25. Грань (1/2)

— Усаги! — послышался голос Мамору, тем самым вырывая Усаги из раздумий. — Усаги, чёрт возьми, я уже успел столько понапридумывать, а ты всё это время была здесь.

Усаги виновато подняла глаза на Мамору, стоящего перед ней. Видимо, она слишком долго находилась на улице, если он кинулся на её поиски. Всему виной были качели, так и манящие её в свой плен. А таким вещами она редко старалась отказывать — в подобные моменты приходило некое чувство спокойствия и умиротворённости.

Легонько покачиваясь, Усаги разглядывала звёздное небо, размышляя о чём-нибудь приятном. У Мины были свои способы успокоения, а у неё будут свои, приносящие не только покой, но и радость. Усаги понимала всем своим естеством, что не должна так себя вести, что должна научиться набираться терпения. Ведь если она затеяла такую серьёзную игру, то и сама должна же следовать своим правилам.

Она психовала очень сильно, как для человека, который якобы не знаком с Мамору. Вряд ли малознакомые люди могут себя вести подобным образом. Точнее, малознакомые взрослые люди — психовала она и в четырнадцать лет, совсем не зная мальчишку напротив себя.

Только оказался он совсем не мальчишкой — тогда и сейчас перед ней стоял уже взрослый мужчина, состоявшийся в жизни. Усаги с трудом верилось, что у них такая большая разница, но в то же время это оправдывало все её мысли о том, что Чиба выглядит старше предполагаемого возраста. Зная точную цифру, она теперь могла сказать, что по факту Мамору можно было дать даже чуть меньше, чем двадцать пять.

— Ты не замёрзла? Уже не жарко по ночам, тебе не стоило бы сидеть на улице раздетой, — с этими словами Мамору стащил пиджак и тут же накинул на плечи едва подрагивающей Усаги.

Да, на улице действительно было прохладно, но она смогла это ощутить только после его замечания, тут же покрываясь тысячью мурашек. Обхватив пальчиками края пиджака, Усаги натянула его к груди, не решаясь сказать и слова. Боялась, что вновь сможет разозлиться из-за какой-либо реплики Мамору. Но и он ничего не говорил, лишь молча оставался рядом с ней. Первое время он смотрел прямо на неё, отчего хотелось исчезнуть. Но позже перевёл свой взгляд к небу, облокотившись о качели.

Усаги последовала его примеру, возвращая взор к красоте звёзд. Этой ночью их было так много, как никогда прежде. Ей казалось, что последний раз подобную картину она видела очень давно, ещё до самой идеи переезда в Америку. Когда мечтала о самых разных вещах, которые могли сделать её счастливой.

Тогда вряд ли бы можно было представить, что ей удастся стать матерью так рано. По большей части Усаги мечтала о красивой любви, пышной свадьбе и красивом белоснежном платье, но никак не о детях. Ей казалось, что это лишь вытекающие последствия из большой любви. А по итогу получилось, что из всего напридуманного у неё будет лишь ребёнок. Усаги не считала это чем-то плохим, но, вспоминая свои высказывания в прошлом, всё принимало даже несколько ироничную черту.

Но, конечно же, апогеем иронии стал отец ребёнка. Усаги отчётливо помнила все свои пролитые из-за этого человека слёзы. Мамору задевал её за самые больные точки, сетуя на безалаберность, безграмотность и прочую кучу других вещей. Обиднее всего было слышать о том, что ему жаль человека, который по итогу свяжет с ней свою жизнь, если таковой вообще нашелся бы. Получается, он заранее пожалел самого себя? Усаги не претендовала на место его супруги, но отрицать то, что они теперь связаны, было глупостью.

— Усаги, тебя что-то тревожит? — спросил Мамору, заметив, как она за ним наблюдает. Чуть покраснев, Усаги хотела отвести взгляд, но всё-таки не смогла.

— Меня очень много вещей тревожит, — призналась Усаги, сильнее стянув пиджак. — Я очень боюсь рожать и прочее. Трудно объяснить всю гамму своих чувств. Особенно когда я знаю об этом всего несколько дней. Всё происходит настолько стремительно, что я даже не успеваю всё обдумать, как следует. И кажется, что я совершаю одну ошибку за другой.

