Глава 8 (2/2)

– Он мой крестник, – сухо прервал мое восторженное восклицание Северус

– Ничего особенного я не делала, – я предусмотрительно обошла присыпанную снегом яму и стряхнула застрявшие в волосах хлопья снега – Я просто решила, что для того, чтобы спасти их чувства друг к другу им нужно всего лишь честно поговорить. И это помогло!

Профессор помог мне перебраться через поваленное дерево:

– Ты не понимаешь, что будущего у этих отношений нет. Люциус Малфой не допустит заключения этого брака.

Слова зельевара мне показались на мгновение гнусной клеветой. Как мог так тонко чувствующий человек запретить своему сыну поженится на девушке, которая был любовью всей его жизни? Но даже если так и случится, неужели я останусь в стороне?

– Если что, я с ним поговорю, – решила вслух я – Расскажу все, что знаю про Гермиону, могу даже поручиться, в том, что она– достойная девушка

Обогнавший меня на несколько шагов вперед профессор насмешливо хмыкнул:

– Мне бы твою уверенность в себе, Эмилия...

Я поглядела на его черную фигуру, остановившуюся возле одного из стволов, со странным смешанным чувством непонимания и любопытства. Снова он увильнул от начала разговора про теорию. Зубы мне заговаривает? Внезапно, воспользовавшись тем, что Северус с помощью маленького ножа попытался бережно собрать еле заметный голубой мох с поваленного ствола, я сгребла снег в ладонь и приготовила снежок:

– Северус? – позвала я. Он оглянулся

Удар пришелся точно в грудь. Мокрый снег оставил на черном пальто белый след. Профессор молча уставился на меня. А я выпалила:

– Быть внимательным к детям и любить их – вот и весь мой секрет моей теории. Это все, что ты хотел узнать?

Северус слегка задумчиво поглядел куда-то над моей головой и слегка махнул рукой. В следующий момент мне на голову свалился целый сугроб и сшиб меня с ног….

Оказалось, я стояла под елью, и когда профессор тряхнул ее с помощью, невербальной магии весь снег сошел мне прямо на голову. Нет, меня это не взбесило, только вызвало ощущение что меня переиграли. Когда я протерла очки и снова увидела мир заснеженного леса, заметила, что профессор стоял надо мной и оглядывал очень серьезно:

– Это нечестно! – заявила я – Отыгрываешься?

Северус поймал мою руку, поставил на ноги и внезапно я оказалась практически прижатой им к мерзлому стволу:

– Любовь, моя дорогая Эмилия, нельзя дарить всем подряд. И ты понимаешь о ком я сейчас говорю, – строго и сдержанно сказал Северус, склонившись надо мной

Снова эти намеки… Я вглядывалась в черные глаза профессора и не могла понять сердит он или спокоен. Изучающий меня взгляд оставлял неприятное ощущение, как после осмотра у врача:

– Зачем ты пытаешься настроить меня против Люциуса? – прямо спросила я, не переставая смотреть в его глаза.

– Ваши отношения – ваше личное дело, – он коснулся моих плеч, отчего я вздрогнула: его руки были просто ледяные – Я только хочу, чтобы ты знала: ты ему ничего не должна в связи с тем, что он тебя спас.

– Я общаюсь с ним не потому что чувствую себя обязанной, – я отвела глаза, осознавая что лукавлю. Чуть-чуть. Самую капельку

– В таком случае я не понимаю, чем такого человека как ты мог заинтересовать Люциус Малфой. Объясни

В его резком голосе я уловила еле заметные оттенки заботы и неподдельного интереса. Он продолжал держать меня за плечи. И на удивление, мне стало приятно ощущать тяжесть его рук, хотя они и были похожи на холодные тиски. Мне расхотелось лукавить и врать:

– Люциус, – я опустила глаза смущенно – Разбудил во мне женщину

Кажется, искренность этого ответа заставила испугаться нас обоих. Северус отпустил мои плечи:

– Разбудил женщину? – повторил он – Но, по-твоему этого достаточно, чтобы построить отношения о которых ты так мечтаешь?

