Часть 13 (Бармен, Атсуко) (2/2)

Они приехали на кладбище.

К развернувшей свои недра могиле.

Рядом на постаменте стоял гроб.

В котором лежал Ода.

Последнее, что девочка помнила, как то, что до крови прокусила трансформировавшимися клыками губу, сдерживая крик. Или рык. Тсу металась в подсознании горестно рыча, готовая растерзать…. Кого растерзать? Люди, погубившие этого замечательного взрослого мертвы, а человек, стоящий рядом с ними тоже потерял близкого человека. Тигрица издала тоскливый вой, рванувшись к гробу…

Атсуко приложила все силы, чтобы сдержать ее, и потерялась…

Чтобы очнуться в баре, глядя на какого-то кота.

Девочка перевела взгляд на опекуна и едва заметно вздрогнула: его сгорбленная над стаканами с алкоголем фигура выглядела немного жутко. Неправильно.

Она моргнула, вновь забираясь на стул, и только сейчас обратила внимание, что в одном стакане стояла маленькая белая хризантема. Из букета, что он возложил на могилу лучшего друга.

Почему-то стало стыдно, и блондинка поспешно отвела взгляд будто увидела что-то слишком личное, даже интимное, обратив внимание на трехцветного кота.

Странное животное смотрело на нее в упор, не принюхиваясь, как другие. Просто наблюдал. Будто человек.

Тсукико же явно заинтересовалась новым знакомым и то и дело пыталась познакомиться с ним лично. В горле вибрировал едва слышный рык, а рука будто сама по себе потянулась к пушистой шерстке. Но тот только отвернулся от нее, раздраженно взмахнув хвостом.

Внезапно раздался грохот, и маленькое помещение ворвалась группа мужчин маргинального вида.

- Эй бармен! – с порога заорали они, но осеклись увидев резко взметнувшиеся полы черного пальто, укрывшие девочку с головой.

- Вон, - холодный, мрачный голос заставил девочку сжаться, опуская голову.

- А ты... ой, бля! Простите, Дазай-сама! Не будем мешать... шевели жопой, пока она у тебя

еще есть!

- Выблядки, - выплюнул Исполнитель, одним махом заливая в себя содержимое стакана. - И почему такие, как они живы, а... повтори! - толстое стекло стукнулось о столешницу.

- Конечно, - мягко отозвался бармен, ставя перед девочкой высокий бокал, от которого пахло кофе. А от пышной пенной шапочки еще и молоком.

- Вкусно, - тихо произнесла Атсуко, грея об толстое стекло руки. Только сейчас она поняла, что замерзла. Или дрожь вовсе не от холода? Нервное напряжение...

Или...

Ода с умиротворенным выражением лица лежит в гробу. Словно спит.

Влажная земля комьями падает на крышку.

В горле вибрирует то ли крик, то ли рык.

И только сильная рука удерживает ее за плечо, мешая кинуться в могилу следом...

Девочка дрожала словно от озноба, старательно сдерживая всхлипы (громко плакать она разучилась еще в приюте), по щекам катились крупные слезы, из горла все же вырвался тонкий скулеж.

- Если хочешь плакать - плачь. Нет смысла сдерживаться, - раздался глухой голос Дазая, натягивая ворот пальто ниже, помогая скрыть лицо. - Можешь даже не обращать на нас внимание. Мы не из болтливых.

И Атсуко зарыдала. В голос. Кутаясь в черное, пропахшее табаком, алкоголем и одеколоном пальто человека, который слишком настойчиво пытается стать ее семьей.