13.1 (1/2)

В планах Дазая никогда не было пункта «дожить до пенсии». Люди его профессии вообще редко умирают от старости.

Перед глазами Дазая промелькнула картинка: исхудавший седовласый старец, которого за иссушенную от времени руку держит рыдающая девочка, подозрительно похожая на Элизу. Вокруг постели собрались остальные родственники, в глазах каждого застыли тоска и горе…

Дазай коротко усмехнулся и тряхнул головой, прогоняя образ — в конце концов, Элиза бы скорее добила его, чтобы не мучился. А из остального большого «семейства» переживал бы, наверное, только простачок-Ацуши. И, как ни прискорбно, страдающий стокгольмским синдромом Акутагава.

От железистого солоноватого привкуса на языке тошнило, и он сплюнул розоватую слюну. Усталость подкралась незаметно, словно кошка на мягких лапах (или Чуя, который хотел остаться незамеченным). Каждое движение давалось с трудом. Руки и ноги налились тяжестью — Дазаю вспомнилось, как прежде Мори, еще не будучи главой Портовой Мафии, заставлял его тренироваться с утяжелителями. Ощущения были похожи настолько, что Дазай снова коротко ухмыльнулся.

Каждый шаг, приближавший его к смерти, делал его все более сентиментальным. Верно говорят: чем ближе конец, тем яснее вспоминается начало.

Одежда и бинты под ней намокли от крови и воды — сквозь пробоину в крыше заливал дождь. Светлый плащ потемнел от влаги и пыли, правый рукав был надорван — метательный нож прошел в миллиметрах от кожи, чудом не задев бинты. Впрочем, несколько ножей все же чиркнули по коже, оставляя за собой жгучий след — у Дазая был высокий болевой порог, и боль ему не мешала, но кровопотеря не делала его ни быстрее, ни внимательнее.

Дазай увернулся от удара, отпрыгнул в сторону, прячась под укрытие стены, от которой осталась меньше половины, и запрокинул голову. Влажные волосы облепили лоб, словно пучки водорослей.

«Такими темпами… Еще немного, и обрушится крыша», — отметил он.

Клубок туч над головой был таким же непроглядным и наполненным тьмой, как и вся его жизнь. На мгновение небо вспорол извилистый росчерк молнии, изнутри подсветивший бахрому туч. Раздался раскат грома — на этот раз гораздо ближе, чем прежде.

Где-то на границе слышимости раздавались крики, Дазаю даже показалось, что он слышит пронзительные вопли Куникиды. К счастью, время для выхода основных героев этой душещипательной драмы еще не наступило.

В его укрытие врезалось что-то тяжелое. Плита натужно загудела, будто возмущенная подобным обращением, а после накренилась, грозя придавить Дазая. Ему вспомнился глупый разговор, который состоялся у них с Куникидой несколько месяцев назад. Дазай еще сказал, что бетонных плит (колонн, арматур и прочих опасных для жизни и здоровья тяжестей) так много, а способов их приподнять так мало. Как иронично…

Иронично, потому что Дазаю никогда не нужен был Чуя (как сосуд Арахабаки). Только вот сейчас у него не оставалось ни капельки сил — и, тем более, желания, — чтобы шевелиться.

— Прекрасный день, чтобы умереть, — пробормотал Дазай и, подавив желание картинно раскинуть руки, прикрыл глаза.

***</p>

После нескольких дней невыносимой жары палящее солнце скрылось за тяжелыми зловещими тучами, что затянули небо от горизонта до горизонта. Несмотря на это, воздух был густым, словно патока, и каждый вздох давался с трудом. Жители Йокогамы с самого утра ждали грозу, но пришла другая гроза — та, которую не ждал никто.

Или почти никто.

Дазай ощущал ее приближение, хоть и не мог дать ей имени. Воздух звенел от напряжения, словно город вот-вот лопнет. Атмосфера в агентстве была веселой и совершенно искусственной, фальшивой, как спектакль на утреннике в младших классах. Это вызывало у Дазая веселье с легкой примесью раздражения — чего он, впрочем, старался не показывать. Но удержаться от легких поддразниваний не мог.

— Ку-ни-ки-да-кун, — нараспев позвал Дазай, подкравшись к напарнику, — и чем же это ты занят?

