19. Стойкость (1/2)

— С днём рождения меня, — выдохнула Усаги и задула свечку на небольшом куске торта, который она незаметно забрала на кухне с утра.

Она ложечкой отломила небольшую часть, но не успела отправить торт в рот, как в дверь бесцеремонно ворвались. Такое позволяли себе только две особи, одна из которых в этой комнате не ночевала уже очень давно.

— Уса, мне скучно! — Мина закрыла за собой дверь и села рядом с Усаги. Отобрав у неё блюдце с десертом, она тут же вернула его обратно, скривившись.

— До сих пор плохо? — Усаги таки съела свой кусок, наблюдая за тем, как Мина из сумки достаёт бутылку с гранатовым соком, который на время беременности стал её любимым.

— На самом деле, мне нормально вполне, я даже набираю вес, — ответила Мина и сделала глоток. — Но на сладости смотреть не могу, от одного вида блевать охота. Поэтому прошу, будь другом и убери это от моих глаз куда подальше.

— Ладно, — выдохнула Усаги, с неохотой отложив тарелку на тумбочку. — А чего ты так поздно?

Последнее время они виделись довольно редко, и любой их разговор начинался с чего угодно, но только не с приветствия. Узнав о беременности жены, Кунсайт строго настрого запретил ей бывать в клубе. Исключительно днём, когда ещё не начиналась какая-либо шумиха. И то, что Мина явилась к Усаги перед началом рабочей смены, немного удивило.

— Мы с Кунсайтом ехали домой после осмотра в клинике, но его срочно вызвал Даймонд, у него что-то там не сходится. Что неудивительно — как не было головы на плечах, так и нет, — рассмеялась Мина. — Эти врачи, если честно, уже надоели.

— Тебе не страшно? — спросила Уса, наблюдая за тем, как Мина поглаживала свой уже немного видневшийся животик.

— Нет, Кунсайт делает всё возможное, чтобы мне было хорошо. Единственное, что страшно — это рожать, просто потому что я боюсь боли, — скривилась Мина, но тут же тепло улыбнулась. — Но Кунсайт обещал, что будет держать меня за руку! Знаешь, когда мне было лет шестнадцать, я совсем не хотела детей. Казалось, что под моим воспитанием вырастут шалопаи наподобие моего братца.

— За шесть лет что-то изменилось? — рассмеялась Усаги, скрываясь за дверцей шкафа, чтобы переодеться в свою униформу. Мина недовольно закатила глаза, но обижаться даже не думала.

— Конечно же, нет. За исключением того, что у меня появился муж, имеющий голову на плечах — он уж точно воспитает нашего сына как следует.

— Сына? — Усаги выглянула, застёгивая последние пуговицы на белоснежной блузке. — Уже можно узнать пол ребёнка?

— Вообще-то ещё нет, через недельки две только, и то предположительно, но мне почему-то кажется, что это будет мальчик, — ещё шире улыбнулась Мина и поправила свою блузку, поднимаясь на ноги. — Готова? Идём вниз, я хочу посмотреть на потуги девочек, которые они называют танцами и пением.

Мина потянула Усаги за собой, весело рассказывая о том, как она проводит время в клинике. Но Уса толком не слушала её — всё равно не понимала, о чём именно говорит собеседница. Все эти анализы, учёты и подобное скорее пугало, чем вызывало какой-либо интерес. А то, с каким энтузиазмом Мина об этом рассказывала, наталкивало на мысли о том, что она недалеко от грани между нормальностью и фанатизмом.

— Мы так и не устроили концерт для тебя, — уныло произнесла Мина, пока они наблюдали за тем, как девочки репетируют для очередного пятничного шоу, до которого оставалось всего пару дней.

— Родишь, тогда и потанцуем, — уверила её Усаги.

Она подпёрла голову рукой, с завистью наблюдая за девушками на сцене. Ей бы хотелось вот так сидеть каждый вечер, наслаждаясь выступлением, а не краем глаза смотреть на них, разнося заказы между столиками. Но в зал вошёл Даймонд, прерывая все её мечтания. Он напомнил о том, что до начала всего ничего, и всем пора приниматься за свою работу.