Усаги выпалила всё это, надеясь получить искренний ответ. Мамору в той же лодке, что и она. Он не просто сторонний наблюдатель, которому легче дать совет, даже со своим опытом, как, к примеру, Мине или Макото. Мамору — будущий отец их ребёнка, у него тоже ведь должно быть своё мнение обо всём этом. И, вспоминая его прямолинейность, Усаги очень хотела узнать его отношение в максимально правдивом ключе. Она могла считать его довольно умным человеком, можно сказать, мудрым, чтобы прислушаться к его словам. Не только ведь маленьких девочек умеет оскорблять Мамору? Наверняка, нет.

— То есть, ты хочешь сказать, что жалеешь о том, что решила оставить ребёнка? Или о том, что согласилась жить здесь? — это было не совсем тем ответом, на который рассчитывала Усаги, но даже так она смогла не растеряться.

— Нет, совсем нет, — сказала Усаги, но всё же некая часть сожалений присутствовала в ней, без этого никак. Но она довольно быстро откинула всякие сомнения. — Меня учили, что никогда не стоит жалеть о содеянном. Ведь никогда не знаешь, какой именно стороной это всё обернётся. Просто.… Вот ты жалеешь? Жалеешь, что именно такое бестолковое существо, как я, забеременела от тебя?

— Я не могу считать тебя бестолковой, ведь мы, грубо говоря, мало знакомы, чтобы я имел право настолько сильно судить о тебе, — начал Мамору, стараясь правильно подбирать слова.

Усаги готова была в любой момент возразить о его праве суждения, но всё-таки держалась, напоминая себе, что не должна обращать внимание на их прошлые отношения — у них есть только то, что происходит в данный момент.

— Но всё же? Может, у тебя есть девушка, невеста, с которой ты планировал многое, а я просто случайно попавшаяся дурочка, которую пришлось спасать, и…

— Неужели ты обо мне настолько плохого мнения? — перебил её Мамору, мрачно усмехнувшись. Он присел перед ней на корточки, и Усаги тут же опустила глаза вниз, понимая, что вновь высказала очередной бред. — Будь у меня девушка, невеста или жена, вряд ли бы у нас с тобой вышло то, что случилось по итогу. И нет, я не считаю тебя случайной, Усаги. Со стороны это действительно может выглядеть так, да. Но мне порой очень хочется верить в судьбу. А тебе?

— И мне хотелось бы верить, что это именно так, — ответила Усаги, неуверенно поднимая глаза к Мамору. Он прямо, видимо, не собирался отвечать на её вопрос. Но его слова давали понять, что она, как минимум, ему действительно симпатична.

— Идём в дом? А то сейчас окончательно замёрзнешь, — Мамору поднялся на ноги и протянул ей свою руку. Несмело вложив свою ладошку в его, Усаги поднялась следом, придерживая свободной рукой мужской пиджак, который хранил запах, присущий его хозяину.

Мамору отпустил её руку, только когда они вернулись в дом, к небольшой досаде Усаги. Она с неохотой вернула ему пиджак и забрала ночнушку, оставленную на ближайшем комоде.

— Мне надо забрать свои вещи и поговорить с арендодателем насчёт моего переезда, — сказала Усаги, пытаясь заполнить образовавшуюся тишину между ними.

Они стояли практически в темноте — только свет фонарей освещал их. Никто из них не собирался включать светильники, казалось, им обоим комфортно находиться в тёмном помещении, не смущая друг друга. Усаги была уверена, что наверняка покраснела, но даже не знала, почему именно.

— Мне завтра необходимо съездить на работу, но если ты согласна встать утром, чтобы мы забрали твои вещи, то было бы неплохо, — предложил Мамору, перекинув пиджак через плечо.

— Тогда договорились, — Усаги коротко улыбнулась, тут же сбегая в ванную, зная, что слишком долго ей нельзя находиться рядом с ним.

