Глава 2. Зачарованный лес. Часть I. (2/2)

— Только не говори, что вы уже успели пожениться, и мы с Джеймсом это пропустили, — сказала она.

— Мы особо не планировали свадьбу, — вмешалась Гермиона. Она взяла Гарри за руку и переплела их пальцы. — Хотели сначала всё исправить с вами.

Лили и Джеймс переглянулись, а затем Лили потянулась вперёд и положила ладонь на плечо Гарри.

— Это очень мило. Спасибо вам.

— Кстати говоря, — продолжила Гермиона. — Гарри никогда не рассказывал мне о вашей женитьбе. — Она искренне надеялась, что это отвлечёт их от опасной темы. — Как и о помолвке.

— Зато Гарри слышал об этом миллион раз, — хохотнул Джеймс, приблизившись к ним на тропинке. — Может, поделишься с ней?

— Лучше ты, — быстро сказал Гарри. — Я не замолкал уже пару часов, к тому же, хотел бы послушать снова.

Джеймс приобнял жену за плечи и невесомо поцеловал её в макушку.

— Что скажешь, Лилс? Мне начать рассказ с самого начала? Для полной, так сказать, истории.

— Это с какого момента?

— С седьмого курса. Всё началось с того, что ты на дух меня не переносила, дорогая.

Лили улыбнулась мужу и перевела взгляд на Гермиону.

— Ты уверена, что готова это слушать? Потому что, если он начнёт, то его будет уже не остановить.

— Разумеется, хочу! — с воодушевлением ответила Гермиона и украдкой подмигнула Гарри. — И непременно во всех деталях.

Гарри не мог поверить в происходящее. Он вот-вот услышит подробную историю о том, как его родители встретились, познакомились, сблизились и, в конце концов, поженились, причём из первых уст, от собственного отца. Эта история была для него особенной ещё и потому, что являлась подлинной сразу для двух миров — этого и параллельного, ведь, по словам Гермионы, события двух реальностей в точности повторяли друг друга ровно до того момента, пока Волдеморт не решил убить Невилла вместо Гарри.

Почти неосознанно он поднёс ладонь подруги, которую по-прежнему сжимал в своей руке, к лицу и оставил поцелуй на костяшках её пальцев.

— Ты гениальна, — прошептал он.

— Итак, мы готовы слушать!

* * *</p>

</p>

Ещё через несколько часов Гермиона, наконец, попросила всех остановиться, чтобы заново свериться с координатами. Когда с проверочными заклинаниями было покончено, она объявила, что они прибыли в место назначения и теперь можно разбить здесь лагерь.

— Всё равно не понимаю, зачем нужно было идти пешком, если мы могли просто трансгрессировать прямо сюда? — спросил Джеймс.

— Суть была в том, чтобы насладиться походом, так что не ворчи, Джим, — сказала Лили.

— Мы могли бы проделать путь на мётлах, — зачем-то вмешался Гарри и тут же заработал колкий взгляд Гермионы, который чуть не прожёг в нём дырку.

— Я читала, что нужно провести некоторое время в этом лесу, чтобы как следует прочувствовать его. Потому и затеяла поход, — оправдалась она.

— Я под впечатлением, Гермиона, не слушай их, — Лили взяла её за руку и повела вперёд, на противоположную сторону поляны. — Давай выберем место для палатки и заставим этих умников самостоятельно устанавливать её, чтобы впредь поменьше ныли.

Гермиона не смогла сдержать улыбки. Теперь ей стало ясно, откуда у Гарри имеются миротворческие наклонности.

После того, как палатка была установлена (к счастью, по уровню удобства она не шла ни в какое сравнение со старой развалюхой Перкинса, которой они пользовались, когда были в бегах), Гарри подошёл к Гермионе, чтобы извиниться.

— Прости за моё поведение. На самом деле, поход мне очень даже понравился.

Судя по выражению лица, говорил он искренне.

— Я просто следовала плану, Гарри, — устало вздохнула Гермиона. — Если бы всё зависело лично от меня, поверь, мы бы ни за что не стали разбивать палаточный лагерь в лесу на две недели, и плевать, насколько другая я считает эту затею привлекательной.

