Эденийский цветок (1/2)

Резко похудевшая, осунувшаяся, с синяками под глазами на измождённом лице, черты которого заострились, принцесса Эдении выглядела ужасно, точно смертельно и тяжело больная. Джейд не отходила от неё ни на минуту и ни на шаг. Китана отказывалась от еды, и только сверхспособности, передавшиеся ей по наследству, не давали ей умирать. Пройди ещё неделя, синему ассасину пришёл бы конец.

Периодически проваливаясь в тяжёлый и болезненный сон, Китана видела лишь одно: их с Лю Каном знакомство и первая близость, ночь, изменившая их до неузнаваемости и пробудившая их чувства друг к другу. Принцесса Эдении бессознательно цеплялась за жизнь, но, лишившись своего Лю Кана, не могла, не хотела жить!

Ни Джейд, ни Синдел ничего не могли поделать с Китаной. Если она что-то решила, то это уже всё, никто её не переубедит. Остаётся лишь молча страдать — или отказаться от неё и бросить на произвол судьбы.

— Я знаю, — Китана не могла больше держать в себе то, что её мучило, — это я виновата за произошедшее. Это всё я придумала… Мам, я хочу тебе кое-что по секрету сказать, пока жива, — с трудом выговорила эденийка.

— Выйдите все, — велела королева Эдении, — последнее желание — закон.

Джейд, Коталь, Таня, король Джеррод разошлись по покоям. Силой эденийской магии, выпроводив всех до единого, королева Синдел заперла двери в покои Китаны.

— Выкладывай. Я догадывалась, что вы там вытворяете, но до последнего не верила и не вмешивалась. Хорошо, что твой отец не догадался, я сумела его уверить, что ты бредишь. Повтори мне это лично, я хочу точно знать, что ты это не придумала. В глаза мне смотри.

— Мама… Я хотела, чтобы Лю Кан тебя…

— Этого я и боялась, — перебила её Синдел, — надо же, а казался таким добрым и чутким, всё расшаркивался. Впрочем, и ты не лучше, чем он, — резюмировала эденийская правительница. — Ладно, он сам бы до этого дошёл, я бы сама ему втолковала, но почему именно ты это ему предложила? Я жалела, что отпустила тебя на этот слёт, вы с Джейд из Внешнего мира тащите всё самое плохое, от Шао Кана. Извращенки. Вырастил вас Шао Кан на мою голову. Позор Эдении всех времён.

— Мама, но…

— Чтобы я предложила Фрейю Шао Кану или Джерроду?! Китана, ты в своём уме?! С каких пор в нашей династии, я тебя ещё раз спрашиваю, тёщи отдавались зятьям?! То, что с тобой происходит, ты заслужила!

— Мам…

— Крутись как хочешь, Китана, — повысила голос Синдел, — но твоему отцу я не изменю, и не надейся! Ишь чего захотела. Чтобы я легла и раздвинула ноги твоему Избранному, как ты его величаешь и по которому с ума сходишь, не бывать этому. Ты видела, в каком состоянии был бы твой родной отец, стоило бы ему сообразить, к чему шла твоя история? Влезла, ломайся как хочешь, но твоим фантазиям не сбыться. Пусть хоть оплодотворит все миры, нарожают целую непобедимую армию, но меня ему не видать как своих ушей!

— Но как…

— Я. Всё. Сказала. — Синдел басовитым тоном поставила точку в разговоре. — Проговоришься кому — прокляну тебя и нашлю на тебя банши, твой Лю Кан тебя бросит. Или уже? — расхохоталась королева.

Китана отвернулась к окну и тихо задёргалась… Горько вздохнув, Синдел отпёрла двери и, не говоря ни слова, ушла, цоканье её шпилек было ответом на слова и мысли её дочери.

***

Синдел, несмотря на плохой внешний вид Китаны, была зла и обижена на свою дочь. Только что синий ассасин ей выдала такое, что хоть стой, хоть падай. Принцесса сошла с ума и пожелала взглянуть, как её благоверный удовлетворяет её мать. Хрупкий мир с Джерродом, восстановленный с величайшим трудом с подачи Китаны, грозил вновь рассыпаться в прах, после чего Китана бы опять лишилась отца, а Синдел — мужа. То, что высказал ей некогда Шао Кан о династическом браке Джеррода и Синдел, вновь всплыло в её воспалённом сознании…

Шао Кан намекнул, что все эденийки от природы развращены. Понятное дело, королева, спасая «честь мундира», яростно оспаривала сей тезис, но тому виной доказательство: гарем императора Внешнего мира представлял собой сборище внешнемирок и эдениек, захваченных им в войне с Эденией… Тем более она сама яростно отдавалась Шао Кану, травя себя противозачаточным зельем…

Устав от мысленной дилеммы, Синдел побрела в сад, надеясь хоть на время забыться в своём цветнике. Но в саду её уже ждали.

