7. Ночной Бостон (2/2)

— Эй! Поэта может обидеть каждый, а вот извиниться за это… — миниган «посмотрел» на Хэнкока своими глазами-дулами, но затем Гризвольд неспешно отвел его в сторону.

— Так о чем ты хотел поговорить, громила? — напомнил Хэнкок, заводя руку за спину и делая Вивьен едва заметный знак в надежде, что она правильно его поняла. Выжившая тихой тенью переместилась ближе, оказавшись у самого края стены и держа револьвер Келлога на уровне лица.

— Я знаю, чего вы там задумали! — пробасил Гризвольд. — И у меня к тебе предложение.

Ну хоть перестал болтать стихами, и на том спасибо.

— И какое же?

— Отдай нам синта и эту психичку, что устроила резню в Уолдене.

— Резня в Уолдене? — Хэнкок скосил глаза на Вивьен.

— Было дело, — прошептала она, невинно пожимая плечами, и мэр криво ухмыльнулся.

— Да у тебя повсюду друзья, — в тон ей ответил он и снова повысил голос, чтобы докричаться до лидера рейдеров. — А что с этого получу я?

— Свою жалкую жизнь. Мои парни тебя не тронут. Я даже прощу тебе, что ты выгнал меня из Добрососедства, так и быть.

Наглая ложь: Хэнкок ни за что бы его не выгнал, а ровно наоборот. Гризвольд — один из парней Вика — сбежал со своей подружкой Сью в ту ночь, когда Хэнкок и его люди захватили Добрососедство. Они знали, что новая власть припомнит им все мерзкие делишки и оставит их мозги на асфальте. Мэр всё хотел его поискать, да добить, но никак руки не доходили. Вот как меняются обстоятельства, когда откладываешь «на потом».

Заманчивое предложение, если учесть, что Хэнкок насчитал уже шесть человек внизу, не считая самого Гризвольда. Любой в Содружестве с охотой бы согласился обменять свою жизнь на несколько чужих, но проблема заключалась в том, что почти бывший мэр всегда шел наперекор таким законам. Вивьен уже не раз прошла проверку, и теперь пришла его очередь. Он снова покосился на Выжившую, которая успела осторожно высунуться и определить позицию вожака, пока Хэнкок заговаривал тому зубы. Поняла ли, чего он от нее хочет? Готова ли она?

Доказать свою верность можно по-разному. Способ первый:

— Заманчивое предложение, приятель. Я, пожалуй, приму его.

А дальше было уже не до разговоров. Хэнкок, пружинисто отскочив в сторону, выстрелил из дробовика в мусорные баррикады рейдеров, и, судя по характерному возмущенному треску, снес стоящую за ними турель. В ту же секунду Вивьен в присиде выглянула из-за стены, вытянула руки и направила дуло револьвера Келлога на Гризвольда. У них был только один шанс, потому что если пуля отскочит и полетит куда не надо, Хэнкоку однозначно придется оставить должность мэра, Вивьен никогда не найдет сына, а синт попрощается со своими мечтами о новой жизни.

Вивьен попала «в яблочко», и шестнадцать грамм труднопереносимого организмом свинца оказались в точности во лбу Гризвольда. Рейдер пошатнулся, сделал пару неуверенных шагов и с грохотом рухнул с крыши, производя всем своим тяжелым обмундированием такой шум, что его явно слышали все рейдеры, дикие гули и прочие кротокрысы в радиусе километра. Жаль, что миниган при этом остался на крыше, торча острым стволом с края — такая пушка им точно бы не помешала.

— Тебе пиздец, гуль! Вам всем пиздец, слышите? — хрипло проорали из-за баррикад.

Тут же в стену, словно рой железных мух, зачастили пули, остервенело кроша белый облицовочный кафель в труху. Вивьен и Хэнкок были уже в безопасности, спрятавшись за глухим бетоном, а на их головы сыпалась плотная пыль.

— Как у тебя с меткостью? — Вивьен протянула ему осколочную гранату. Глаза у нее слезились от пыли, но Хэнкока спасла треуголка, поэтому его зрение оставалось незамутненным.

— Все будет в лучшем виде, — прорычал он, поудобнее перехватывая снаряд, который удобно ложился в ладонь. Опасно высунулся, приметил брешь в обороне врага — небольшое прямоугольное окошко, в котором удобно торчала чья-то бритая голова.

— Эй, лови!

Гранаты всегда любили Хэнкока и воспаряли из его ладоней, будто трепетные пташки. Раздался громкий «бум», плохо закрепленные доски и металлические пластины поотлетали от баррикад, какой-то мужик заорал почти девчачьим визгом. Грех было не воспользоваться суматохой во вражеских рядах.

