Часть 3 (1/2)

Алтан встал.

— Я окончательно не определился, что с тобой делать. Но ты уж точно не монстр. И не тот, кем был раньше. Часть личности, не часть, а хтонь… Разницы особо нет. Видимо, пришла пора отпускать это. Покаявшемуся воздаётся, кажется, так говорят верующие, – тут Дагбаев хмыкнул. — Прошлое пора оставить там, где ему место, пережить, принять, начать сначала. Так бы сказала моя мама, и так говорю сегодня я. Смешно, конечно, что я так хотел убить тебя, а теперь не знаю, что делать.

Посмотрев на часы, Алтан понял, что пора идти. Что сделать с пленником, он решит завтра. Но убивать его или отдавать на растерзание он уже не собирался.

— Мне пора идти, скоро придёт Дракон с ужином.

Дагбаев поднялся из подвала, снова прошёл в кабинет и открыл нужный ему документ, стал дописывать некоторые отчёты.

Разумовский не знал, правильно ли он сделал, рассказав, по сути, всю свою жизнь Алтану, но когда тот ушел, Серёжа отчего-то был уверен, что Дагбаев не станет использовать эту информацию против него. Может быть, было глупостью доверять человеку, который хотел ему отомстить и будь сейчас тут Птица, он бы ругался на Разумовского за его наивность, доверчивость и веру в людей, но…

Серёжа вздохнул — ему и так было практически нечего терять, а раз Алтан считает Волкова мёртвым, то и вовсе нечего.

К приходу Вадима Сережа успокоился, и, когда с ужином было покончено, постарался уснуть. К его удивлению, это удалось достаточно быстро, и на этот раз кошмар пришёл лишь к рассвету.

Разумовский чувствовал, что ему жарко, он задыхался, но когда он открыл глаза, то не помнил, что ему снилось.

Вновь закашлявшись, он свернулся компактнее, отчего-то было холодно.

***

Время за отчётом пролетело удивительно быстро, хотя, скорее всего, прошло часов пять, Алтан отправил последнее письмо, вздохнул и потянулся.

Он определённо решил отпустить Сергея под обещание не надевать больше костюм Чумного Доктора. В случае несоблюдения — пообещать убить. Хотя смысла в этом и не было, но надо же хоть что-то сделать и успокоить другой, змеиный шёпот, который говорил: «Зачем ты его отпускаешь, он предаст, он лгун».

Дагбаев верил Сергею. И, что удивительно, можно даже сказать до-ве-рял. Вадим и тот не удостоился такой чести, а он был даже куда ближе к Алтану, чем Юма… Дагбаев потёр переносицу и встал, после чего пошёл в спальню, где буквально упал на постель и сразу же отключился.

Утром Алтан проснулся и не стал переодеваться во что-то официальное, остался сидеть в очках и с незаплетёнными волосами. Зашёл в кабинет, взял напечатанные бумаги, вышел оттуда, привычно спустился вниз. Положил бумаги на стол, откуда их заберёт секретарь, подошёл к Дракону:

— Как пленник?

— Нормально. Кажется, его начинает штормить.

— Что?

— Ну… С языка спецназовцев и всех, простите, не таких элитных людей, это значит, что он заболевает, скорее всего.

— Как ты определил?

— В какой-то момент он крючился, во сне, после прикладывал кулак ко рту, сейчас свернулся. Знобить начинает.

— Ясно. Дай мне ключ от наручников и принеси из аптечки жаропонижающее и что-то от ангины, от насморка и всё подобное. Доктора… нашего, доверенного, позовём, если будет нужно. Сергея Разумовского нет в России, и быть не должно.

Дракон кивнул, отдал ключи.

— А не боитесь?

— Ты можешь дать кого-то из своей охраны, если волнуешься за меня.

— Как же, за это платят мне вообще-то…

Вадим свистнул, подошёл парень, у него было крепкое телосложение, но он определённо не был таким бугаем, как Дракон.

— Идёшь с Его Золотейшеством.

Парень кивнул, на лице было любопытство. Они спустились по лестнице в подвал.

— И снова здравствуй, Сергей. Как спалось на этот раз?

Разумовский, с удивлением рассматривая новый для него образ Алтана, ответил не сразу.

— Всё хорошо, я даже выспался, спасибо, — Серёжа неуверенно улыбнулся.

Голос у него был немного хриплым, а нос подозрительно покраснел.

Новое лицо, судя по всему, охранник, лишь вызвал немного удивления, но Разумовского сейчас больше волновали мягкие кудряшки вместо косичек у Дагбаева.

Поняв, что слишком откровенно рассматривает Алтана, Серёжа смутился и хотел что-то сказать, но закашлялся, прикрыв рот скованными руками.

— Ясно. Простуда, — вынес вердикт Алтан, заметив покрасневший нос и услышав чуть хриплый голос, — пока ещё не разыгралась. Но лечить надо.

Тут он понял, что Серёжа его как-то пристально осматривает.

— Что, непривычно видеть меня в чём-то неофициальном? — Дагбаев слегка посмеялся, — Ладно, — он опустился вниз, — мне нужны твои руки, протяни их.

Поняв, что его интерес заметили, Серёжа смешался, и даже не стал по привычке отрицать, что заболел, хотя и чувствовал себя не настолько плохо, чтобы лечиться, обычно в таком состоянии он мог проработать пару дней без сна на газировке, пока не сваливался окончательно.

Не понимая, что хочет Алтан, Серёжа тем не менее, послушно протянул руки.

