30. Гроза (1/2)

— Я больше никогда не буду пытаться делать первый шаг, — ворчала Усаги, уткнувшись взглядом в потолок, прижимая к себе телефон. — Попыталась? Попыталась, и только ещё больше барьер сделала между нами.

— И тебе привет, — хрипло выдала Мина, и тут же последовал звук, характерный для зевка. — Что ты там пыталась?

Видимо, Усаги умудрилась разбудить подругу, хотя часы уже показывали десятый час. Она бы с удовольствием и сама поспала чуток больше, хотя бы до обеда. Но с самого утра проснулась от жуткой боли, после первых проявлений которой убежала в ванную опорожнять свой вчерашний ужин. Она не знала наверняка, виновато ли качество еды или простой токсикоз, но будущий ребёнок был явно не в восторге от кулинарных способностей своей мамочки.

— Говорить я с ним пыталась, — выдохнула Усаги, переворачиваясь набок к окну, откуда приветливо светило солнышко. — Придумала ему забавное прозвище…

— А он что? — голос Мины стал более оживлённым, будто она давно бодрствовала, и никто не будил её минутами ранее.

— А он — Мымр! — пробурчала Усаги, после чего последовал заливистый смех подруги. — Это не смешно, вообще-то! Я теперь совсем не знаю, что делать с нашим общением.

— Всё просто — не разговаривай с ним.

— Очень умно, — Усаги закатила глаза, радуясь, что Мина сейчас не видит выражения её лица. — Я и так с ним не разговариваю, и ему, видимо, это комфортно.

— Я уже совсем ничего не понимаю, что ты мне пытаешься сказать. Ты как-то так начала непонятно, будто я до этого знала, что вчера происходило между вами после нашего ухода, — протянула Мина несколько недовольно, после чего Усаги начала пересказывать события вчерашнего ужина.

— А когда вернулся, ни слова не сказал об этом, словно мы просто ужинали в молчании до того звонка, — закончила свой недолгий пересказ Усаги, чуть нахмурившись. — Видимо, настолько ерунда, что решил промолчать, лишь бы не ругаться со мной. Но лучше бы ругался, так бы я знала, что мне думать.

— Ну и к чему эти осложнения? Подошла и в лоб спросила, — фыркнула Мина — её явно веселила эта история.

— А если правда не нравится? Чего я буду ставить его в неловкое положение, — продолжала настаивать на своём Усаги.

— Слушай, если он тебе безразличен, как ты вчера нам и заявляла, то тебя вообще не должно это волновать, — педантично заметила Мина, и Усаги даже представила её серьёзное выражение лица в этот момент. — Но он ведь тебе небезразличен, я же знаю…

— Ох, не начинай, иначе я буду жалеть о том, что решила тебе позвонить, — простонала Усаги, прикрыв лицо ладонью. — Мне просто обидно за то, что я попыталась хоть как-то наладить с ним контакты, а ему хоть бы что. Попросту надоело молчать, а не то, что ты себе там выдумываешь.

— Он что, совсем с тобой общаться перестал? Не обращает никак внимания? — продолжала допрос Мина.

— Ну, он меня поблагодарил за ужин, сказал, что вкусно, но он был отвратный на самом деле. Потом…

— Вот! — радостно прикрикнула Мина, заставив Усаги от неожиданности выронить телефон.

— Что «вот»?

— Он вытерпел твою стряпню, чтобы не обижать тебя! А он очень даже прямолинейный человек, ты же знаешь. А это значит, что ты ему небезразлична…

— Он просто не хочет, чтобы я уезжала, вот и всё, — возразила Усаги, начиная раздражаться. И тут же продолжила, предостерегая предполагаемую речь подруги: — И не потому что я ему нравлюсь, а потому что беременна от него.

— С каких пор ты умеешь читать мысли? — от этого вопроса Усаги несколько впала в ступор, не совсем понимая, к чему он задан. Почувствовав её замешательство, Мина продолжила: — Ну, откуда ты это знаешь, если вы даже не разговариваете?

— Это простая логика, — пожала плечами Усаги, наматывая на указательный палец пряди волос.

— Тупая у тебя какая-то логика, — цокнула Мина, заставив Усаги обиженно нахмуриться. — Видимо, из-за таких, как ты, и сетуют на женскую логику. Дура ты, Усаги. И Мамору твой дурак. Вы стоите друг друга.

