Пролог (2/2)
Успел…
***
Она просыпается от кашля. Он рвётся из самой горловины, сдавливая грудь и заставляя приподняться с подушки. Когда приступ проходит, ее полуоткрытые глаза смотрят на приглушённый светильник, распространяющий тёплый свет. Ресницы трепещут. Она дышит. От резко снизошедшего осознания, легкие болезненно укалывает, напоминая о том, как недавно они были наполнены водой. Улыбка невольно осветляет лицо. Юн На подтягивает пуховое одеяло ближе к подбородку, чувствуя дрожь и неприятный озноб после переохлаждения. На лбу покоилась влажная тряпочка, на прикроватной тумбочке стояли лекарства и стеклянный графин, наполненный водой с одиноко плавающей долькой лимона на дне. За окном стояла беспроглядная ночь. Хотелось позвать маму, потому что жар в теле становился невыносимым. Горло першило, а нос совсем не дышал от насморка.
Половицы заскрипели. Девочка повернула голову, опустив одеяло с пледом из меховой шкуры. В дверях стоял мальчик намного старше, с растрёпанными волосами и залёгшими под глазами тёмными кругами. В руках он держал дымящуюся кружку кофе.
— Проснулась? — она ничего не ответила, потому что говорить было тяжело, ибо горловые связки совсем не хотели слушаться. Желая издать звук, девочка лишь прохрипела и незнакомец спешно замахал рукой. — Молчи, молчи. У тебя все воспалено. Доктор сказал, что голоса не будет ещё долго. — парень прошёл вглубь, но остановился на ковре, не доходя до кровати. Он успокаивающе улыбнулся. — Ты молодец, так долго продержалась. Когда я тебя вытащил, думал уже все… — она хлопала глазками, внимательно слушая его низкий голос. Альфа сощурился и волчий взгляд в свете ламп блеснул рубином. Он был оборотнем, как отец. Но она ни разу не видела его в стае… — Твоя мама скоро придёт, она делала отвар на кухне, когда я был там последний раз. Не волнуйся. Доктор приедет ещё завтра и тебе станет лучше. — мальчик оглянулся, очевидно уловив шаги на лестнице. — У тебя очень красивое имя, Юн На. — девочка хотела спросить его имя в ответ, но слабость и боль в горле не позволили это сделать, поэтому она беспомощно взирала на него. — Выздоравливай, малышка.
Он развернулся, она хотела задержать его, потому что одной было страшно в тёмной комнате, а его сильный кедровый запах навевал чувство безопасности, какое она ощущала только рядом с родителями, но в комнату вошла мама.
— Уже уходишь? — столкнувшись с мальчиком в проходе, шёпотом спросила женщина, удерживая на руках поднос. — Останься ещё.
— Я обещал отцу не задерживаться. Был здесь почти все дни. — шепчет он в ответ. Мама хмурится.
— Это из-за импринтинга?
— Нет, — резко ответил. — Но отец просил соблюдать правила.
— Ты очень хороший, Гуки. Спасибо. Огромное спасибо. Если бы не ты… — они перешептывались ещё о чем-то, но омежка не слышала. От высокой температуры рябило в глазах. — Моя красавица! — вдруг раздался голос мамы рядом, над ухом. — Давай немного выпьем чая…
Тот раз был не последним, когда она его видела, своего спасителя. Спустя две недели, сразу, как ей стало лучше, родители приняли решение переезжать в небольшой, но уютный провинциальный городок чуть дальше от гор. Она прощалась с Чимином, в его глазах все ещё плескались темные следы пережитого страха за подругу. Когда же машина перегруженная чемоданами тронулась с места по заснеженной дороге, высокая фигура парня показалась на крыльце их дома. Он долго провожал их взглядом, скрестив на груди руки. Тот образ защиты и спокойствия, исходящий от него, она запомнила навсегда. Как и чёрные глаза.
***