— Похоже, другая ты никогда не зарекалась от того, чтобы больше не ходить в походы, — улыбнулся Гарри.

— Очевидно, нет, — Она ответила на его улыбку, вспомнив про уговор, который они заключили на две недели. Гарри наклонился и быстро клюнул её в уголок рта.

— А ты не вздрогнула на этот раз, — сказал он, отстраняясь.

— Я быстро учусь.

— Замётано, — ухмыльнулся Гарри, прежде чем поцеловать её ещё раз, для пущей убедительности.

* * *</p>

</p>

Позже ночью Гарри и Гермиона расположились на кровати, которую собирались делить друг с другом следующие тринадцать ночей. Гермиона сидела на правой половине, поджав под себя ноги, и внимательно изучала ежедневник, пытаясь узнать из него как можно больше о жизни другой своей версии. Гарри устроился на животе на противоположном краю кровати и просматривал колдографии из обувной коробки, которую прихватил с собой из дома.

В коробке царил полный кавардак. Кажется, другой Гарри был «организован» ровно в той же степени, что и этот — то есть, практически в нулевой. Создавалось такое впечатление, что другой Гарри просто кидал снимки в коробку после того, как они переставали быть ему интересны. Нынешний Гарри поступал точно так же. Таким образом, наверху оказались наиболее старые колдографии, в то время как свежие покоились на самом дне. Эта хронология, тем не менее, имела стойкую тенденцию постоянно сбиваться. К счастью, Гермиона знала одно полезное заклинание, способное проявлять дату каждого сделанного снимка. Гарри уже давным-давно перестал удивляться обширному багажу её познаний в области чар и был готов к тому, что она придумает выход из любой ситуации.

Это заклинание уже не было экспериментальным, и Гермиона отметила, что он должен был слышать о нём раньше. Гарри уже собрался у неё поинтересоваться, куда ему между сменами в мракоборческом отделе, подготовкой к свадьбе с Джинни и ремонтом в доме на площади Гриммо нужно было втиснуть изучение бытовых заклинаний, но в последний момент передумал.

Гермиона была изрядно вымотана, и всё из-за него, так что огрызаться было бы крайне несправедливо по отношению к ней. Погружённый в мысли о том, насколько уставшей выглядела его подруга, Гарри взял из коробки очередную колдографию и тут же замер.

На снимке он видел совсем другую Гермиону. Она сидела на угловой скамейке в тускло освещённом кабинете. Сидела, подтянув колени к подбородку, и помешивала в большом серебристом котле булькающее зелье. Она выглядела такой умиротворённой и, по правде говоря, красивой, что Гарри невольно восхитился. Её волосы свободно рассыпались по плечам, а на лице играли золотистые отблески зелья, которое она варила. На губах застыла лёгкая улыбка, будто бы девушка вспоминала нечто счастливое. В какой-то момент она посмотрела вперёд, судя по всему, на человека, державшего колдокамеру, и послала ему воздушный поцелуй.

Конечно, Гарри и раньше много раз видел, как Гермиона варит зелья. Но при этом она никогда не выглядела столь умиротворённо. По правде говоря, он вообще не помнил, чтобы подруга бывала такой беззаботной. Разве что, когда читала. Он перевёл взгляд наверх, на настоящую Гермиону, которая по-прежнему читала «свой» ежедневник. Девушка и на сотую долю не выглядела такой же расслабленной, как та, что улыбалась со снимка. Плечи ссутулены и напряжены, а меж хмурых бровей залегла небольшая морщинка.

Гарри задержался на спокойной, красивой Гермионе ещё несколько мгновений, прежде чем отложить эту колдографию и перейти к следующей. Далее шли снимки с друзьями: в пабе, в каком-то санатории и даже в Хогсмиде. На каждом фото Гарри вольготно приобнимал Гермиону за плечи и довольно часто наклонялся к ней, чтобы поцеловать.