— А ты просто самый настоящий друг, — пробубнила Усаги, искренне недоумевая, почему Мина живёт в своём розовом мирке мечтаний о том, где все люди кругом любят друг друга. Сколько ей ни говори, что ничего нет, она всё равно продолжала настаивать на своём, ещё и выставляя саму Усаги непроходимой тупицей.

— Ладно-ладно, не дуйся, — примирительно протараторила Мина, но легче от этого никому не стало. — Давай мы просто не будем обсуждать Мамору, а? Ты меня совсем не хочешь слушать, а мы только ссоримся. Никакие мужчины не должны мешать нашей дружбе!

— Хорошо, — выдохнула Усаги, но теперь она сама же отказалась от единственного человека, которому могла жаловаться на Мамору. — И всё равно обидно…

— Ну всё, ты мне надоела! — прорычала Мина, испугав свою собеседницу. — Чтобы через полтора часа ты была готова и смирно сидела на стульчике у выхода из дома! Поняла меня?

— Поняла, — выдохнула Усаги, прекрасно осознавая, что от Мины ей в любом случае не отделаться. — И куда мы пойдём?

— Куда-нибудь, свет белый увидишь, — голос Мины переменился — не осталось и намёка на строгость. Усаги ещё по знакомству успела заметить, насколько переменчива её подруга, и насколько хорошо совмещает в себе задатки лидера и настоящего друга. — В общем, давай, собирайся, я заеду за тобой.

Усаги легонько откинула от себя телефон на другую половину кровати и вернула свой взор к окну. Ей бы действительно не помешала прогулка — давно не бывала где-либо, кроме этого дома, который ей уже успел надоесть. Она понимала, что в её положении действительно лучше не разгуливать в такую обманчивую погоду, но ведь и сидеть на одном месте тоже не стоит. Доктор Гилмор уверяла её, что необходимы прогулки, какая-либо активность, потому что беременность — не болезнь. О чём следовало бы талдычить Чиба, а не ей, ведь он посадил её под замок.

Точнее, он лишь попросил быть осторожнее, одеваться теплее и много других вещей. Ещё вчера это казалось заботой, а после его яркого игнорирования её попытки начать общаться, вновь возвратилось чувство пленницы. Только она начинает думать в положительном ключе, как этот несносный человек умудряется всё портить. Ну почему судьба не смогла подставить ей на пути кого-нибудь попроще? Нет, она предоставила ей офисное чудище, ещё и к тому же в лице бывшего врага. У судьбы очень плохое чувство юмора.

Недолго роясь в шкафу, выискивая подходящую одежду, Усаги начала раздумывать о том, что в скором времени ей придётся пополнять свой гардероб. Ведь живот увеличится в объёмах, грудь, необходимо будет купить более устойчивую и удобную обувь, чем её босоножки и прочие туфельки. И за этим ей придётся обращаться к Мамору.

Всего год назад Усаги никогда не мучили угрызения совести в том плане, что кто-либо даёт ей деньги. Угощает её сладостями, дарит подарки и прочее. Напротив, она всегда расстраивалась, не получив какой-нибудь презент, и могла даже закатить огромную истерику.

У Сейи она не стеснялась просить абсолютно всё, но только когда они были вдвоём. При Ятене или Тайки она боялась выставить себя слишком меркантильной девушкой, коей никогда не являлась, но друзья бывшего возлюбленного не очень-то её жаловали, и следовало пытаться им понравиться.

Последний раз с чистой совестью Усаги брала деньги у Мины, когда с позором сбегала от своего прошлого, которое слишком неожиданно отыскало её. И то, она не побрезговала помощью, потому что действительно нуждалась в ней, и другого выхода из ситуации попросту не было. Но всё же начинало становиться несколько неловко, ведь теперь она могла зарабатывать самостоятельно.

С Мамору же было совсем по-другому. Соглашаясь жить под его опекой, она должна была понимать, что полностью станет зависимой от него и его денег. Ведь она и переехала к нему, руководствуясь тем, что она не потянет работу, будучи беременной. Садиться на шею Мины также не хотелось, что и говорить о возвращении к Макото, к которой возвращаться из-за отсутствия финансов было бы абсолютной низостью.