Закрыв двери, она тут же прислонилась к ним спиной, съезжая вниз. Глупо было отрицать, что Мамору — симпатичный молодой человек, который ей определённо нравился. Но отношение к нему у Усаги могло меняться с колоссальной скоростью. Вот он ей кажется довольно очаровательным, а через мгновение это самый противный человек во вселенной. Как у него получалось выставлять себя перед ней в таком многогранном виде? Или это она не может попросту воспринимать иначе? В голове Усаги смешались образы прошлого и того мужчины, который стал первым в её жизни.

Эти недопонимания сильно пугали её — вдруг существует какая-то и другая часть, доныне неизвестная ей? Та часть, которая может представлять собой опасность, несмотря даже на нынешнее чувство защищённости и надёжности, исходящих от Мамору. Усаги не хотелось об этом думать, но, когда она оставалась наедине с собой, голову посещали не самые лучшие размышления, от которых она начинала сомневаться в своих действиях ещё больше.

Она сказала Мамору, что не успела всё как следует обдумать, и это так. Действуя, она руководствовалась лишь словами, которые ей говорили окружающие её люди. Может, если бы Мако и Мина не насоветовали ей поговорить с Мамору, Усаги удалось бы принять другое решение, которое было бы правильным? Хотя она уже не знала, что правильно, а что нет.

И в то же время она сказала, что никогда не следует жалеть о содеянном. Так почему же она тогда об этом размышляет? Жизнь преподносит ей один сюрприз за другим, и это ещё не конец. Если вдуматься и вспомнить, собирая всю картину воедино, то ей постоянно несказанно везло. Каждый раз она встречала людей, готовых пойти ей навстречу, помочь со всеми трудностями.

Только вот, если копнуть ещё глубже, то можно найти и неприятную сторону происходящего. Макото приютила её, так как Усаги похожа на Уну; для Мины она была своеобразной Рей. Может, и Мамору обратил на неё внимание, потому что она напоминала кого-то, ранее близкого ему? Возможно, это звучит эгоистично, но Усаги всегда хотелось быть самой особенной для окружающих людей. А получается, она постоянно лишь чья-то замена. И это мало чем привлекало.

Наконец поднявшись, Усаги всё-таки направилась к ванне, попутно стягивая с себя изрядно помявшееся за день платье. Раньше она никогда столько не думала о плохом, постоянно повторяя себе, что кругом всё отлично. И ведь не было причин даже предполагать, что всё плохо. За последний год она научилась слишком много думать себе же во вред.

Новая кровать была очень мягкой и удобной, в чём Усаги смогла убедиться окончательно утром следующего дня. Она просыпалась с чувством умиротворённости, несмотря даже на груду отрицательных эмоций и лишних переживаний. Резво поднявшись, Усаги тут же направилась к окну и раскрыла шторы, пропуская в комнату как можно больше солнечных лучей. Счастливо зажмурившись, она наслаждалась теплом, исходящим снаружи.

Ей безумно нравился климат Америки, даже с учётом того, что летом температура достигала непривычного максимума. Усаги всегда любила тепло гораздо больше, чем сырость или холод, которые дарила зима. И этот город казался ей идеальным пристанищем.

С неохотой разлепив веки, Усаги опёрлась локтями о подоконник, уставившись в сад. Ей очень хотелось увидеть его цветущим, это желание было сродни мечте. У Мако тоже был небольшой садик по обе стороны от дорожки до дома, но сравниться с красотой представшей картины ему вряд ли удастся. За последнее время Усаги стала довольно сильно любить окружающую природу, хотя это даже не было чем-то вызвано. Просто в какой-то момент, любуясь цветущими парками, она понимала, что подобные картины очень ей по душе.

— Сажать сад — значит верить в завтрашний день, — неожиданно прозвучал голос за спиной, и Усаги, пискнув, резко обернулась назад. — Доброе утро, Уса.

— Не смей меня так больше пугать! И почему ты зашел в мою комнату без разрешения? — смутилась Усаги, тут же пытаясь натянуть одежду во всех нужных местах. Мало ли на что успел насмотреться этот Чиба, пока она стояла к нему спиной.