— Мой муж ещё нужен тебе? — недовольно поинтересовалась Мина, обращаясь к Даймонду. — Я устала и хочу домой.

— Кунсайт задержится ещё немного, а ты пока можешь заняться тем, что ты всегда и делала здесь — то есть ничем, — усмехнулся Даймонд, чем только разозлил Мину. Но она лишь поднялась с места и потянула за собой Усаги. — А вот мисс Кино время приступать к работе.

— Я тебя потом к себе заберу, — пообещала Мина и, напоследок скривив рожицу спине своего деверя, направилась к лестнице на второй этаж.

Усаги измученно выдохнула и поплелась в сторону комнаты за туфлями на высоких каблуках. За два с половиной месяца, что она здесь проработала, она не прожила и дня, не сетуя на дурацкую униформу этого заведения. Когда она спросила у Мины, кто так издевается над девушками, та лишь неловко рассмеялась, отводя взгляд в сторону. Но за всё это время ей таки удалось наловчиться передвигаться на таких ходулях. Падать она ещё не падала, но посуду била часто, когда едва не теряла равновесие. Наверное, не будь она под покровительством Мины, её бы давно вытурили.

Достав туфли из-под кровати, Усаги с неохотой натянула их на ступни. Их ей подарила Мина на мнимый день рождения, когда неуклюжая Уса умудрилась сломать каблук на своих прежних. По словам подруги, их ей когда-то подарил старший брат, когда только переехал в Лос-Анджелес и сорил заработанными деньгами направо и налево.

— Но это ведь твои любимые, — пыталась отвертеться тогда Усаги.

— Мои ноги уже давно не влезают в них, носи с удовольствием, в них не должен каблук сломаться так быстро, — отмахивалась от неё Мина.

Усаги спустилась вниз, когда клуб уже начинал свою жизнь. Пропихиваясь между первыми посетителями, которые всегда занимали столики ближе к сцене, она надеялась на то, что Даймонд не заметит её отсутствия. Несмотря на то, что работа начиналась вечером, Усаги почти всегда умудрялась опаздывать.

— Банни, где тебя носит? — недовольно цокнул Руби, заметив, как незадачливая официантка пробирается к бару. — Даймонд уже обыскался тебя. Кортни прикрыла тебя, но ей уже никто не верит.

— Спасибо, — Усаги улыбнулась бармену, но, едва скрывшись за дверью кухни, нахмурилась. — Сам ты Банни, блин.

Это глупое прозвище распространила Эсмэроуд, которая малость что-то понимала в японском языке. И, едва узнав имя Усаги, тут же «перевела» его, таким образом издеваясь над ней. Оскорбленная не раз жаловалась на это Мине, но та лишь пожимала плечами, аргументируя поведение сотрудников тем, что Банни звучит для них привычнее, нежели Усаги, и пожелала меньше обращать на это внимание. Но Усаги редко когда могла игнорировать чьи-либо выпады в свою сторону и постоянно расстраивалась или злилась на своих коллег.

— Банни, привет! — единственным человеком, кому прощалось подобное обращение, была Кортни, которая постоянно прикрывала её. Молоденькая официантка прошла мимо неё с подносом в руках, улыбнувшись.

Кортни работала на полставки — приходила и уходила, когда ей было удобно. По документам она считалась самой младшей, но на деле таковой была Усаги, которой только сегодня исполнилось восемнадцать лет. Кортни только недавно окончила школу и собирала деньги на дальнейшее обучение в университете. Из-за её сплошной занятости им с Усаги не удалось толком подружиться, но Кортни всегда выгораживала её перед начальством и в перерывах между работой им иногда даже удавалось завязывать беседы на несколько минут.

Единственным человеком, с которым Усаги действительно удалось подружиться, стала Мина. У них было слишком много общего. Кунсайт, впервые увидев их вместе, пошутил о том, что они как разлученные с детства сёстры-близнецы, и всё равно, что Мина была старше на пять лет.

