Часть 1 (2/2)
— Будь я проклят, если знаю. Я не строю планы. Если только речь не идёт об импровизации.
Он смотрел прямо на Макарова, видел свое отражение в его разного цвета глазах.
— Поймай ты меня позже, — оскалился Прайс — не многого бы ты сейчас добился, как бы не старался, даже если бы мог.
— Я думаю, вы можете многое предложить, капитан SAS, — ответил Макаров, направляя нож к мизинцу Прайса. — А теперь скажи мне, кто остальные.
Макаров был достаточно близко, что при желании можно было сосчитать его ресницы. Он сжал челюсть.
— Иди ты к черту, — ответил Прайс, прежде, чем врезаться своим лбом в лоб Макарова.
Солдаты вскинули свои АК-47 на Прайса, глядя на своего командира в ожидании приказа.
Жжение, подобное огненному теплу от крепкого алкоголя, потекло от сердца Прайса по венам к его предплечью и выступило на коже, опутывая ее замысловатыми узорами. Больно-то как, сука. Но это была также и величайшая эйфория, какую он когда-либо испытывал. Такое разное, мучительное. Схватил бы себя за руку, не будь он связан.
Но это сделал Макаров. Прайс увидел выражение его лица - тупой шок. Макаров закатал рукава своей формы и увидел облакообразные татуировки на предплечье, сначала на левом, а там и на правом. Гнев сменил шок. Казалось он даже не замечал кровь текущую из носа после удара Прайса; просто сосредоточившись на том, чтобы разрезать униформу Прайса (что несколько рассердило капитана - он любил эту форму) на предплечьях, обнажая ту же сложную систему линий. Одинаковые. Совпало. Конечно. Конечно.
-- Дерьмо, -- выругался Макаров.
”Дерьмо”
Прайс не мог сказать, повезло ему или необычайно НЕ повезло. Скорее всего, последнее, он знал свою удачу.
Во всяком случае, все его фантазии встретить красивую девушку в качестве родственной души, исчезли. Или красивого парня.
Хотя Макаров мог бы быть красивым, если бы выспался как следует. Если бы свет не падал на него так, что вырисовывались его склонности к насилию, как террориста и патриота ”царской России”. Все это очень сильно затмевало то, что могло быть привлекательным. Пренебрежение в первую очередь. Не мог в это поверить.
Глаза Прайса, казалось, были прикованы к новым отметинам на руках. Не чувствовал себя. Ощущение парения, уши будто набили ватой и где-то далеко статичный шум. На Макарова уже не обращал внимания, пока тот не швырнул в ярости нож и не заорал на своих людей по-русски.
Что бы это ни было, Прайс не знал. Не хотел. Возможно, это было от потери крови - его раны затягивались медленно. Возможно шок.
Он позволил холодному дуновению воздуха унести его сознание через вентиляционные шахты, все выше и выше, дрейфуя над глубокими океанами. На английскую землю, где Соуп, Макмиллан и Григгс, двое парней, Гоуст и Роуч; сидели у барной стойки, чокались и смеялись, пропитанные теплым светом и музыкой.