Часть I Люди, которые играют в игры | Глава 1. Эллин (1/2)

— Отстой.

— Согласна.

— Да ладно, ребят, всё не так плохо.

Две пары глаз устремляются на меня: скептично сощуренные, колкие ореховые — Даши, извечно лениво полуоткрытые, серо-зелёные — Киры. От их взглядов мой оптимистичный настрой даёт трещину. Впрочем, удивляться здесь нечему — Даша всегда взирает на мир будто бы с неким усилием, словно заставляет себя держаться и не закатывать глаза от праведного негодования каждые пять минут. А Кира… Он просто недолюбливает всё, что связано с учёбой.

— Это же наш первый день в универе, — я силюсь ободряюще улыбнуться, но выходит криво. — Просто почувствуйте этот вкус высшего образования…

— Пока я чувствую только запах дешёвых сигарет, — пожимает плечами Кира.

Мы стоим у стен красного кирпича нашей новообретённой альма-матер, прямо у парадного входа в главный корпус — массивных дубовых дверей с витыми ручками. Ещё по-летнему тепло, но солнце уже светит по-осеннему рассеянно, отрешенно, как старый знакомый, который отдаляется с каждым днём всё больше. И, в самом деле, пахнет дымом. Вокруг нас толпятся многочисленные курящие студенты и по выражениям их лиц несложно догадаться, что они не слишком-то рады началу нового учебного года.

— Дымят по классике прям как ты, Дашуль. Ну, ничего, и до них цивилизация доберётся, — снисходительно произносит Кира, выдыхая мятные клубы пара от электронной сигареты. — Когда-нибудь.

— Сомнительно, — не остаётся в стороне Даша. — Сколько лет этому зданию? — она указывает на корпус позади нас. — Чуть больше сотни? А выглядит на все двести. Особенно внутри. В коридоре свет мигает.

— Ага, нормальных аудиторий не найдёшь, — продолжает пополнять список недостатков Кира. — Мы сидели в обычном классе — со всеми этими детскими партами и стульчиками. И это убожество я должен постить в соцсети?

— На этой неделе будет потоковая лекция в большой аудитории. С поднимающимися рядами, — вставляет Даша. — Там сможешь сделать вид, что учишься в Гарварде.

— Ну, хватит, а! Серьёзно, мы поступили в универ, о котором мечтали, а у вас такие лица постные…

То есть я. Я мечтал. Мысленно поправляю себя. Их присутствие здесь — акт доброй воли, и я помню об этом. Это первое сентября действительно очень важно для меня. Торжественный и тревожный день — начало семестра на специальности, о которой я грезил несколько лет.

— Не обращай внимания, Саш, — первой смягчается Даша. — Это мы придираемся. Считай, у нас случилась акклиматизация после лицея.

— Точняк, — Кира похлопывает меня по плечу. — Ты имеешь законное право порадоваться. И мы даже не будем смеяться над тобой. Сегодня.

Новое место учёбы выигрывает, контрастируя со старым. Лицей был ультрасовременным, вылизанным и стерильно-белым как медицинский халат. А университет, с его разнообразием истёртых покрытий, напоминает поношенный пиджак учёного. Два старых корпуса, ещё дореволюционной постройки, раньше принадлежали крупному промышленнику, оставшиеся — кирпичный новодел шестидесятых годов, который пытается мимикрировать под аутентичный ансамбль в английском стиле. Здания длинные, но приземистые, с белыми фризами и подслеповатыми окнами.

— На самом деле, у меня тоже есть несколько поводов для недовольства, — признаюсь я. — Например, мужская половина нашей группы состоит из меня и, кхм… — представляю того мрачного парнишку с выбритыми висками, который ни разу за весь день не снял наушники. Он забился в дальний угол аудитории с явным намерением четыре года косить там от армии. — Всего лишь ещё одного экземпляра.

— Пф, чего ты хотел, сознательно поступая на филфак? — Даша скрещивает руки на груди.

