Глава 10. Слезы в огне (2/2)

— У Вас там все в порядке? Может быть, дверь заело?

— Оу, н-нет-нет, — послышался испуганный голос Зеницу. — Стоп! Узуй, это ты?

— Я. Пусти меня, если ты там не очень сильно занят, — Тенген закатил глаза.

— Пошел вон! — выкрикнул мечник дыхания Грома с истерическими нотками в голосе. — Ищи себе другое место!

— Другая уборная закрыта! — разозлился Узуй.

— Значит иди во двор и ищи себе куст! Не трогай меня!

— Я скажу Кёджуро, что уныло издеваешься над его телом, поверь, ему это не понравится! — Тенген опять вытер слезы. — Лучше пусти меня, Желток. Мне ничего не стоит блестяще выломать эту дверь, просто чинить ее потом лень.

— Убирайся к черту! Зачем ты говоришь с таким убожеством, как я? Оставь меня в покое! Ты только и делаешь, что издеваешься надо мной, вот и получай! Я ни за что тебе не открою, катись в другое место!

У Тенгена дернулась жилка под глазом, хотелось со всей силы заехать в дверь или в самом деле ее выломать. Ну не пойдет же он осквернять территорию поместья Бабочки. Однако, от мысли, что кто-то вновь прибывший застанет его за этим безобразием где-нибудь на улице, а он примется объяснять, что является столпом Звука в теле Ренгоку… на лице расплылась глупая и совсем неуместная улыбка. Агацума всегда был дерганным нытиком, но в последнее время его особенно заносит. Не иначе, как после охоты на демона. Сделав несколько глубоких вдохов и наскоро успокоившись, Тенген заговорил уже без агрессии.

— Зеницу, что ты там видел?

— Рожу твою блестящую! Какого черта ты все еще здесь?

— И я видел тебя, — Узуй прислонился боком и головой к двери. — Гипноз того демона выуживает то, что пугает нас больше всего, а затем дает шанс все исправить, и ты ярко себя убиваешь, так ведь? — ответом ему было молчание. — Боишься за девчонку Камадо? Вот она – в объятиях другого. Боишься, что все тебя бросят – они бросают. Боишься, что кто-то умрет – он умирает.

Тенген спиной сполз по двери вниз и сел на пол, широко расставив согнутые в коленях ноги. Там, за дверью, тсугуко полностью повторил его жест, садясь напротив, и шмыгнул носом.

— Демон вывернул все мои страхи и швырнул мне их в лицо, — негромко продолжил Тенген голосом своего пламенного товарища. — Я видел, как мои жены плачут, потому что я не пришел и не помог им. Мой друг погиб. Мой тсугуко бросил меня, — при этих словах Зеницу едва заметно вздрогнул. — Я должен был блестяще шагнуть с обрыва, чтобы меня простили. Что бы ты там не увидел, это все неправда, Зеницу. Это лишь иллюзии, которые должны убить тебя, и ты даешь им убивать себя.

— Потому что я ничтожество и бездарность! — всхлипнул Агацума за дверью. — Тебе-то откуда знать, что значит быть таким, как я?

— Я знаю, Зеницу, — вздохнул Тенген, положил платок на колено и заинтересовался заусенцем на руке. — Не напрямую, конечно… Мой друг однажды тоже говорил мне, что он унылое ничтожество и бездарность. Он тогда только стал столпом, прошел тяжелый бой с Низшей Луной и подстреленный лежал у Кочо. Меня положили в его палату, и мы блестяще быстро подружились. Он долго восстанавливался, и мы много времени успели провести вместе. Когда он поправился, его отправили на новое задание и выдали ему отряд. С ними был еще один отряд во главе с киноэ. Однако, миссия оказалась куда сложнее, чем все предполагали. Мой яркий друг взял на себя планирование, и так вышло, что… В общем, он привел свой отряд в ловушку.