— Отчетом, — буркнул Куникида, совершенно детским движением пытаясь загородить рукой блокнот. Как будто они были третьем классе, и Куникида отказывался дать списать домашку первому двоечнику параллели.

— Ну-ну, — Дазай приподнял бровь.

«Возможно, он все еще злится из-за Чуи».

Эта мысль только усилила явно неуместное раздражение.

Миязава и оба Танизаки отсутствовали — проверяли одну зацепку, как объяснил Рампо, после чего заперся в кабинете с директором Фукузавой. Ёсано ушла около полудня, расплывчато сказав, то ей нужно «навестить пациента». Учитывая обычное состояние пациентов Ёсано, бедняге можно было только посочувствовать. Ацуши с бегающим взглядом сказал, что собирается на тренировку с Акутагавой, куда их отправили директор Фукузава и Мори рамках «укрепления отношений между организациями». Так что кроме Куникиды доставать было совершенно некого. Ну, не считая корпящей над учебником Кеки. Но, право слово, Дазаю было не настолько скучно, чтобы заводить разговоры с ребенком.

Из кабинета директора вышел несколько хмурый Рампо.

— Собирайся, Дазай, надо кое-что проверить, — сказал он. По его тону можно было понять, что директор дал ему какое-то задание, участвовать в котором Рампо хотелось примерно так же, как Дазаю — подначивать Кеку.

— Проверить что?

История, которую рассказал Рампо, звучала несколько странно: Портовая мафия дала наводку о группе неучтенных одаренных, которые могут представлять опасность для общества. Дазаю и Рампо надо было осмотреться на месте и определиться с планом действий.

— Разве неучтенными одаренными не должно заняться правительство?

— Не спрашивай. Сам не понимаю, почему я должен тратить время на всякую ерундой.

— Подразделение Анго мельчает на глазах, — фыркнул Дазай. — Как и Портовая Мафия. Вместо того, чтобы разобраться самим, они просят помощи у агентства.

Эта фраза вызвала у Рампо новый виток нытья о том, что он вынужден растрачивать свои драгоценные дар, время и силы непонятно на что.

— Давай я сам все проверю, — наконец сказал Дазай. — Зачем для простой разведки мы оба?

— Нельзя куда бы то ни было отправляться без прикрытия, — наставительно поднял палец Куникида, оторвавшись от своих отчетов. Его уши были такими красными, словно его кто-то за них оттаскал, как нерадивого ребенка.

— Куникида-кун, но разве не ты мой напарник? — невинным тоном осведомился Дазай. — Напарники должны прикрывать друг друга, помогать и даже знать цвет нижнего белья другого...

— Не говори ерунды, Дазай! Еще не хватало, чтобы ты рылся в моем нижнем белье.

— Я и так знаю, что оно белое.

— Дазай! Хватит уже говорить о моем белье! И вообще, сегодня я никак не могу отправиться с тобой, я занят важным делом, — Куникида потряс блокнотом.

— Ну-ну, — сказал Дазай.

— Да, некоторым из нас приходится работать! — Куникида принял вид школьного учителя и оседлал своего любимого конька. Крайне довольный собой Дазай решил, что достаточно поиграл на его нервах, и пошел на попятный:

— Как скажешь, Куникида-кун. — Он улыбнулся и поднял руки, словно сдаваясь.

Вот так Дазай и Рампо оказались в одной машине, которая направлялась на северо-запад префектуры Канагава, в сторону парка Нанасава.

— Подожди, — вдруг сказал Дазай, проводив задумчивым взглядом один из указателей. — Разве не сюда поехали Ацуши с Акутагавой?

Рампо кинул на него непроницаемый взгляд через зеркало заднего вида.

— Без понятия.

— Мне кажется, что именно сюда. Какое совпадение! И несказанная удача. Только непонятно, зачем было отправлять их на тренировку так далеко?

— Для минимизации возможного ущерба городской инфраструктуре, полагаю, — ровным голосом отозвался Рампо.

— Тогда решено. Я напишу детишкам, чтобы они присоединились ко мне. Тренировка на практике — лучшая тренировка! Тебе тогда не придется ехать в такую даль.

Некоторое время Рампо молчал.

— Звучит рационально. Пожалуй, в моем характере было бы согласиться с таким предложением, — наконец ответил он.