— Бегите! — крикнул Хэнкок Хай-Райзу, тот мигом его понял и схватил за руку шокированного H2-22, который, казалось, и шага не мог ступить без чужой указки. Пока Вивьен и Хэнкок открыли огонь по мусорным баррикадам, агент и беглый синт выскочили из укрытия и под прикрытием побежали по разбитому асфальту.

Хэнкок услышал, как пуля Вивьен вошла в голову одного из рейдеров, пытавшегося занять позицию поближе к станции, и тот завалился на спину. Стена была изрешечена пулями, словно дырявое ведро, на котором они с Джеймсом в детстве отрабатывали навыки стрельбы. Каждый убитый — важный момент в любой перестрелке. Если тебе повезло, и это произошло не в твоих рядах, враг перегруппируется, давая тебе ценное время для передислокации.

— Давай! — скомандовал Хэнкок, и Вивьен рыбкой вынырнула из укрытия, устремившись следом за Хай-Райзом и H2, которые схоронились за красным раздолбанным пикапом, ржавеющим посреди дороги. Вивьен в два счета оказалась рядом, и под защитой массивного корпуса машины они с Хай-Райзом открыли огонь с новой позиции, прикрывая Хэнкока, который летел следом под ливнем пуль и энергетических лучей с обоих сторон.

Рейдеры покинули заслон баррикад, желая во что бы то ни стало покончить с убийцами своего вожака. Опасаясь, что ядерный движок в автомобиле еще может быть исправен и рванет от любой пули, превращая все вокруг в кровавый дождь, они сменили позицию, перебежав в красно-белую кофейню, напротив которой красовался гигантский выцветший плакат «Нюка-Черри».

Из окон кофейни уже можно было рассмотреть заветную «Тикондерогу», чья громада черным истуканом вычерчивалась на фоне звездного неба. Однако дорога туда сильно осложнялась тем, что рейдеры тоже передислоцировались и теперь устраивались на крыше «Монсиньор-Плазы» прямо над рекламой газировки, откуда отстреливать бегающих внизу людей куда проще.

Вивьен прицелилась, выстрелила и попала в шею рейдеру, на секунду высунувшего голову из-за груды наваленных на крыше мешков с песком. Подонок заклокотал горлом, завалился набок. Хай-Райз добил еще одного парня с другой стороны крыши. Рейдерская пуля срикошетила от металлической стойки в потолок, а от него — в алый кофейный автомат, а затем закатилась куда-то под холодильник.

— Нельзя тут оставаться — нас всех рикошетом перебьет, — в подтверждение слов Вивьен, вражеская пуля отскочила от стойки в двух сантиметрах от ее левого уха.

— Еще гранаты есть? — Хэнкок прижался спиной к кухонной плите, перезарядил дробовик.

— Последняя.

— Кидаю и побегаем еще немного!

Получив «лимонку», Хэнкок ползком добрался до двери, поднялся и выглянул наружу. Вырвал чеку, прицелился. Эффект явно уже будет не тот: взрыв на открытой крыше вряд ли кого-то дезориентирует, но точно отвлечет, а это им как раз и нужно. Снаряд полетел чуть выше, чем он рассчитывал, но сойдет и так. Не дожидаясь, когда бабахнет, все четверо уже неслись дальше.

Темнота и тонны грязи под ногами мешали двигаться быстро, ноги увязали в мусоре, носки ботинок застревали в консервных банках и пластиковых контейнерах. Если хоть кто-то споткнется и свалится, например, этот рохля синт, им всем придет хана. Граната сделала свое дело и исправно взорвалась, но рейдеры от нее не пострадали, а скорее еще больше разозлились, а их численность, судя по громким голосам, только увеличилась.

Четверка юркнула за стену обваливавшихся вычурных ворот главного входа «Гринтек Дженетикс», постреляла там из-за угла, а потом устремилась к красной вывеске универмага «Фэллонс», за углом которого уже виднелись спасительные баррикады «Тикондероги». Из-за них уже высовывались несколько голов агентов «Подземки», которые организовали прикрытие для отхода. Хэнкок с Вивьен немного отстали от Хай-Райза и синта, так как время от времени вслепую посылали нападавшим пули.

Задыхаясь, они покорили здоровенную мусорную кучу, утопая ступнями в груде мятых коробок из-под обедов быстрого приготовления и битых бутылок от газировки, явно принесенных из «Фэллонса». Оказавшись на вершине отходов погибшей человеческой цивилизации, Хэнкок успел заметить, как под ноги Вивьен прилетела самодельная рейдерская граната, внешне похожая на обитый железом и жеваный супермутантом шар для боулинга. Эти штуки не просто взрывались, а разбрасывали вокруг себя гвозди, канцелярские кнопки и все острое, что рейдеры могли найти и запихать внутрь.