Тенген помолчал, собираясь с мыслями. Слезы капали на светлую юкату, но он игнорировал их. Зеницу за его спиной сглотнул и снова шмыгнул носом.

— Киноэ с его людьми повезло намного больше, они почти не пострадали и выполнили свою задачу. А весь отряд моего друга убили. Всех восьмерых человек разорвали на части, но они бились до последнего. Он блестяще сражался на передовой, пытался всех защитить. Один из демонов оставил ему огромную рану, от плеча до бедра, через все тело. Неглубокая… но на вид она была просто ужасная. Он не остановился даже тогда и вскоре снова оказался у Кочо. Я к этому времени еще не поправился, и мы снова лежали в одной палате. Когда все случилось, меня не было на месте. Пришел его отец. Он… кричал на все поместье, оскорблял своего сына, перепугал всех девушек, что-то разбил в палате… Я сам испугался до смерти. Никто не посмел встать у него на пути и остановить его. Я долго жалел о том, что не вмешался. Мой друг был очень хорошим человеком и не заслужил этого. Первая миссия в статусе столпа – и такой исход…

Тенген снова ненадолго замолчал и перестал ковырять заусенец. Рука непроизвольно потянулась к левому плечу, горячая слеза упала на чуть золотистую кисть.

— Это был единственный раз, когда я видел, что он плачет. Как сейчас помню: лежит на спине, а лицо закрыто руками. Я бросился к нему, обнял… Не мог ничего сказать. Просто не знал, какие есть блестящие слова, а он только и повторял, что он ничтожество, что ему не место среди столпов. Он поверил словам своего отца, что-то в нем надломилось тогда. Когда он смог выходить за ворота поместья, то первым делом купил саке. И начал уныло пить. Кочо терпела два дня, а затем попросила меня не давать ему алкоголь. Мы страшно разругались, он был пьян, сказал, что подаст в отставку… А я ужас как ярко вспылил. Выбил окно этой бутылью, а потом как врезал ему. Он упал и сломал столик… Я думал, что на этом все, но он встал. И блестяще врезал мне в ответ. Я понятия не имел, что пьяный раненый человек может драться с такой яростью. Мы разнесли всю палату.

Зеницу шмыгнул носом и тихо усмехнулся, представляя, как Шинобу отреагировала на разрушенную палату и еще больше пострадавших пациентов.

— Когда мы отошли от пережитого, то, конечно, сразу помирились и долго просили друг у друга прощения. Он не ушел и принял свою ошибку, хотя это было тяжело. Я был рядом, даже когда поправился. Мы были… близки, но сейчас это не так. И я… скучаю по нему… Зеницу, я хочу блестяще сказать тебе то, что сказал тогда ему. Никто не определяет тебя, кроме тебя самого и твоих поступков. Меняться и менять свою жизнь никогда не поздно. Ты ничтожество? Так блестяще сделай себя выше! Встань и начни строить себя! Раз ты до сих пор жив, значит, не так уж ты и плох. Зеницу, никто не разрешал тебе опускать меч. Но, послушай вот еще что – этого я своему яркому другу на сказал – если ты захочешь оставить свое дело, и это будет обдуманное взвешенное решение, я поддержу тебя.

— А почему ты не сказал этого своему другу?..

— Потому что я блестящий эгоист и самодур. Он хотел уйти на эмоциях, но, когда они утихли, он изменил свое мнение, — Тенген все же вытер слезы и нос и внезапно сменил тему. — Ты думаешь, что раз я блестящий и неповторимый столп, то не веду себя, как идиот? Ни один мечник не стал бы поить своего тсугуко, чтобы приманить демона-алкоголика, а я напоил. Обоих! И сам выпил! Ни один мечник не бросил бы оружие перед демоном, а я бросил. Потому что я доверился Кёджуро. Конечно, первую очередь я блестяще поставил под угрозу его и вашу безопасность, но я верил, что он знает, что делает, — Тенген молча потер переносицу, чувствуя, как нужда становится все ощутимее. — Несладко нам с тобой, пока я в этом теле, да? Если я так и останусь, придется тебе блестяще учить меня дыханию Грома.