Но, прожив с Чиба практически месяц, её гордость только усилилась, хотя, как ей казалось, должна была притупиться, если она пошла на такое. Потому что её до сих пор одолевало множество сомнений на его счёт — Мамору, видимо, никак не мог определиться со своим отношением к ней. Или это у неё хроническая слепота в жизненных вопросах, и она уже попросту запуталась в самой себе и происходящем?

В любом случае, брать у него деньги ей совсем не хотелось. Потому что чуть что, она сразу же соберёт вещи и уйдёт от него, неважно куда. И поэтому нужно избегать всяческих вещей, которые бы звучали ей в упрёк и заставляли оставаться в этом доме. Беременность вряд ли была бы хорошим аргументом со стороны Мамору, потому Усаги наплюёт на собственную гордость и вернётся к Макото, если он выкинет нечто такое, что добьёт её окончательно.

Тепло одевшись, Усаги поплелась на кухню, но её желудок болезненно сжался от одной только мысли о еде. Поэтому она лишь остановилась посреди гостиной, не зная, как следовало бы поступить. Ей определённо стоило бы перекусить, но совсем не хотелось проводить весь свой день возле унитаза. Может, немного потерпеть, а потом она встретится с Миной и та ей что-нибудь определённо посоветует. Немного даст тумаков, но всё же накормит.

Оттянув от горла воротник тёплого свитера приятного голубого оттенка, Усаги посмотрела в широкое окно, вид из которого так и манил в свои сети. Она подошла ближе, чуть раздвинув комнатные цветы, чтобы удобнее устроить свои локти на подоконнике.

Цветы стояли только здесь, но некоторые уже начали подсыхать. Ни Мамору, ни сама Усаги за ними особо не ухаживали. Первый, потому что был постоянно занят, а вторая же была слишком занята собой. У Макото Усаги частенько приходилось заниматься домашними цветами, коих было много, но только если кто-либо напоминал об этом. Здесь же они совсем никому не нужны, видимо, поливала их только Линда. Или кто-либо другой, кого Усаги не удалось застать.

Но, смотря на засохшие и увядшие лепестки, Усаги несколько уколола совесть. Они ведь тоже живые, не так ли? Им тоже необходима забота, самый простой уход, заключающий в себя хотя бы полив. Но ей всегда было несколько лениво, да и не настолько Усаги любила окружающую природу и прочее. Жизнь с большой любительницей цветов несколько притупила её равнодушие, уступая место совсем небольшой симпатии. Но всё же не до той степени, когда дело доходит до фанатизма.

Обхватив свой живот руками, Усаги впервые задумалась над выражением о том, что дети — цветы жизни. Дети так же нуждаются в заботе и любви со стороны своих родителей. А если ей сложно сделать такую простую вещь, как поливка цветов, то что же с ней будет, когда нагрянет ноша гораздо тяжелее?

Непроизвольно всхлипнув, Усаги быстро, но аккуратно начала обрывать засохшие стебельки и лепестки. Набрала воды в стоящую на краю подоконника лейку и щедро одарила каждый горшок влагой.

Она будет хорошей матерью, обязана ей стать.

По окончании Усаги не сдержалась и всё же выскользнула во двор, поддавшись влиянию ярко светящего солнышка. На улице было довольно прохладно, но всё же не настолько, чтобы со страхом тут же бежать домой. Да и Усаги закуталась во всё, что могла, опасаясь вновь простудиться или что-нибудь похуже. Но снаружи было слишком хорошо, свежо и в какой-то степени свободно.

Качели слегка скрипнули, когда Усаги аккуратно опустилась на деревянное сиденье. Несильно оттолкнувшись, она подставила лицо встречному ветру, который немного развевал пряди волос и чёлку, которую Усаги часто сдувала, едва та лезла в глаза. Каждый раз обещая себе, что сходит к парикмахеру, но обстоятельства были против неё. А из любых украшений для волос у неё имелся лишь гребень, неизменно закреплённый на затылке.

Длина волос изначально позволяла заплетать оданго, а отросшие за всё время волосы так тем более. Но Усаги обрезала их по плечи, не желая возвращаться к тому, что всё-таки сумела отпустить. Хвостики остались в беззаботном детстве, уступив место взрослой причёске. Да и нельзя, чтобы Мамору узнавал в ней Оданго.