Решив, что на сегодня с него довольно, Гарри уже решил было убрать всё обратно в коробку, чтобы продолжить завтра, но его внимание неожиданно привлёк ещё один снимок. Другой он, Гермиона, Рон, Невилл, Дин, Лаванда и Джинни приветливо махали фотографу, а чуть позади них располагался небольшой пляжный домик. Это было первое фото Джинни из другой реальности, которое ему попалось. Гарри улыбнулся. Она выглядела точно так же, как и та, которую он знал.

А от следующей колдографии его дыхание сбилось. На ней был тот же самый пляжный дом, только уже изнутри, но из присутствующих в нём были только другие Гарри с Гермионой. Она стояла у открытой настежь двери, облачённая лишь в чёрный купальник и глядела, судя по всему, в сторону пляжа. Другой Гарри весьма интимно обнимал её сзади за талию. Он поцеловал её в шею, которая была свободна от густых волос, заплетённых в высокую причёску, и что-то шепнул на ухо, а затем легонько прикусил мочку. Другая Гермиона обернулась через плечо и с обожанием глянула на своего возлюбленного, а затем схватила его за подбородок и привлекла к себе для нового жаркого поцелуя.

Эта картинка задела в нём нечто глубокое, неизведанное. Гарри испытывал крайнюю неловкость, когда смотрел на неё, однако не мог отвести глаз. Прошло, наверное, несколько долгих минут, прежде чем до его сознания донёсся голос Гермионы:

— Эм, что?.. — переспросил Гарри и быстренько взял в руки следующий снимок.

— Я сказала, что хочу лечь спать, — повторила она, потягиваясь и глубоко зевая. Эффект от зелья выносливости уже выдохся. — Нашёл что-нибудь полезное?

Гермиона наклонилась и заглянула через плечо Гарри. Он держал в руках колдографию, на которой стоял в обнимку с каким-то рыжеволосым мальчуганом лет пяти, возле «своей» квиддичной лавки. Гарри подумал, уж не родня ли это Уизли.

— Пока нет, — глухо отозвался он, всё ещё не придя в себя от странного чувства, охватившего его ранее.

— В чём дело, Гарри? — Гермиона внимательно вгляделась в лицо друга. Даже сквозь тяжёлую пелену усталости она видела, что с ним что-то не так.

— Просто подумал о своей работе, которая осталась в старом мире, — быстро нашёлся Гарри с ответом. — Размышлял о том, почему вообще решил стать мракоборцем.

И он даже не соврал. Он действительно уже не раз задумывался о том, почему выбрал именно этот путь, правда не сейчас. Последний раз Гарри думал об этом во время похода.

Поначалу Гермиона ничего не ответила. Тихонько напевая себе под нос, она забралась под одеяло, а Гарри, тем временем, запихнул коробку с колдографиями обратно под кровать. Взмахом палочки Гермиона потушила свет и, уставившись на брезентовый потолок в полной темноте, неожиданно произнесла:

— У меня есть теория на этот счёт.

— Что?

Она положила палочку на прикроватную тумбу и повернулась к другу лицом.

— Я догадываюсь, почему ты стал именно мракоборцем. Хочешь знать?

— Конечно!

— Ты уверен? Не думаю, что мой ответ тебе понравится.

— Да говори уж, — пожал плечами Гарри, лёжа рядом с ней, на своей половине кровати. — Думаю, я переживу.

Гермиона тяжело вздохнула и перевернулась на спину, снова уставившись в тёмный потолок.

— Это всё твоя низкая самооценка, Гарри, — заявила она. — Думается мне, что ты посвятил жизнь борьбе с тёмными силами лишь потому, что окружающие всё время внушали тебе, будто это единственное, в чём ты действительно хорош. Конечно, они станут хвалить тебя за любые успехи в этой области и я, признаться, была немного разочарована, когда ты вновь пошёл у общества на поводу и подался в мракоборцы. Я думаю, ты и так уже внёс достаточный вклад и теперь имеешь полное право жить в своё удовольствие. Да хотя бы ту же квиддичную лавку открыть или преподавать полёты на метле!

Гарри молчал, не зная, что сказать, а она сказала:

— Я предупреждала, что мой ответ не придётся тебе по душе.