— Вообще-то я стою здесь уже около пяти минут, — Мамору стоял, опёршись о дверной косяк, наблюдая за ней хитрым взглядом. — Я, как и полагается любому воспитанному человеку, постучался. Но ответа не последовало, и я позволил себе войти — вдруг с тобой что-то случилось?

— Можно было хотя бы намекнуть, что ты здесь, — уже более мягко ответила Усаги, но её щёчки всё так же были надуты в недовольстве. Скрестив руки на груди, она так чувствовала себя намного увереннее. Но было бы гораздо лучше, если бы на ней было больше одежды, а у Мамору отсутствовало непонятное ей выражение лица.

— Я уже и покашливал, и по имени звал - ничего не сработало. А потом до меня дошло, что ты там рассматриваешь, и сказал первое, что пришло в голову, — Мамору пожал плечами и прошёл ближе к ней.

Усаги инстинктивно попятилась назад, но он и не собирался подходить именно к ней. Остановившись совсем рядом, Мамору тоже перевёл взгляд на сад. По всей видимости, её новый сожитель тоже неравнодушно относился ко всему этому, если позволил устроить вокруг своего дома нечто подобное.

— Красивая фраза, — ответила Усаги, обнимая плечи руками. — Звучит очень обнадёживающе.

— Если ты проснулась, то позавтракаем и едем? — спросил Мамору, отчего Усаги недоумённо нахмурилась, и он поспешил пояснить: — За твоими вещами поедем. Или ты надумала ходить в этом соблазнительном наряде всё время? Я не против, только на улицу так ни за что не выпущу.

— Да ну тебя! — моментально вспыхнув, Усаги ударила собеседника кулаком в плечо. — Я ведь просила не говорить о подобном, ещё и пытаясь ограничить мою свободу выбора.

— Просто шутка, ничего более, — Мамору ей чуть улыбнулся и последовал к выходу. — Завтрак стынет.

— Я не хочу есть — неважно себя чувствую, — ответила Усаги, ощущая приступы тошноты от одного упоминания о еде. — Но я могу подождать тебя.

— Мне тоже не особо хочется. Поэтому сразу поедем? — Мамору обернулся к ней, уже стоя у дверей. Получив положительный ответ, он тут же вышел.

Свободно выдохнув, до Усаги снизошло озарение, что ей стоило бы позвонить арендодателю, чтобы поставить того в известность о своём переезде. Спохватившись, она тут же бросилась к своему мобильнику, надеясь, что у владелицы квартира вдруг окажется свободная минутка для того, чтобы приехать. Уже чуть ли не плача, Усаги терпеливо ожидала, когда гудки сменятся женским голосом, который сможет порадовать её положительным известием. С первого раза не удалось дозвониться, но Усаги часто проявляла настойчивость, поэтому с третьей попытки ей удалось достучаться. Надавив на жалость, получилось договориться сдать квартиру именно сегодня.

Потратив больше времени на разговор, чем того ожидала, Усаги в ускоренном темпе бегала между своей комнатой и ванной, пытаясь собрать себя до кучи. Несколько раз её едва не вырвало, но злосчастный ком в горле не спешил выходить наружу, лишь доводил Усаги до панического состояния.

В конечном итоге она была готова через полчаса после ухода Мамору из её комнаты. Наспех выбегая в гостиную, Усаги думала лишь о том, чтобы Чиба не ворчал на её несобранность. Но, оказавшись на месте, она лишь разочарованно обнаружила, что находилась совсем одна. Из кухни доносился едкий запах жареных тостов и ещё чего-то специфичного, отчего щипало глаза. Но она знала, что запахи и приступы рвоты — не единственное, из-за чего выступали слёзы. Неужели Мамору её бросил, забыв обо всех обещаниях?

— Усаги, ты чего плачешь? Что случилось? — повернув голову в сторону спального коридора, Усаги еле подавила в себе желание броситься в объятия Мамору. Не зная точно, что бы она хотела сделать — задушить или стиснуть от радости осознания того, что он всё-таки не бросил её?