— Я уже молчу о том, что женская половина воспринимает меня как чужака, как бы намекая: «уходи, тебе здесь не место, проваливай на какую-нибудь радиофизику», — меня передёргивает от одного этого слова. Никогда не любил физику.

— Какой-то обратный сексизм выходит, — ухмыляется Даша.

— В моей группе четыре парня, не считая меня, — говорит Кира, убирая электронную сигарету в рюкзак.

— Хоть что-то, — бурчу я.

— От этого не легче, потому что остальные смотрят на меня так… ну, вы поняли как, — туманно намекает Кира на всем известные обстоятельства. Мы понимающе киваем в ответ. Существует негласное правило, запрещающее нам обсуждать эту тему.

Всё дело в том, что Кирилл — красавчик. Не мне судить, но Даша утверждает, что кругом напряженка с симпатичными парнями, мол, без слёз не взглянуть на прыщавых одноклассников. А Кира — он как ожившая статуя Антиноя,* вырезанная рукой искусного мастера. Только он лучше любого тончайшего мрамора, потому что камень не в силах передать его обаяния. Он из тех людей, которым достаточно зайти в комнату, не произнося ни слова, как все уже заинтересованы и жаждут с ним пообщаться.

В социальных сетях число его подписчиков перевалило за три тысячи, а он даже ничего для этого не делал. Просто куда бы он ни пришёл, все сразу спрашивают его ник. Надо признаться, фотки у него выходят отличные — он обожает позировать и собирать лайки. А в описании его профиля написано «властитель мира — Кира». Сам он, конечно, настаивает, что это всего лишь слова из песни про персонажа какого-то аниме.

Не знаю, как это работает — видимо, возможно только родиться таким. Не то, что бы я завидую ему, ведь это низко завидовать другу, да? Я ведь выше него и шире в плечах, хоть и отнюдь не отличаюсь атлетическим телосложением, а волосы у меня немного кудрявые, но банального тёмно-русого цвета. Может, черты лица у меня не такие тонкие, а вместо очков порой я предпочёл бы носить линзы, но всё я же не считаю себя уродом. Даша говорит, что я достаточно симпатичный, а заслужить похвалу от неё нелегко.

Но, тем не менее, девчонки не бегут сломя голову знакомиться со мной, стоит мне только замаячить на горизонте. Это не обидно, просто к сведению. Иногда мне даже жалко Киру — его никак не могут оставить в покое. И это новое сообщество, в которое мы вступили, только очередное подобное испытание.

— Эй, вы только посмотрите, какая красотка! — пока я размышляю над стесняющей популярностью своего друга, он теряет интерес к предмету нашего разговора и успевает кого-то заметить. — Не прощу себе, если не подойду к ней прямо сейчас! — говорит он, не отводя взгляда от противоположной стороны улицы.

Университет расположен в историческом центре, среди старых невысоких домов, давно уже не жилых, а сдающихся в аренду для разнообразных нужд. Здания так и льнут одно к другому, нависая балконами над мощёными тротуарами, машины в тихих переулках встречаются редко. Единственное, что оживляет узкие улочки — гомон студентов, поток которых течёт от метро и широких проспектов к универу.

Кира устремляется через дорогу к объекту своего повышенного интереса. У него необычная, «вертлявая» походка. Посторонние думают, что он двигается так из манерности, но в действительности — из-за травмы. Он припадает на повреждённую левую ногу, но настолько изящно, будто так и планировалось. Пока мы наблюдаем за очередным его знакомством, тем, как он опускается на одно колено и не жалеет нежных слов, к нам подходит незнакомая девушка.

— Привет! — мы разом оборачиваемся к ней. Я не особо внимательно разглядываю её: почему-то я привык тушеваться перед противоположным полом. Смотреть в глаза или откровенно таращиться? Никогда. По большому счёту, как бы цинично это ни звучало, она не стоит запоминания. Её роль сводится к одной функции. — Вы давно знакомы, да? — она обращается ко мне, указывая на Киру.