— Само пройдет, — всё же тихо пробормотал он, понимая, что с лечением от него не отстанут.

Алтан покачал головой.

— Само, всё само, а после сваливаются в шестьдесят пять, как только на пенсию выйдут. Ни в одной стране, как в России, так не делают. Так что нет, не «само пройдёт», а лечение.

Сам же в это время он успел достать ключ и открыть замок, снял наручники, встал.

— Идём наверх, во-первых, лекарство, во-вторых, завтрак. И без возражений, я могу быть очень огорчён, а когда я огорчён, то у всех обычно желание жить становится не очень.

Сережа вздохнул, недоверчиво глядя на уже отвернувшегося Алтана, затем, потирая запястья, встал. Спорить больше не хотелось, да и мысль «У меня желания жить уже давно нет, но ты его старательно воскрешаешь», лучше было не озвучивать. Сережа только осторожно улыбнулся на угрозу Алтана, бояться его отчего-то не получалось, хотя разум и напоминал, что тот может быть опасен.

Дагбаев открыл двери и стал подниматься по лестнице. Из соображений безопасности наёмник вставал за Сергеем. Если тот соберётся что-то сделать, охранник должен был увидеть это.

Когда они поднялись, Вадим стоял там, но без лекарств.

— Кажется, я о чём-то сказал, — напомнил Алтан.

Про себя он лишь хотел вздохнуть. Ну не верил Дагбаев, что Разумовский что-то учудит, а Вадим, в общем-то, правильно себя вёл, наблюдая в мониторы, ведь двери в подвал блокировались сверху, и, если бы Серёжа что-то сделал… Но не сделает. Алтан был уверен. Что-то менялось в нём, и хотя он оставался зашуганным и уставшим от всего и своих деяний человеком, будто бы стал задумываться о себе не с точки зрения вины. А просто как о человеке.

Алтан, в общем-то, был неплохим психологом, всё же заканчивал нечто похожее: работу с общественностью, а там так или иначе, но основы личности изучали. И у него была твёрдая высшая отметка, к тому же у самого строгого преподавателя. Возможно, изменения он чувствовал просто интуитивно, может что подсказывало.

Удивляло то, что Разумовский иногда краснел, пусть и слегка, в абсолютно, казалось бы, обычные моменты. Но об этом будет время подумать.

Вадим с улыбкой снова извинился, получил очередные алтановские: «Лицемер ты, льстец и подлец», пошёл за лекарствами.

Алтан взглянул на росшую гардению в горшке. Это была та самая. Каждый раз Дагбаев находил способ её оживлять. Чуть уловимая, слабая улыбка коснулась губ. «Ты всегда говорила про прощение. Как основу для новой жизни» — мысленно произнёс он.

Разумовский с интересом следил за общением Алтана с телохранителем, не вмешиваясь, только прислонившись к стене рядом с ним в ожидании дальнейших указаний.

По поведению Вадима было видно, что некоторые выводы об Алтане, сделанные Разумовским за время их общения, точно попали в цель. Да, Дагбаев мог быть импульсивным и иногда жёстким, но в обычном душевном состоянии предпочитал разобраться, прежде чем действовать.

Серёжа отложил это в копилку знаний, хотя и не знал, зачем так тщательно собирает в памяти все детали, ведь использовать их он точно не собирался.

Судя по свету за окном, было ещё утро и Разумовский, на время пропав в своих мыслях, на автомате потянулся в карман за телефоном проверить время, совершенно забыв, что все вещи у него забрали.

Наёмник внимательно наблюдал за Сергеем. В конце концов, ему надо было сохранять жизнь босса, и работа была очень хорошо оплачиваемой. Вадим строго спрашивал со всех.

Странный жест привлёк его внимание. Любые прикосновения к карманам, опускание руки необычным способом — ещё по ФСБ мужчина учился отличать террористов. И его это напрягло. Настолько, что он сказал:

— Ёлка.

Это было кодовое слово, которое все они знали. Как только замечают опасность, поворачиваются лицом к ней, а Алтан начинает действовать для своей защиты.

И действительно, на автомате Дагбаев пригнулся, выпрямился, отклонился в сторону и зашёл за спину предполагаемому противнику, собираясь достать нож.

Но тут перед ним был только воздух, и Алтан очень вовремя остановился.

Ещё немного — и он мог бы случайно поранить кого-то, в частности, Серёжу. Не то что бы это было очень плохо…

Чуть отдышавшись, Дагбаев с холодным как сталь взглядом обернулся к наёмнику.

— И что это такое было?

Он подошёл к нему почти вплотную и посмотрел в глаза. Даже сквозь очки они были фирменной чертой Дагбаевых — змеиные, страшные, особенно в гневе.

А тот как раз сочился ядом из каждой клеточки.

Лёгкий жест — и рука уже держала подбородок наёмника. Тот, хотя вроде бы и не был трусом, да и босса обычно не боялся, ощущал, что начинает слегка трястись. У Дагбаева-младшего хватит силы и задушить. Если он захочет.

Разумовский даже сначала не понял, что происходит, заворожённо наблюдая за гибкими движениями Алтана, и лишь заметив в его руках нож, испуганно вскинулся, но двигаться в попытке уйти из-под удара не стал, да и этого не понадобилось — Алтан остановился сам, через миг переведя свое внимание на наемника.

И только сейчас до Серёжи дошло, что странный выкрик, скорее всего, был сигналом опасности, и, если бы не реакция Алтана, наёмник мог бы его и убить.