— Твою мать!

В Добрососедстве надо уметь быстро соображать, а еще лучше, когда ты приучаешь свою бренную тушку действовать вне зависимости от мозга. Не успев ни о чем подумать, Хэнкок пулей метнулся к проворонившей опасность Вивьен и обхватил ее сзади за плечи, со всей силы оттолкнув их обоих подальше. Вместе они кубарем полетели с мусорной горы, а у них за спиной рванул салют из ржавого железа, стекла и пластика. Левую руку обожгла горячая боль, рукав сюртука

начал быстро намокать. Из плеча торчал острый кусок железяки размером с ладонь, глубоко ушедший в плоть. Забив на это досадное обстоятельство, Хэнкок уже был на ногах и как котенка за шиворот поднимал Вивьен, которая трясла головой, но кажется, была не ранена. Еще несколько шагов, и баррикады «Тикондероги» заслонили их от рейдеров.

— Хай-Райз, это в вас стреляли? Мы думали, вы пойдете другим путем, — удивился один из агентов «Подземки», встречавший их в грязном холле на первом этаже в сопровождении других агентов. Тот не ответил, согнулся пополам, пытаясь справиться с дыханием. Они все запыхались до тошноты, но хотя бы были живы.

Стрекот турели, охранявшей вход в здание, приветливо успокаивал. Свист пуль не прекратился, но переместился куда-то дальше, словно к вечеринке присоединились другие плохие парни, желающие воспользоваться всеобщим хаосом и заполучить заветную и осиротевшую без лидера «Монсиньор-Плазу».

Нижние этажи «Тикондероги» находились в полном запустении, создавая иллюзию покинутого места, но два последних «Подземка» неплохо обжила — разместила спальные места, терминалы и даже медпункт. Хэнкок сидел бурой от чужой крови медицинской кушетке и курил возле кислородного баллона, глядя на высотки Бостона в овальное запыленное окно. Над всеми прочими величественно господствовал ярко-алый «Масс фьюжн» — энергетический светоносный бог довоенного мира, который теперь иронично утонул в темноте и слился в общую массу с другими небоскребами.

Врач «Подземки» в белом медицинском халате с жутковатыми коричневыми пятнами возвышалась перед Хэнкоком и зашивала его боевую рану (это звучало круче, чем «боевая царапина»), с недовольными видом переводя взгляд с дымящейся никотиновой палочки в пальцах пациента на кислородный баллон. Хэнкоку было все равно — он потратил на вредную привычку последнюю спичку и ни о чем не жалел. Он прислушивался к тихому разговору Вивьен, Хай-Райза и H2. Последний уже больше не трясся, но выглядел так, будто вот-вот расплачется. Наверняка паренек с радостью позволит стереть себе память: перестрелка с рейдерами — это не то воспоминание, которое захочется пронести через всю оставшуюся жизнь.

— Агенты говорят, снаружи чисто. К нам они обычно не суются — пока пройдешь все этажи, потеряешь слишком много людей, — заверил Хай-Райз раздражающе бодро, словно веселых гонок с рейдерами и не было: видимо, вдохновился удачным спасением H2.

Услышав это, синт вжался спиной в красный диван и начал нервно грызть ноготь.

— Неужели в Содружестве всегда так опасно?

— Поначалу немного шокирует, не спорю. Но потом привыкаешь, — пожала плечами Вивьен, и Хэнкок хмыкнул, потому что она бесстыже врала. Никогда ты не привыкнешь к таким вещам, просто становишься сильнее и начинаешь давать им отпор, однако, синту необязательно было об этом знать — наверняка «Подземка» устроит ему безопасную жизнь вдали от ужасов Содружества.

— Да, наверное, — неуверенно пробормотал H2. — Все равно — спасибо вам. Вы рисковали жизнью ради меня. Я этого не забуду.

— Забудешь, — поправил Хай-Райз. — Но это и к лучшему.

— Можно здесь не курить? — не выдержала врач, поморщившись от лезущего в глаза дыма.

— Тише, не мешай слушать.

— Можешь не подслушивать — мы уже закончили, — Вивьен пожала руки Хай-Райзу и спасенному синту и подошла к кушетке, возле которой врач довольно болезненно вколола мэру стимулятор и готовилась накладывать повязку. — Спасибо, дальше я сама.

— Да, у меня и так дел по горло, — недовольно буркнула женщина, явно не желающая взлететь на воздух из-за чужих пристрастий к никотину.

— Отличная работа, красотка, — улыбнулся ей вслед Хэнкок и сразу после ухода врача демонстративно выкинул окурок в железный контейнер для медицинских отходов, где уже плавала окровавленная ржавая железяка, глубоко побывавшая в его руке.