Его слова подняли в моей голове целый рой мыслей. Вспомнились теплые объятия, ощущения защищенности и удовлетворенное желание не только самой любить весь мир, но самой получать взамен нежность и внимание:

– Я горжусь, тем, что нашелся человек, который видит во мне не только ходячую энциклопедию, юмористку, отличницу или преподавателя, а еще и женщину, – отчеканила я, глядя на Северуса как можно серьезнее.

– Ты не любишь критику, я помню, – ответил наставник медленно и кажется… нежно? – Однако я знаю Люциуса не первый год. Я наблюдал за вашим общением...

Я хотела возмутиться и перебить, но Северус неожиданно приложил палец к моим губам заставляя молчать:

– Когда он рядом, ты становишься не похожа на себя. Ты превращаешься в бессловесную куклу, боишься сказать лишнее слово...

– Мне несложно помолчать, когда заинтересованный во мне человек устал или не готов слушать, – я решительно отстранила руку профессора от своих губ, уверенно вцепившись в его ледяное жесткое запястье

– Да уж, человек так заинтересован, что не готов тебя слушать, ему не интересно как ты провела день, что нового узнала, как тебя порадовали ученики и как ты сама себя чувствуешь в конце концов! – в голосе зельевара неожиданно зазвучал металл, прогоняя заботливость и нежность, которые удивили меня несколько секунд назад

– Ты ничего не знаешь, Северус! Ничего! – я ощутила, что начала дрожать. Сильно. И не от холода, а от обиды и напряжения. Отражать нападение мне было нечем, и стоящий надо мной наставник продолжил истязать меня:

– Знаю, Эмилия, а еще знаю, что будет дальше в твоих отношениях с этим человеком! Критика, которую ты ненавидишь! Много критики. Она будет во всем…

Он грубовато сжал в руках мой завитый в крупные локоны хвост. Его горячее дыхание опалило мне ухо:

– Слишком блеклые волосы. Слишком эмоциональное лицо. Слишком тощая фигура. Слишком много времени работаешь… И так без конца, слышишь, без конца!

Я никогда не видела Северуса таким взволнованным. Сердитый голос его срывался, я ощущала через ткань своей мантии, как трясутся его руки, судорожно комкающие мои волосы. Он немного помолчал и добавил почти шепотом:

– А ты будешь глотать этот рыболовный крюк, обливаться слезами и кровью в попытках угодить, смириться, говорить себе, что он во всем прав и дальше менять себя в угоду самовлюбленному ублюдку… Запомни, подпустишь его к себе слишком близко – он не остановится, пока не высосет из тебя всю кровь, а когда ты упадешь, обескровленная, он просто переступит через тебя и даже не вспомнит, сколько ты отдала ему сил и времени

Холодный ветер пробрал меня до костей. Я сняла очки и и начал судорожно тереть их от невидимой пыли. Северус, темный и кажется, утомленный не меньше меня, наблюдал за этим судорожными движениями. Затем осторожно отпустил вои волосы и аккуратно разгладил.

Я ощутила себя уничтоженной, раздавленной тяжелыми словами, мыслями и эмоциями, которые вырвались из заброшенного черного колодца его души.

– Руки замерзли? – спросил неожиданно он и попытался коснуться моих пальцев

– Нет, – отрезала я, спрятала руки в карманы мантии и опустила глаза – Проводи меня обратно к Хогвардсу

– Как скажешь

Он взял меня под руку.

....

Как мне в таком моральном состоянии встречаться с Люциусом?

Люциус:

Я шел к Хогвардсу в прекрасном расположении духа, довольный собой и всем, что меня окружало. Вечер, ночь и следующий день – все обещало стать незабываемым, разбить эту надоевшую повседневность.

