О любви: [Юра] (1/2)

— Нам бы с комнатами определиться, — замечает рядом Костя.

Юра вздрагивает, наконец, проснувшись. Его с мороза не так разморило, всё же в доме оказалось довольно прохладно, хотя на улице, разумеется, хуже. Скорее Татищев где-то в своих мыслях заблудился, к компании присматривался, новеньких разглядывал. Своих — потому что давно не видел, вон, Аню последний год только по видеосвязи, вечно она со своей Танюшей куда-то укатит. А новенькие Юре не нравятся, и пока студент трусливо забился в угол, то второй тип закатывает глаза и недовольно сверлит взглядом всех по очереди. Всех по очереди почему-то не бесит — а вот Юру бесит, даже когда смотрят не на него.

И вот этот вредный Руслан, который очень не понравился Юре, сейчас и голос вдруг подать решил. Рот открыл, но его Костя перебивает.

— Детей уложить, — добавляет Уралов и кивает на троицу.

— Ну ма-а-м! — ноет Катя.

— Мы — не дети, — демонстративно бурчит Серёжа.

Племянник Гриши, или кем там ему приходится этот мелкий? — вот Стёпа молчит. Вообще, максимально странный пацан: потому что родилось это в семье Волжских, а внешне он скорее похож на Вильгельма, ну чем не шутка природы.

Вредный Руслан рот закрывает и подозрительно смотрит на детей, потом на Костю. Потом бегло мажет взглядом по Юре и обратно на детей, и, кажется, приходит к тому же выводу, что и Гриша с Вильгельмом два года назад. Что это дети Кости. Чем снова злят Юру, но теперь ещё и… от досады выть хочется. Просто… Да многое. Сам замечал, Костя ничего в виду не имел, кроме что детям реально спать давно пора… Но… Да, ну, нахуй, потом разберётся. Сколько месяцев о том не думает, пару дней отпуска тоже может не заморачиваться.

Вон, например, комнат так мало, что делить особенно и нечего.

— Всех троих наверх возьмите, — предлагает Гриша и кивает в сторону Кости. И, получается, Юры в том числе, отдавая им самое удобное место для сна во всём доме.

— И почему это им большая спальня, а мы на коврике в прихожей? — конечно же, сразу недоволен Руслан. Впрочем, он вообще всем в этой поездке недоволен, зачем поехал только? Чтобы портить настроение всем окружающим и критиковать всё, что видит?!

Но возмутиться Юра не успевает.

— Это гостиная, — безразлично замечает голос из-под стола.

А, итальяшка. Про него забыли уже, как он затих и перестал подавать признаки жизни слишком громко.

— Слышал? — шипит на новенького уже Аня. — Это — гостиная, — деловито замечает она и поглядывает в их с Костей сторону.

Аня, вон, на их стороне. А Руслану рот открыть не дают.

— Потому что с нами трое детей, — примирительно замечает Вильгельм, под бурчание Серёжи, что они уже давно не дети, — и двое из них этой пары. Нас четыре пары и четверо, плюс трое детей. Если двое из них одной из пар — то вполне логично, что они и займут большую спальню, всё просто. И третьего ребёнка заберут, потому что там, кажется, теплее всего в доме?

— Теплее всего в доме, — попугайчиком повторяет итальянец из-под стола.

Эти с Гришей переглядываются. Аргумент так-то убедительный, хотя сам Юра особенно за единственной удобной кроватью в доме и не гнался.

— Мы можем здесь остаться, — предлагает Настя.

— Да и мы тогда, — отзывается Гриша и целует Вильгельма в макушку.

Юра резко отворачивается. Чтобы вот так, невозмутимо и на всеобщее обозрение… Так. А сколько спальных мест здесь найдётся хоть? Женатики диван заняли, значит, на нём спать и собрались. Два кресла раскладываются?

— Я-я с чердака… нет. Кто-то принести с чердака раскладушка, — выдают из-под стола.

Странный тип. «Раскладушка», значит, он знает, а как слова по падежам, так он не может? Странный у них гид, странный — Юра так сразу и сказал, как его в аэропорту увидел. С этого странного итальяшки ведь всё и началось!

— Франческо, ;;; ****? — интересуется у него Таня.

Юра ни слова не понимает, но Аня машет, мол, это про кресла как раз.

— Sí.

Для него самого и, например, Ахмета сойдёт. Малой, вон, всё ещё от окна никак не отлипнет.

Тогда новеньких в подвал-

— А если я против? — бурчит Руслан, хотя ему место ещё никто и не предложил. Так, мало вариантов осталось.

— А кто против будет ночевать на улице и не доживёт до утра, — безразлично замечает Настя и пожимает плечами. — Тогда можно будет еду пересчитать на одиннадцать взрослых и троих детей.

Руслан хмыкает, но смотрит по головам и… передумывает смеяться. Потому что по Насте видно скорее, что она серьёзно сейчас. Юра, может, и догадывается, что скорее всего шутит, ему так говорили… но бр-р-р.

— Да пусть спит на чердаке, мы на кухню спустимся, — отмахивается Таня.

— Там очень холодно, — замечает Коля. Он тут весь дом обошёл, в отличие от всех. Кто-то только на кухню нос сунул, кто-то только на чердак, а студент места себе не находил и бродил тут как привидение.

— Я не дам тебе замёрзнуть, — нараспев отзывается Таня, убирает прядь волос за ухо Ани, а потом целует в висок.

Ну, вот. Ещё одни. Юра резко отводит взгляд.

— А ты заберёшь с собой студента, раз согреть его некому, — продолжает тем временем Турская.

— А если я всё равно против?!

— На улицу, — разводит руками Настя.

Руслан резко встаёт и бурчит под нос что-то слишком напоминающее бляди.

Благоразумно, Костя его уже настоятельно просил не при детях. Юру давно отучил при детях материться, а вот Руслан попал в аэропорту, когда они гида все вместе ждали.

Но вот опять Костя! Костя то, Костя сё. Они уже два года вместе, с того самого отпуска в Турции…