— Э, привет, — бормочу я. Всегда теряюсь, когда приходится иметь дело с обожательницами Киры. — Да, мы лучшие друзья, — я должен произнести это с гордостью, но за два года нашего знакомства я использовал эту фразу так часто и настолько хорошо знал, что за ней последует, что она приелась.

— Отлично, а как его зовут? — стартует допрос.

— Начинается, — еле слышно шипит Даша.

— Кирилл.

— А, скажи, пожалуйста, с какого он факультета?

— С лингвистического.

— А у него есть девушка? — именно ради этого вопроса девчушка ко мне и подошла.

— Ты следила за нами минут десять, — Даша встревает, прежде чем я успеваю что-либо ответить. — Не могла не видеть, что я с ними стою.

— Ой, прости. Так вы встречаетесь? — девушка изо всех сил старается быть милой.

— Мы больше, чем женаты. У нас пятеро детей. Скройся с глаз моих, — она разворачивает её и заставляет сделать несколько шагов. Девушка гневно смотрит на Дашу и уходит прочь.

Дашу действительно можно не заметить, если она того не желает. Она одевается в тёмные цвета и всегда носит длинные коричневые волосы на прямой пробор распущенными. А лицо у неё, как она выражается, «просто симметричное». С незнакомцами она немногословна, но её колкие замечания могут отвадить кого угодно.

— Строгая мамаша-Даша, — подтруниваю я.

— Задолбали, — выдыхает она, после чего указывает на Киру, который, кажется, не собирается возвращаться с той стороны улицы. — Боже, ну ты посмотри на него, — мы не сговариваясь двигаемся в его сторону.

— Кир, пошли, сейчас вернётся хозяин, — говорю я, когда мы подходим совсем близко.

— Нет, ну только гляньте, какая хорошая шабака, такая хорооошая, — упитанный лабрадор извивается под руками Киры, подставляя мохнатый живот для энергичных почёсываний. — Какое славное пузико!

— На месте защитников животных я бы приравняла это к домогательствам, — Даша цокает языком.

Кира обожает собак. Это, если не первая, то уж точно вторая по значимости страсть в его жизни. Свой пёс у него также имеется: Мотаро неопределённой породы — эту бешеную лохматую дворнягу мой друг считает верхом совершенства и прекраснейшим существом на земле. Кира даже не вытирается, когда он облизывает ему лицо, и покупает своему питомцу ошейники и забавные комбинезончики чаще, чем закупается одеждой сам. Порой мы с Дашей задаёмся вопросом, не занимает ли Мотаро в его сердце места больше, чем мы вдвоём вместе взятые?

Из окна булочной, около которой был привязан атакованный лаской Киры лабрадор, на нас недовольно взирает человек с пакетом пончиков. Судя по всему, это и есть хозяин. И он собирается вот-вот выйти наружу.

— Кира, идём, — мы с Дашей буквально силой успеваем оттащить его от собаки прежде, чем ему пришлось бы столкнуться с её ревнивым владельцем.

— Вот обломщики, — надувается Кира. — Может, это был лучший момент дня, а вы его прервали, — он достаёт сигарету.

— Только не говори, что после этого извращения ты собираешься ещё и закурить, — язвит Даша.

— А как же? — Кира подмигивает и выдыхает мятный дым. — Присоединяйся, Дашуль, могу даже перед этим дать себя погладить, — он трётся головой о плечо Даши.

— Обойдёшься, Кирюш, — парирует она и легонько его отталкивает. Они часто из вредности называют друг друга этими уменьшительно-ласкательными формами их имён, от которых обоих воротит.

— Кстати, — я вмешиваюсь в их шуточную пикировку. — Мы снова помешали устроиться твоей личной жизни.

— Спасибо, — Кира откидывает прядь со лба. — Что бы я без вас делал?

— Был разорван на части настырными девицами? — предполагает Даша.

— Точняк, — говорит Кира. — Ну, какие планы? Как обычно, ко мне?