Раскачиваясь сильнее, Усаги погрузилась в счастливые воспоминания, связанные с детством, и не сразу сообразила, что кто-то настойчиво зовёт её по имени. Обернувшись на оклик, она улыбнулась, заприметив машущую ей рукой Мину. Разве так быстро прошло оговоренное время? Она и не заметила.

— Минуточку! — крикнула Усаги, затормозив, не жалея подошвы осенних сапожек, которые ей не помешало бы сменить.

Она быстрым шагом направилась в дом, чтобы забрать свою сумку, но застыла на месте, едва открыла двери. На неё смотрели синие глаза с небольшим интересом, но нахмуренные брови свидетельствовали о том, что у Мамору есть вопросы. Он стоял молча, Усаги же не могла и пискнуть от удивления — почему в такое время суток Чиба всё ещё дома? Да и по нему нельзя было сказать, что он куда-либо вообще спешил — на нём красовались пижамные штаны и тёмная футболка, изрядно помятая.

— Ты это куда? — поинтересовался Мамору, нарушая тишину.

— А ты почему не на работе? — проигнорировав его, спросила Усаги, медленными шажками приближаясь к комоду, на котором оставила сумочку.

— Решил взять выходной, хотел, чтобы… — он замолчал, когда она добралась до своей цели и отступала обратно к двери. — Куда ты так крадёшься? Сбегаешь от меня, что ли?

Наверное, не будь Усаги слишком обижена на него за вчерашнее, она обязательно ответила ему хотя бы в шутливой форме. Но его выражение лица, на котором красовалась небольшая ухмылка, не улучшало его положения. Да и в его голосе, как ей показалось, просквозил намёк на то самое желание знать всё и контролировать. Всё это и обида Усаги брало верх, и она начинала испытывать злость.

— Это не твоё дело, — холодно бросила Усаги, надеясь, что у неё сейчас самое бесстрастное выражение лица, какое только было.

Синие глаза Мамору потемнели, Усаги даже едва ощутимо вздрогнула, напрягаясь. Её пугал этот взгляд, но она будто приросла к полу, не смея двинуться в необходимом направлении. Она задела его, наконец-то смогла. Но почему-то триумфального чувства и в помине не было, только совсем небольшое сожаление о сказанном. Но Усаги не подавала вида, что заметила его состояние, да и сам Мамору будто впал в оцепенение. Её дыхание учащалось, она готова была ко всему, но ничего не было.

— С тобой всё в порядке? — Усаги резко обернулась на голос Мины, которая, приоткрыв двери, заглянула внутрь. Чёрт возьми, она совсем забыла о стоящей на улице подруге. — Чего ты застыла? Мне долго тебя ещё ждать?

— Прости, — единственное слово, которое смогла произнести Усаги, уткнувшись на чёрные ботинки Мины, не желая разворачиваться назад. Ей не хотелось сталкиваться с тем взглядом — она до чёртиков боялась. Она даже не могла понять, кому именно адресовала эти слова.

— Мамору, привет! Я украду твою ненаглядную ненадолго, обещаю вернуть в сохранности! — весело прощебетала Мина, помахав ладошкой. — Ну, мы поехали, там такси и так долго ждёт. И да, позвони обязательно Куну!

С этими словами Мина, схватив Усаги за локоть, потащила наружу, продвигаясь быстро, как только могла. Усаги, захлопнув за собой двери, только свободно выдохнула, но неожиданно стало душно во всей этой одёжке. До высокого воротника сквозь курточку и шарфик было дотянуться сложно, поэтому она лишь жадно хватала воздух.

Когда они сели в машину, Мина не стала задавать каких-либо вопросов, тем самым безумно облегчая участь Усаги. Но она была уверена, что слишком проницательная подруга и так всё прекрасно знает, или хотя бы близка к верному ответу. Но, видимо, вспомнив, чем грозился закончиться утренний разговор, решила тактично отмолчаться.

Но Усаги нуждалась в разговорах ни о чём, лишь бы отвлечься от тревожных мыслей. У неё перед глазами до сих пор стоял образ Мамору, его выражение лица… Он бы не тронул её, но она всё равно испугалась, никогда прежде не видя ничего подобного. Ухмылка, нахмуренный взгляд, раздражение, задумчивость, улыбка. Да что угодно, но только не такое!