Усаги каждый раз уставала всего за полчаса работы. Виной всему были треклятые туфли, но Мина даже ей не позволяла вольностей в униформе. По её словам, после такого каждая захочет себе такую же поблажку. Но не было и дня, когда Усаги не мечтала о том, что когда-нибудь в этом заведении будет разрешена обувь на низком ходу.

Перерывы между заказами всегда были относительно небольшими. За пару минут едва можно было отойти в уборную или же перекусить, сделать несколько глотков бодрящих напитков. Усаги в связи с неуклюжестью загружали меньше всех, но уставала она не меньше остальных. Но всё это она терпела только в надежде на то, что однажды увидит среди посетителей человека, ради которого отказалась от комфортной жизни.

Когда выдалась свободная минутка, она устало опёрлась на стену возле дверей на кухню с бутылкой энергетика в руках. Но проходящая мимо официантка вырвала напиток из её рук, на ходу что-то лепеча о жажде. Усаги давно привыкла к подобному, и сама так каждый раз делала, здесь по-другому было никак. Они даже умудрялись таскать всё с одной тарелки, запихиваясь едой на ходу.

Осматриваясь кругом, Усаги чуть улыбнулась, наблюдая за обстановкой. В самом начале она пугалась слов Мины о том, что это место — центр извращений и всего подобного. Но на деле здесь было вполне мило, кроме некоторых случаев, когда перебравшие посетители могли устроить какую-нибудь бойню. Но схожего рода события всегда быстро прекращали.

Самым ужасным, по мнению Усаги, были тематические вечеринки, проходящие по пятницам. В такие дни Даймонд выряжал весь персонал, что работал в зале, в какие-нибудь яркие наряды. По словам Мины, этот человек ничего не смыслит в моде и устраивает только клоунаду.

Усаги эта участь обходила, так как в эти дни у неё чудным образом появлялся выходной, который она иногда проводила в обществе Мины, обсуждая безвкусицу, надетую на коллегах. Но зачастую Усаги сидела у себя в комнате, мечтая о своём, или же спала.

— Банни, не спи, — Аманда, официантка, которая всегда работала подле Мины, пощёлкала у неё перед носом, пихая в руки поднос. — Миссис Уайт попросила себе гранатовый сок.

Усаги с неохотой поплелась к Руби за напитком, недоумевая, почему Мина всё ещё находилась здесь. Получив свой «заказ», она направилась к лестнице, уже мысленно представляя все свои мучения, через которые ей придётся пройти в этих туфлях. Лавируя между столиками и посетителями, она поражалась собственной выдержке.

— Что случилось, чего ты всё ещё здесь? — поинтересовалась Усаги, поставив стакан с соком на стол, и уселась на своё привычное место. — Снова заставила меня ходить по этим лестницам.

— Кун всё ещё задерживается, а мне делать нечего, — Мина потянулась к соку и с энтузиазмом втянула через трубочку немалое количество. Но тут же едва не выплюнула содержимое обратно, скривившись больше прежнего. — Фу, почему так кисло?

— Не знаю, это ведь просто гранатовый сок, он всегда кисленький, — Усаги взяла стакан и сделала небольшой глоток. — Ну вот, обычный сок. Гадкий, конечно, но тебе же нравится.

— Обычно Руби его чем-то разбавляет, в чистом виде он мне ни капли не нравится, да и нельзя, — Мина обиженно надулась, откинувшись на спинку дивана. Она вновь задрала блузку, сложив руки на своём животе. — Гранатовый сок полезен для беременных, и тебе бы не помешал. Даже похудела, хотя мне казалось, что с твоей любовью к еде это невозможно. И побледнела за последнее время сильно, давно на солнце не выходила? На, пей, тебе витамины будут в самый раз.

Усаги пыталась протестовать, но строгий взгляд Мины говорил за себя. С неохотой схватив стакан, она всё-таки сделала несколько глотков. Мина права — Усаги действительно похудела, немного осунулась. Волосы от постоянного стресса потеряли свой объём и блеск, и начали выпадать.