— Я подумала, что ты уехал на работу, решая не дожидаться меня, — честно ответила Усаги, растирая солёную влагу по щёкам. За последние дни она плакала явно больше, чем за прошедший год. Чёрт бы побрал весь этот гормональный фон и перепады настроения, которыми наградили всех женщин, желающих выносить и родить ребёнка.

— На самом деле ты действительно маленькая копуша, — честно ответил Мамору, но в его словах не было насмешки или какого-то прежнего злорадства. — Но я привык, что женщины часто собираются довольно длительно. Только вот теперь не понимаю, что ты всё время делала — твоё платье не лучшего вида.

— Я занималась другими важными вещами, — весь плохой настрой быстро сменился на раздражение. Усаги прекрасно знала, что её платье изрядно помялось, наверняка уже не такое чистое, но ведь не в пижаме ей ехать? — Да и я совсем не знаю, что и где находится в этом доме, чтобы найти утюг и привести наряд в порядок.

— Ты всегда можешь обратиться к Луне, если боишься меня, — усмехнулся Мамору. Не успела Усаги сказать и слова, как возле арки появилась упомянутая Линда, одарив их строгим взглядом. Усаги тут же стушевалась, и, что-то нечленораздельно буркнув, направилась к выходу, по пути натягивая единственные туфли. — Что, прости?

— Поехали уже, тебе ещё на работу, — крикнула Усаги, уже стоя на улице.

Конец октября в этом году выдался несколько холоднее, по сравнению с прошедшим. Чуть поёжившись, она тут же обняла себя за плечи, уже мечтая заполучить всю свою одежду, среди которой хранились так нужные сейчас любимые кофты. Мамору вышел следом почти сразу же, направляясь в сторону гаража, как успела понять Усаги. Не зная, что именно следовало бы делать, она последовала за ним.

Отворив дверцы гаража, Мамору последовал внутрь, но в этот раз Усаги не спешила за ним, оставаясь снаружи. Ей и с улицы открывался вполне удачный обзор на красную машину. Усаги не разбиралась в автомобилях, но машина Мамору походила на спортивную, а больше ничего со своим скудным багажом знаний она и не могла сказать. У отца в Японии тоже имелась машина, но разъезжали на ней нечасто, ввиду постоянных командировок главы семейства. Да и Усаги никогда особо не питала большой любви к автомобилям. А по приезду в ЭлЭй, где пробки чуть ли не на каждом шагу, любой вид транспорта легко становился ей ненавистным.

Когда Мамору чуть выехал, открылся обзор и на остальную часть гаража, ранее скрытую машиной. Чуть ли не в самом углу красовался черный мотоцикл, от одного вида которого у Усаги загорелись глаза, а внутри нарастало необъяснимое желание обязательно прокатиться на подобной штуковине. Ранее её мало привлекало нечто экстремальное — максимум американские горки в парке развлечений, но и там не обходилось без криков. А в целом Усаги могла смело называть себя трусихой, не решаясь на безумные поступки. Но этот железный конь так и манил к себе.

— Нравится? — Мамору вновь неожиданно к ней подкрался, отчего Усаги начинала задумываться о том, что в скором времени точно станет заикой.

— Да, очень красивый, — кивнула Усаги, не смотря на собеседника. — Едем?

Внутри машина была не менее симпатична, чем снаружи. Чистый салон с мягкой обивкой, приятным запахом, исходящим от непонятной штучки, висящей над бардачком. Мамору, едва Усаги залезла на переднее место автомобиля, тут же самостоятельно застегнул на ней ремень безопасности. Испытывая смущение, ей хотелось высказать, что она вполне сама способна сделать такие простые вещи. Но вовремя сдержалась, невольно вспомнив слова Мины о том, что Мамору потерял семью после автокатастрофы. Усаги не могла знать наверняка, но, возможно, страхи прошлого и до сих пор не отпускали её спутника. Или же просто проявлялись на подсознательном уровне, как в этот момент.

Весь путь до её прежней квартиры они провели в молчании. Усаги не горела желанием разговаривать с Мамору, а тот, видимо, вообще особо не любил общаться. Может, начни она тему, Чиба бы её поддержал, но слишком она была обижена после сцены перед выходом. Может быть, когда-нибудь она и научится принимать правду более адекватно, но явно не в ближайшее время — не при таком положении и не с таким человеком.

Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Усаги почти сразу же ощутила усталость. Привалившись к двери плечом, она с ужасом представляла, что же с ней будет позже, когда вырастет большой живот и передвигаться будет втройне сложнее. Прошёл только месяц, а ей уже хотелось свалиться с ног, а впереди ещё восемь, не менее сложных.

Очутившись внутри квартиры, Усаги ощутила прилив стыда — уезжая в больницу, они с Миной мало думали об уборке. Конечно, посуду-то они вымыли, но вдруг вспомнилось, что в спальне незаправленная кровать, а на кухне пусть и чисто, но вряд ли тот хаос из ложек и тарелок на всех поверхностях можно было назвать порядком. А Мамору, по всей видимости, очень любил порядок. И что же он подумает о её хозяйских навыках, увидев состояние однокомнатной квартирки, с которой она не справилась?

Но на радость Усаги Мамору ничего не сказал, продолжая сохранять молчание, которое тяжким грузом повисло между ними в машине. Он терпеливо ожидал её в коридоре, рассматривая близстоящие предметы. Усаги же не решалась рассказать ему о том, что ей необходимо не только вещи забрать, но и по-быстрому убрать всю квартиру так, чтобы блестело, пока не приехала хозяйка квартиры, которую она слёзно умоляла чуть ли не всё утро.

— Это весь твой багаж? — вдруг спросил Мамору, кивая взглядом на небольшой чемоданчик, который Усаги собрала ещё несколько дней назад. — Всё, или ещё где-то есть? Ты так застыла посреди коридора, будто не знаешь, с чего начать сборы.

— Вообще-то весь, этот чемодан тут стоит уже пару дней, — отмахнулась Усаги, пытаясь всё же начать разговор в нужном русле, мысленно радуясь, что Чиба наконец-то заговорил.

— Так всё-таки ты хотела переехать ко мне, раз собрала все свои вещи?

— Я их собрала, когда шла устраиваться на работу, — закатила глаза Усаги, негодуя от довольного выражения лица Мамору. — А в этом да, я была уверена.

Высказав всё это, Усаги развернулась к нему спиной, но тут же обернулась, заслышав скрип открывающейся двери. Мамору, подхватив её чемодан, собрался уходить, но она, подлетев словно фурия, вцепилась в рукав его пиджака, потянула на себя обратно.

— Что такое? Если мы не поторопимся, я рискую опоздать на работу, — Мамору недоумённо на неё посмотрел, пытаясь мягко отцепить цепкую хватку девичьих пальчиков. Усаги, закусив губу, всё же собралась с духом.

— Я договорилась утром с арендодателем, что сдам квартиру сегодня, но мне надо её убрать… — выдохнула она, опустив глаза вниз и разжав хватку на пиджаке Мамору.

Она ожидала и была готова к любому раскладу. Что Мамору уйдёт, оставит ей денег на такси или пообещает приехать позже, как освободится, или вообще вечером по пути домой. Но никак не того, что он, опустив чемодан на место, пройдёт вглубь квартиры, снимая пиджак и вешая на ближайший крючок.

— Показывайте, мисс Кино, что у вас где находится, что делать — сегодня я во власти вашей квартиры, — произнёс с лёгкой улыбкой Мамору, закатывая рукава простой белой рубашки. Улыбнувшись в ответ, Усаги поспешила за ведром и тряпкой, пока он не передумал.

Она даже не рассчитывала на подобное предложение помощи. И она была уверена, что это не последний раз, когда Мамору удивит её. Как в положительном, так и в отрицательном ключе. Но, стараясь не зацикливаться на плохом, Усаги прокручивала его слова в голове, улыбаясь каждый раз всё шире. Пока не видел Мамору, естественно.

Вместе они управились быстрее, чем предполагала Усаги — всего лишь за пару часов вместо запланированных суток, если не меньше, мытья полов в гордом одиночестве. За всё время они более не обронили ни слова, но даже молча им удалось напакостить друг другу.