— В смысле? — Зеницу даже подскочил за его спиной.

— Ну, это тело не приспособлено для дыхания Звука, а осваивать яркое дыхание Пламени я не хочу…

— Нет-нет, Узуй… Ты хочешь сказать, что не бросишь меня, если останешься в теле Ренгоку-сана?

— Чего? — настала очередь Тенгена подскакивать от неожиданности. — А я должен? Что за унылые мысли? Слушай, ты не виноват, что с нами все это случилось, и ты не должен блестяще становиться жертвой наших с Кёджуро проблем. Конечно, я тебя не брошу, что за идиотизм? Научишь меня дыханию Грома… А может вообще придумаем с тобой яркий собственный стиль…

Зеницу встал на колени, прижавшись ладонями к двери. Слезы заблестели на его ресницах. Узуй, этот самовольный напыщенный чертила, не бросит его и поддержит его решения... Что-то в душе запело от облегчения и радости. Он сжал форменные штаны на коленях и слабо улыбнулся дрожащими губами.

— Зеницу, — послышалось из-за двери.

— Д-да, Узуй-сан?

— Пусти меня внутрь, пожалуйста, — Тенген встал на ноги, понимая, что недолго ему осталось.

— К-конечно, простите меня!

Агацума торопливо отпер дверь непослушными руками и вышел. Тенген мгновенно прошмыгнул мимо и заперся. «Он тоже расплакался, боже, как чувственно, и как необычно он звучит сейчас… И ему так идут очки… То есть, Ренгоку-сану идут очки» - подумал Зеницу, идя по коридору и продолжая глупо улыбаться. На радостях он даже решил навестить Иноске.

Вымыв руки, Тенген внимательно посмотрел на себя в зеркало. От его дыхания оно стремительно запотевало. Удивленно вскинув густые брови, он дыхнул себе на ладонь и ахнул от того, насколько горячим был воздух. Прикрыв рот и нос, чтобы себя увидеть, он приблизился к зеркалу. Кожа слегка порозовела. «Да что со мной такое?».

Все эти перемены не на шутку пугали Узуя. Он подумал было найти Ренгоку и спросить, что за дела с его телом творятся на этот раз, но передумал, и решил сразу пойти к Кочо. Коридор подозрительно плыл перед глазами, и мечник быстро понял, что принял правильное решение. Без стука открыв сёдзи, он встал в проходе, раскачиваясь, как уличный пьяница. Девушка занималась чем-то за своим столом и чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Рен… То есть, Узуй! В чем дело?

— Я не знаю… — заплетающимся голосом пробормотал он. Шинобу быстро сняла с него очки и положила их на свой стол.

— Почему ты плачешь? Где болит?

— Кочо… я горю…

Эта была его последняя фраза. Мечник попытался сделать шаг и тяжело рухнул на пол. Шинобу, рискуя быть раздавленной, попыталась защитить от удара о пол хотя бы его голову. Тонкие руки больно приплющило о доски, девушка даже подумала, не сломалась ли там парочка костей… Сейчас это было не важно, она отбросила золотистые пряди и приложила руку к высокому лбу. Он не соврал – температура была запредельная.

— Аой! Суми! Зеницу! — заорала Кочо так, как не орала почти никогда. — Все быстро сюда!

Перепуганные девушки появлялись на пороге по очереди. Столп Насекомого отдавала приказы. Суми примчалась первой и тут же убежала на поиски настоящего хозяина лежащего на полу тела. В тренировочном зале пусто. Знать бы еще, где его носит. Чтобы не тратить время на беготню и поиски, она вылетела на энгаву и что было сил завизжала:

— Ренгоку-сан!!! Узуй-сан умирает!!!