Но Усаги и некогда было за собой следить — сплошная работа полностью поглощала её. Едва заканчивалась смена, она тут же засыпала, едва голова касалась подушки, а просыпалась только под вечер, когда уже требовалась её помощь в зале. Несмотря на свою любовь к еде, принимала она пищу редко. И когда выдавалась свободная минута, чтобы нормально перекусить, всё тут же просилось обратно. Но говорить об этом Мине она никак не могла. Несмотря на то, что у подруги срок был всего три месяца, материнский инстинкт она проявляла абсолютно на всех, а на Усаги в первую очередь.

— Зачем ты его постоянно трогаешь? — поинтересовалась Усаги, заметив, что Мина в течение продолжительного времени поглаживает свой маленький животик, не сводя с него любовного взгляда. — Плод ведь наверняка ещё не шевелится.

— Ничего ты не понимаешь. Когда свой появится, будешь ещё хуже меня, — ответила Мина, так и не оторвавшись от своего живота.

Усаги лишь несмело улыбнулась, отводя взгляд в сторону. Когда-то в детстве ей хотелось много-много детей. Но, смотря на все мучения Мины, ей становилось страшно от мысли, что когда-то и в её жизни появится ребёнок. Но даже если и забеременеет, вряд ли в ней будет столько фанатизма.

Мечтательно вздыхая, Усаги перевела взгляд на сцену. Она торчит здесь уже столько времени, а ничего даже не слышно о том, что Ко Сейя собирается выступать в «Белых Касабланках». За всё время при Усаги вообще не появлялся никто из знаменитостей. И дело даже было не в том, что она кого-то не знает — появись кто-нибудь значимый, кто-то бы обязательно поднял шумиху об этом. Может, Рей просто так пошутила и действительно сделала себе подарок на день рождения, отправив Усаги куда подальше от себя?

— Ты чего загрустила? — Мина пихнула её под бок, вырывая из размышлений.

— Засыпаю просто, — Усаги пожала плечами. Впервые в жизни ей совершенно не хотелось отмечать собственный день рождения — атмосфера праздника никак не чувствовалась.

— Я забыла кое о чём, — Мина хлопнула себя по лбу и достала из-за спины небольшую коробочку. — Это кто-то передал тебе. Я поэтому тебя и позвала, но совсем забыла об этой штуковине.

Усаги забрала коробочку, рассматривая со всех сторон. Она была обтянута подарочной упаковкой и перевязана яркой лентой. Стянув ненужную мишуру, она заглянула внутрь. Вытащив знакомый гребень с топазами, Усаги выдохнула, еле сдерживая слёзы. Подарок от мамы на семнадцатилетие.

— Ух ты, очень красивый, — выразила своё восхищение Мина, аккуратно притрагиваясь к зубчикам украшения. — Можно я поближе рассмотрю?

Усаги кивнула, позволяя собеседнице вытянуть гребень из её рук. Выдохнув, она вернулась к изучению коробочки. Внутри также оказалась небольшая записка всего с парой слов.

— «С днём рождения», — вслух прочла Усаги, узнавая в строчках почерк своей нудной учительницы.

— Поздновато для поздравлений, уже ведь месяц почти прошёл, — усмехнулась Мина, возвращая Усаги её украшение. — Но гребень шикарный, только куда его тебе, если ты носишь постоянно эти булочки на голове. И от кого он?

— Не знаю, подарок не подписан, — легко соврала Усаги, поглаживая камушки пальцами. — Но мне он тоже очень нравится, цвет камней красивый.

— Надо тоже тебе подарок намутить, — весело начала Мина, вновь откинувшись на спинку дивана.

— Но ты мне подарила туфли, — напомнила Усаги, демонстрируя ей свои ноги.

— А почему подарки должны дариться только по праздникам? — возмутилась Мина. — Женщина должна получать их ежедневно! Да и тем более я тебе столько раз уже обещала, что мы попоём вместе, и всё никак не возьмусь за выполнение.