— Нет, всё нормально, — отозвался он. — Не знал, что ты так считаешь. — Гарри перевернулся на бок, стараясь разглядеть впотьмах её черты. — А почему ты стала невыразимцем?

Гермиона закусила губу, всерьёз обдумывая его вопрос.

— Не ты выбираешь профессию невыразимца, а она тебя выбирает.

— Это мне известно. Как и то, что ты была вправе отказаться.

— Да, вправе.

— Но ты этого не сделала. Это очень трудная и опасная работа, ничем не лучше службы мракоборцем, так что я могу сказать о тебе то же самое. Почему ты, в свою очередь, не занялась чем-нибудь полегче? Зельями, например?

Гермиона долго молчала. Гарри терпеливо ждал, пока она, наконец, заговорит, поскольку ему был очень любопытен её ответ. И почему он не спрашивал об этом раньше?

— Когда ко мне обратились с предложением работы, — медленно начала она настолько тихим голосом, что Гарри невольно придвинулся ближе, чтобы получше расслышать. — Я чувствовала… м-м, даже не знаю, как объяснить… как будто мне ничего не подходит, понимаешь? Всё закончилось. Мы выиграли войну, я заново отыскала своих родителей и восстановила их память, мы с Роном стали парой, но что-то всё равно было не так. Чувство неясной тревоги никогда не покидало меня с тех пор, ни на мгновение.

Сердце Гарри болезненно ёкнуло и сжалось в ответ на её последние слова, а по спине поползли неприятные мурашки. Стало заметно холоднее, и он точно знал, что это не в палатке.

— Невыразимцы, — продолжала, тем временем, Гермиона. — Исследуют самые невероятные и мощные силы нашей необъятной Вселенной. Магию, которую никто не в силах постичь до самого конца: любовь и счастье, страх, пророчества, время… Я чувствую, что, если бы мне позволили как следует поизучать эти вопросы, я непременно нашла бы то, что меня так долго мучает.

— Что же это?

— Я не знаю, Гарри. Я так и не докопалась до истины.

— Но ты ведь найдёшь ответы, правда? — не унимался он, думая о той счастливой и умиротворённой Гермионе с колдографии. Она выглядела так, будто давно нашла ответы на все мучившие её вопросы, какими бы они ни были.

— Не знаю. Стараюсь поменьше об этом задумываться.

Они лежали какое-то время молча, повернувшись лицом друг к другу. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем Гарри решился задать ей ещё один вопрос:

— Ты ещё кому-нибудь рассказывала о том, что чувствовала, когда бралась за свою работу?

— Нет.

— Почему?

— Потому что никто никогда не спрашивал.

Сердце Гарри в очередной раз болезненно сжалось. Он ведь тоже входил в число тех, кто никогда не спрашивал. Он был её лучшим другом и даже не заметил, как она недовольна своей жизнью. А ведь признаки были налицо: постоянный стресс, отсутствие привычки полагаться на кого-либо кроме самой себя, должность невыразимца, которую она взвалила, на свои хрупкие плечи, даже не оправившись толком от ужасов магической войны… Гарри всё это упустил.

К слову, Джинни проводила с Гермионой куда больше времени, чем он. Почему она не заметила и не поделилась с ним? Конечно, она была слишком занята квиддичем и подготовкой к предстоящей свадьбе, но всё же. А что насчёт Рона? Хотя тот никогда не отличался особой чуткостью к окружающим.

— Я вот-вот отключусь, — сонно пробормотала Гермиона и перевернулась на спину. Гарри не успел ничего ответить, а только услышал её мерное дыхание. Он снял очки, положил их на тумбочку, улёгся обратно и стал ждать, пока и его заберёт в свои объятия сон. Гарри ещё долго смотрел на спящую Гермиону в темноте и был доволен, что она, наконец-то, отдыхает. Он накрыл ладонью её руку и прошептал:

— В последнее время я был хреновым другом, но обещаю тебе: я обязательно исправлюсь.

Через несколько мгновений он уснул, по-прежнему сжимая в руке её ладонь.