себе, поцеловав её. — На работе всё будет в порядке, ты и наша дочь для меня гораздо важнее. Да и мне не хочется умирать, если честно. И да, а как же «Мамо-чан»?

Усаги не успела ничего ответить, как дверь позади них открылась, и она тут же обернулась к кабинету, откуда выходила другая пара будущих родителей. И едва те вышли, Усаги тут же потянула Мамору внутрь, не желая терять и минуты.

— Здравствуйте, — выдохнула Усаги, смотря на миссис Гилмор.

Пусть эта женщина и умела рассказывать хорошие и плохие новости одним и тем же голосом, но вот так она улыбалась явно не всегда. От вида этой улыбки Усаги лишь радостно всхлипнула, прикрыв рот ладонью, и счастливо бросилась к доктору, сжимая в своих крепких объятиях. Миссис Гилмор обняла её в ответ, поглаживая по спине.

— Простите, я испачкала ваш халат, — Усаги поспешно оторвалась от плеча доктора, где оставила влажный след и тут же утёрла мокрые щёки.

— Тебе сегодня можно всё, Усаги. Поздравляю, с вашей прелестной дочерью всё замечательно, — произнесла доктор, но тут же осеклась и виновато посмотрела на Мамору.

— Всё в порядке, она уже знает, — Усаги вновь бросилась в объятия Мамору, повиснув на его шее, беспорядочно целуя его лицо. — Ты меня удушишь, а ведь вроде нет поводов…

— Спасибо, всё хорошо только благодаря тебе, — Усаги, не стесняясь присутствия врача, подарила Мамору долгий поцелуй. Отстранившись, она лишь счастливо улыбнулась и вновь прижалась к нему, мысленно благодаря всё живое за то, что их дочь здорова. — Я так рада… Мамо-чан, с ней всё хорошо, слышишь? Наша малышка в порядке…

— Да, Усако, наша дочь в порядке, — он сильнее прижал Усаги к себе, и несколько раз поцеловал в макушку. — Мы это пережили, самое страшное позади.

— Ты что, плачешь? — Усаги удивлённо подняла взгляд на Мамору, когда почувствовала, как что-то мокрое упало на её лоб. — Бака Мамору, всё ведь хорошо.

— То есть тебе можно плакать от счастья, а мне нельзя? — он усмехнулся, и Усаги счастливо хихикнула в ответ, чуть сморщив носик. — И вообще, это я от тебя заразился любовью к поплакать.

— Я приду минут через десять, нам надо будет ещё провести обследование, — с улыбкой сказала доктор Гилмор, выходя из кабинета.

Едва они остались наедине, Усаги тут же притянула лицо Мамору к себе, пытаясь показать, насколько она счастлива. А его руки обвили её животик, чтобы эту радость выразить и их маленькой девочке.