— Ваше Величество к…

Лю Кан, только что закрывший за собой свой портал, не успел договорить.

— О вежливости и порядочности вспомнил? — Синдел вскипела, и её волосы, став пятиметровыми в длине, обвили Лю Кана, заблокировав ему руки.

Одна из прядей королевы обмоталась вокруг его шеи, Лю Кан стал задыхаться и, теряя сознание, упал.

— Ты каким был, таким и остался! — вскричала Синдел.

Схватив его, по-прежнему беспомощного, королева потащила его в покои Китаны.

— Из-за тебя моя дочь в таком состоянии! — Синдел трясла его и погоняла остриём гуань дао. — Ты десять дней отсутствовал, и сейчас нагло сюда являешься, чтобы насладиться её страданиями, чужестранное отродие! Ты умрёшь раньше, и я тебе устрою…

Заслышав шум потасовки, которую устроила королева, обитатели дворца прибежали один за другим.

— Пошли вон!!! Закройте дверь!!! — гаркнула Синдел. Привидение банши высунулось из её тела, раздался дикий крик, и плафоны на светильниках в комнате и в коридоре разлетелись вдребезги.

Насмерть перепуганные, король и ассасины разбежались.

— Мама, у меня… — робко пролепетала Китана.

— Вот цена твоих чувств! — Синдел своими волосами швырнула несопротивляющегося Лю Кана на пол, перед изумлённой Китаной. — И это ты, дрянь неблагодарная, хотела, чтобы он со мной… Во имя Шиннока! — Синдел бы выматерилась, если бы не воспитание её матери и бабки. — Я всё знаю! Ну, теперь вы отсюда не выйдете, пока не объяснимся. — Старшая эденийка вновь силой магии заблокировала двери и сделала комнату Китаны звуконепроницаемой, а стёкла в окнах — матовыми.

— Ничего себе Вы подготовились, — робко подал голос Лю Кан.

— Я поклялась Старшими богами, — бледная, как смерть, проговорила Китана. — Мы не просто поспорили на тебя. Счёт два — два, и, чтобы выиграть спор, Лю должен мама, тебя…

Запал у Синдел закончился. Королева отлично знала, что значит проиграть не простой спор, а пари, в свидетели которого призваны Старшие боги.

— А что скажет отец?

— Клянусь Старшими богами, он не узнает.

Синдел задрожала, воинственная эденийка на время была забыта.

— Встань, — Синдел рывком подняла Лю Кана, — и сделай со мной то, что ты вытворял с моей дочерью. Не постараешься, не удовлетворишь — живым из этих покоев не выйдешь.

Шок у Шаолиньского воина прошёл, он почувствовал тягу к аппетитной Синдел.

— Постарайся, мамочка, — прошелестела Китана, приподнимаясь на кровати и приготовившись наблюдать.

— Не тебе учить мать, — проворчала Синдел, — расслабься и получи удовольствие. Ну же! — Она потянула Избранного к себе. — Не стой, двигайся.

Расстегнув все застёжки на униформе королевы, Лю Кан ласкал её грудь. Он поцеловал Синдел, она со всей присущей ей эденийской страстью отвечала ему… Рука старшей эденийки заученным движением расстегнула ширинку и мяла его конец, то и дело фиолетовые, в три сантиметра ногти до крови впивались ему в головку… Синдел причиняла ему боль, но Лю Кан твёрдо решил с этим не считаться.

Ожившая, пришедшая в себя Китана ласкала своё лоно, постанывая и находясь в приятной истоме, а от хронической слабости — на грани обморока.

— Ты этого и хотела, дочь…

— Да, мам… Я хочу, чтобы Лю Кан кончил в тебя…

Синдел источала свой неизменный аромат магнолии и глицинии, она начинала течь…

— Встань на колени и ублажай меня.