Холодное стекло, на которое Усаги опёрлась лбом, никак не хотело остужать её. Раньше она и не мечтала о том, что сможет довести Чиба до подобного состояния, когда он в действительности был в растерянности. Кажется, даже новость о беременности для него не была настолько шокирующей, как её слова, небрежно брошенные несколько минут назад.

Если так хотела этого, то почему на душе совсем не радостно? Почему вместо преисполненного злорадства внутри неё огромная горечь и сожаление? Она ведь не сказала ничего такого, что нельзя было бы сказать человеку, который вчера наглейшим образом проигнорировал её искреннюю попытку завязать с ним какие-либо адекватные взаимоотношения. Он сам отверг её. Но почему его взгляд настолько задел её?

— Усаги, — тихо позвала Мина, нежно обхватив её ладонь своей. — Мне больно смотреть на тебя.

— А что со мной не так? — недоумённо буркнула Усаги, отворачиваясь от окна к собеседнице. В глазах виднелось неподдельное беспокойство за неё, и было бы нечестным по отношению к Мине быть грубой. — Просто… Пока что всё очень сложно, но я справлюсь.

Усаги казалось, что своими же словами она пыталась больше заверить саму себя, нежели Мину. Которая на её слова лишь скептично поджала губы, но перестала развивать данную тему ещё дальше. Но и не начинала какую-либо ещё, на что Усаги лишь с досадой выдохнула, пытаясь размышлять о чём-нибудь хорошем.

Например, о собственном малыше. Да, ей следовало думать о будущем ребёнке, ведь Луна правильно сказала, что он гораздо лучше, чем любой мужчина, который был или будет в её жизни. Усаги совсем не имела понятия, как бы ей хотелось назвать будущую дочь или сына. Многие девочки часто размышляли на эти темы, делились соображениями, отдавались грёзам о будущем и семьях. Усаги же совсем об этом не мечтала, лишь отрешенно бросая, что дети-то будут, но больше всего она хотела попросту замуж. А теперь она совсем скоро будет мамой…

Ехали они совсем не долго и уже через полчаса езды оказались у огромного торгового центра, в который Мина привозила её уже не в первый раз. Расплатившись с таксистом, подруга сразу же потащила Усаги внутрь, сетуя на окружающий холод. Мина, не стесняясь, расталкивала всех, кто мешал протиснуться вперёд, причитая, что беременных женщин следует пропускать вперёд.

Иногда Усаги казалось, что Мина злоупотребляет своим положением — то сапожки ей снимите, когда та же Луна на это вполне способна, то сделайте красную дорожку. И это ведь наверняка не весь список и даже не начало. Потому что Усаги была уверена, что большую часть на свою голову получает Кунсайт. И, судя по словам Мины, не сильно-то этому препятствует, тем самым приучая свою жену к подобному. А к хорошему, как говорится, быстро привыкаешь и Мине жизненно необходимо, чтобы кто-нибудь снимал ей сапожки.

Несмотря на то, что с таким животом Мине было тяжело снимать обувь, передвигалась по торговому центру она довольно резво. Усаги даже в некоторые моменты казалось, что слишком быстро, и готовилась к тому, что будет ловить свою сверхбыструю для беременной женщины подругу.

Невольно вспомнился случай, когда у Мины случилась угроза выкидыша, когда она совсем не удачно упала. Она недавно сказала, что на месте Луны закатила огромную истерику, но, видимо, быстро забыла об этом. Усаги же до безумия боялась подобного, ведь единственные беременные женщины в её округе хоть раз, да упали, а ей со своей природной неуклюжестью это на раз плюнуть. Поэтому она чуть затормозила Мину, мягко улыбнувшись и продолжая путь медленнее, крепко обхватив девичий локоть.

— Ты что-то конкретное хочешь? — поинтересовалась Усаги, когда они зашли в магазин для беременных. Она впервые оказалась в подобной атмосфере — Мина до этого ни разу не тащила в магазины подобного рода.

— Не знаю, если честно, — ответила Мина, а её глаза едва ли не разбегались, будто впервые здесь оказалась. — Но надо что-нибудь такое, чтобы я могла надеть это в люди.

— У тебя и так едва ли не с сотню платьев, — усмехнулась Усаги, бросив мимолётный взгляд на чёрный наряд подруги, который видела впервые. С каждой их встречей Мина надевала что-нибудь новое и ещё смела говорить, что ей нечего надеть на выход.