— Я всё понимаю, у тебя ведь не то положение, чтобы выступать на сцене, — Усаги улыбнулась, и краем глаза посмотрела на сцену, где в который раз отжигали девочки, которым она ежедневно завидовала. — Да и мы же договорились утром, что станцуем, только когда ты родишь.

— Не путай, дорогая, танцы и пение. А пока я рожу, ты, может, свалишь уже от меня, а мне всё не терпится услышать, как ты поёшь, — рассмеялась Мина, но тут же умолкла, уставившись вниз. Усаги проследила за её взглядом и заметила Кунсайта, чьё появление полностью обрывало её перерыв и возвращало к работе. — Я приду на выходных, и в этот раз мы честно с тобой что-нибудь споём, так что выбирай песню!

Мина поднялась с места и, напоследок улыбнувшись, поспешила вниз. Усаги проводила её усталым взглядом — совсем не хотелось возвращаться к этой работе. Она, забрав с собой недопитый сок Мины, направилась к лестнице. Подниматься по ней всегда было легче, нежели спускаться. Несколько раз она едва не полетела вниз, но чудом удерживала равновесие. В основном страдала посуда, на переживание за которую вовсе не было желания, когда ожидалось знакомство личика Усаги и ступенек.

Как и ожидала Усаги, Мина не появилась на выходных, чтобы утащить на обещанную репетицию. Это, несомненно, расстраивало, но Усаги понимала, что её подруга, в конце концов, замужняя дама, ожидающая ребёнка, и наверняка проводит всё своё свободное время вместе с любимым мужем. Который, кстати говоря, также не появлялся на работе.

Когда с последнего появления главы заведения прошло три недели, Усаги начала нервничать. Даже если бы Кунсайт появлялся, она бы всё равно постеснялась к нему подойти и спросить что-либо о Мине. Даймонда она обходила третьей дорогой, не желая связываться с Эсмэроуд, которая считала своим долгом напоминать об угрозе каждый раз, когда они пересекались в зале или комнате.

— Миссис Айно, вы не знаете, что с Миной? — единственным человеком, к которому Усаги осмелилась обратиться, была Тетис. Мина ещё с самого начала говорила о том, что к ней всегда можно смело обращаться за помощью.

— Без понятия, — безразлично пожала плечами администратор, продолжая свой разговор по телефону. — Я ведь тебе сказала, что поговорим дома!

Усаги, да и любой другой сотрудник клуба не раз становились свидетелями ссор Тетис и её супруга. Мина рассказывала, что у них изначально не сложились нормальные отношения, и она до сих пор недоумевала, как эти двое умудрились пожениться и оставались вместе на протяжении нескольких лет.

Но ссоры начальства мало интересовали Усаги — она всё ещё переживала за Мину. Так надолго она ещё ни разу не пропадала, и было страшно предполагать, что могло случиться. Временно Даймонд взял на себя обязанности директора, о чём практически каждый день пытался напоминать всем сотрудникам заведения.

Такой расклад событий немного настораживал Усаги. Долгое время ей удавалось избегать встреч с этим человеком, вовремя скрываясь либо в уборной, либо в толпе посетителей. Пока Мина регулярно приходила в клуб, удавалось сбегать к ней. А теперь она осталась совсем одна, и эта мысль пугала её. Обещанная опека Тетис никак не проявляла себя — казалось, что эту женщину не заботило ничего, кроме как ссоры с собственным мужем.

— Мисс Кино, мне кажется, что вы меня избегаете, — в один из прекрасных дней все кошмары Усаги стали явью. Даймонд «словил» её у комнаты, прижимая к стене. — Последнее время бар недосчитывается привычного количества стаканов. Может, вы знаете, почему?

— Можете вычесть из моей зарплаты, — прошептала Усаги, вжимаясь в стену, желая провалиться под землю или вовсе исчезнуть. Он был слишком близко, и безумно пугал одной своей хищной ухмылкой, которая наводила на мысли не лучшего содержания.