Я подошел корпусу и окинул взглядом окна. Где-то там прячется моя наивная девочка Эмили, которая даже не представляет, что ее ждет. Маленький идеальный профессор познает науку любви на практике и постепенно станет доктором этой дисциплины. От этих мыслей я не удержался и облизнул губы, хотя на холоде этого делать, конечно, не следовало…

Странно, прошло уже десять минут, а душа моя запаздывала. Пальцы ног начали деревянеть, с этой морозной погодой приходится выбирать, одеваться красиво или тепло. Я всегда отдаю предпочтение первому. Я начал ходить по тропинке вперед-назад, чтобы не замерзнуть. Может, увидит в окно и совесть проснется… Сложившшаяся ситуация начинала раздражать

– Глядите, кто тут к нам пришел, – услышал я задорный детский голос чуть позади и оглянулся

Три малолетки из Гриффиндора глазели на меня в десяти шагах и неприятно хихикали. Одна, лохматая, сидела в развилке дерева и болтала ногами, две другие стояли у ствола. Вот молодежь пошла, ничего не боится...Я решительным шагом направился к ним, надеясь напугать, но не тут-то было – смешок только усилился. Я обратился девчонке сидящей на дереве:

– Воспитанные леди не лазят по деревьям

– Леди делают все, что им вздумается! – нагло ответила она и спрыгнула, деловито разглядывая меня снизу вверх – О, девочки, а это случайно не Люциус Малфой?

После такого заявления я едва не рухнул в сугроб. Она указала на меня рукой и оглянулась на подруг, одна из подруг кивнула:

– Это вы мою сестру спасли, объявляю вам благодарность, сэр! – объявила она торжественно – Я Анабель. Анабель Шайнбрайт, можно просто Ана

– Стало быть, мисс Шайнбрайт-младшая, – поинтересовался я, ощущая раздражение, оттого что зря ввязался в разборки с младшекурсницами

– Я самая, – ответила малолетка и смахнула со лба каштановые пряди

– Вы сегодня виделись с Эмилией? – спросил я

– Ну, так я и думала, вы хотели с ней погулять! – воскликнула малолетка – Но вы опоздали, она ушла…

Я не поверил своим ушам:

– Эмилия… ушла?

– Не ушла, а ее увели! – вставила страшненькая брюнетка – Профессор Снэгг взял ее вот так и увел

С этими словами она ухватила ту, что назвалась Анабелью под руку и потащила вперед.

– Профессор Снэгг увел… – как эхо повторил я, ощущая нарастающий в ушах шум – Значит, она не в Хогвардсе?

– Не-а, – отозвалась Анабель, отвратительно кривляясь

Иногда мне кажется, что я ненавижу детей. Лет до тринадцати они невыносимы, их следует только ограничивать, натаскивать на учебу и готовить к жизни в окружающем обществе. И только после того, как они освоят все, что в них вкладывают с ними можно разговаривать.

Ненавижу Снэгга... Грязнокровый зельевар решил вставить мне палки в колеса и у него получилось ударить ощутимо. Да и эта вертихвостка тоже хороша, знала, что я приду за ней и усвистала куда-то! Ну пусть только попадутся мне оба, живого места не оставлю!

Гнев заклокотал внутри. Нужно было срочно от него избавиться. Я заметил, что поодаль мнется еще одна девочка. Ее пышные белые кудри внезапно, вызвали во мне приятное воспоминание и я подошел к ней, слегка задев красем мантии громко спорящих Шайнбрайт и носатую брюнетку:

– Какой сюрприз! Мисс Стоун, я не ошибся? – я протянул руку испугавшейся девочке

– Да, сэр мисс Аиша Стоун, – ответила она чуть хрипловато, глядя с опаской на меня.

– Как здоровье вашей матушки? – спросил я, воскрешая в памяти образ первой красавицы Хогвардса моей молодости Шарлотты Честертон, которая сменила фамилию, выйдя замуж за грязного магла Стоуна.

– Все… хорошо, сэр – пробормотала она

– Все было бы хорошо, – внезапно прошипел я, бросив злой взгляд на нее – Если бы твоя матушка не вышла за этого идиота-магла Стоуна и не опозорила честь чистокровного факультета Слизерин

Глаза девочки вспыхнули испугом. Я мгновенно ощутил облегчение, выплеснув на почти незнакомого ребенка гнев, мешающий мне рассуждать трезво.

– Не будь как она, – добавил я уже спокойнее, одарил ее улыбкой и двинулся прочь, пытаясь собрать в единый пучок разбегающиеся мысли.

Идти было некуда, меня никто не ждал. Меня обдурили. Обо мне посмели забыть...

Все сорвалось. Все полетело к чертям….

Все сорвал мерзкий грязнокровый зельевар!