— Вредный ты, — мягко поддела Выжившая, разворачивая бинт.

От падения она все же получила несколько мелких порезов на шее и руках, но стимулятор быстро справится с такими пустяками.

— Ты тоже неплохо поработал сегодня, — заметила она, наматывая повязку на его тощее плечо. Чувствуя тепло ее пальцев, Хэнкок в очередной раз поражался отсутствию брезгливого выражения на ее лице, словно перед ней сидит прежний золотоволосый красавчик, а не гуль-наркоман, больше похожий на мертвеца, и единственное, что есть в нем живого — это глаза.

— Надеюсь, шрама не останется. Миру нельзя лишаться моей неземной красоты, — съязвил пациент.

Движения Вивьен были ловкими, быстрыми, привычными. Интересно, кто оставил этот шрам на ее лице и есть ли еще? У всех рубцов есть истории: говорить об этом сложно и порой гораздо более интимно, чем признание в любви — по этой причине Хэнкок сохранял пиетет, не задавал лишних вопросов Вивьен и сам не рассказывал, как превратил свое тело в один сплошной шрам.

— Хай-Райз говорит, что обычно переброска синтов проходит куда спокойнее. Я всерьез надеялась, что это будет скучная работа телохранителей, — Вивьен срезала загустевшую тишину, наполненную внезапно возникшей неловкостью, которой раньше Хэнкок между ними не замечал.

— Дело в нас — это мы притягиваем неприятности. Ай, а вот это было неприятно.

— Не канючь.

— Знаешь, иногда ты напоминаешь мне Фаренгейт.

— Я думала, хоть раз мне повезет, и я легко получу желаемое, — продолжала ворчать Вивьен. — Но похоже, мне суждено добиваться всего тяжелым трудом.

— Разве это не главный закон жизни? — Хэнкок пожал плечами и скривился от стрельнувшей боли, получив от напарницы молчаливый выговор. — Если что-то само идет к тебе в руки, то скорее всего это подстава.

Вивьен едва улыбнулась, но потом серьезно посмотрела на него пронзительно-пробирающим взглядом, и он увидел в синих глазах женщины собственное отражение. Синяя жилка расчирикалась на ее виске, выдавая волнение.

— А вообще, спасибо. И за то, что спас меня — тоже.

— Ну, хоть не зря сходил — гуль с дробовиком тебе все-таки пригодился.

Вивьен скосила глаза на их вещи, сваленные грудой под красно-белой стеной. Ее рюкзак получил еще пару новых отверстий, двухстволка Хэнкока и ее револьвер явно нуждались в чистке, а красный сюртук и черная кожанка — в иголке, нитках и нескольких заплатках.

— Я пойму, если ты больше не захочешь работать со мной, — вздохнула Выжавшая, оценив этот беспорядок.

Хэнкок не мог не улыбнуться, когда увидел на ее лице беспокойство. Должно быть, в глубине души она переживала, что он сейчас вздохнет с облегчением и скажет, что вообще-то у него нарисовались срочные дела в Старом Капитолии. Самые разные люди приходили в ее жизнь, и одни становились средством для достижения главной цели, другие — друзьями и собутыльниками, но по итогу все они шли по своему параллельному пути. Хэнкок же был легок на подъем: почему бы не свернуть с проторенной дорожки? Ведь это же…

— Шутишь? Было ведь так весело!

Вивьен нахмурилась, разорвала край бинта напополам, чтобы обернуть вокруг его руки и закрепить повязку.

— Я серьезно, Джон.

Тут он перехватил ее руку, не дав затянуть узелок. Они оба взглянули на его пальцы, крепко и уверенно сжимающие ее запястье.

— Я тоже серьезно, Вив, — тихо, чтобы не услышали агенты «Подземки», занимающиеся неподалеку своими делами, шепнул Хэнкок. — За последние десять лет ничего круче нашей встречи со мной не случалось. Каждый раз ты появляешься и перетряхиваешь все вверх дном — как можно этого лишиться? Я никуда не денусь, поэтому можешь не переживать: я всегда тебя прикрою.

Должно быть это остатки адреналина так на него подействовали, раз Хэнкок позволил себе дать ей такое обещание, но вся фишка была в том, что он ни на грамм не соврал. И если каждый день его очередной «новой жизни» будет теперь наполнен опасностями, то пусть: Хэнкок с удовольствием разделит каждый такой момент с человеком, который так на него похож.

Только когда Вивьен подарила ему улыбку, которую он никогда не замечал адресованной другим, Хэнкок разжал пальцы и позволил ей закончить бинтовать его руку. Затем они забрали военную электросхему — последнюю составляющую сложного телепорта, и когда тот будет построен, все невозвратно изменится.