6. Наш с тобой цирк на выезде (1/2)

– Вламываемся мы, значит, в этот подвал, а там кровища повсюду – на стенах, на полу – везде. Тело Эрла на столе лежало, и представить себе не можешь, в какое месиво превратилось. А над ним стоит наш хирург доктор Крокер со скальпелем, режет, что осталось от Эрла, и бормочет какую-то околесицу. Вроде бы он переборщил с винтом и перерезал, как он выразился, «слишком много артерий».

– В неумелых руках винт опасная штука. Крыша может очень далеко уехать.

– Я думал, у Вивьен тоже поедет. Первое наше дело – она тогда и в перестрелках-то толком не бывала. А она ничего – воззвала к совести этого ублюдка и даже арестовать его пыталась. Только он вколол себе что-то еще и передознулся.

– Трус. Спички есть? Зажигалка барахлит.

– Держи. И я так считаю. Мы потом с Бобровыми ее бражкой отпаивали. Так после этого дела и подружились.

Снова в компании с Валентайном Хэнкок шагал по разбитой дороге, поднимаясь на заросший холм, на вершине которого под несмыкающимся глазом вечного маяка приютился маленький довоенный коттедж, не так сильно пострадавший от бомб, рейдеров и мародеров. Все потому, что его облюбовали Дети Атома, а подходить к этим безумным фанатикам близко, чтобы получить благословение смертельной дозой радиации вместе с гамма-лучом бонусом, мало кто отваживался. Однако минитмены дошли уже и до этой глуши и прикопали тут все, что движется. Теперь местечко охраняли трескучие турели, а территорию огораживала глухая бетонная стена с единственным входом. Встречу после своего полугодового отсутствия Вивьен назначила именно здесь.

– Как она вообще на тебя вышла? – поинтересовался мэр у Валентайна, внутри синтетического тела которого тихо пощелкивал какой-то неисправный механизм – надо бы напомнить приятелю сходить на станцию техобслуживания.

– Псина принес эту штуку Пайпер. Самой ей сейчас лучше держаться от Бостона подальше.

Как и обещала, Вивьен связалась и с Хэнкоком, но довольно необычным способом – прислала голозапись Пайпер, которая передала ее Нику, а тот – Кейт. В конце концов запись попала к нему от Фаренгейт. Хэнкок находил звенья этой цепочки весьма забавными – под невидимым знаменем Выживший собирались настолько непохожие друг на друга люди, что диву даешься, как она умудряется ладить с ними всеми, да еще и собирать под одной крышей.

Он прослушал послание на своем терминале в Старом Капитолии: «Присылаю голозапись, потому что писать тут не на чем. Пришлось затереть детскую сказку о бельчонке, но если интересно, я потом тебе ее перескажу, но предупреждаю: она жуткая. В Бостон я пока не рвусь: не думаю, что Братство забудет мне то, что я наделала. Но если хочешь встретиться, приходи туда, где сияет вечный свет Атома. Похимичим?»

Неплохая шифровка. Братство Стали слишком занято истреблением гулей и супермутантов, чтобы дотягиваться до Детей Атома, которым раньше принадлежало это место.

– Крепко минитмены тут окопались, – уважительно присвистнул Ник. Турели над воротами угрожающе стрекотали, как огромные жуки, но не трогали их. – Дай им волю, и они скоро захватят все Содружество.

– Люблю пострелять, но лучше уж фермеры, чем рейдеры, – заметил Хэнкок, когда они прошли через бетонные ворота, оснащенные электрическим замком и с виду непробиваемые.

Перед домом из шлакоблоков собрали кострище, из арматуры соорудили незатейливую конструкцию на четырех ногах с вертелом для жарки мяса. Вокруг костра уютно расположились тройка зеленых садовых стульев, потрепанный бежевый диван и продавленный матрас, на котором, судя по цвету, кто-то не так давно помер. На куче песка орало радио, настроенное на волну Даймонд-Сити, и довоенный певец Дион пел о парне-бродяге, который менял девушек как перчатки. Венчали картину две коробки: одна доверху нагружена бутылками с алкоголем, другая…

– Так вот что она имела в виду, говоря «похимичим», – обрадовался Хэнкок.

Псина крутился у ног новых гостей, Вивьен поднялась со старого дивана и вышла к ним навстречу. Ника она снова обняла, а поравнявшись с Хэнкоком, положила руку на его плечо, в точности повторив его движение в аэропорту. Кажется, это становилось их фишкой.

– Соскучилась по мне? Ну разумеется, – ухмыльнулся он, а сам искал в ней признаки трехмесячного влияния Братства Стали, словно у этого влияния могли быть какие-то физические проявления, как скажем, угри.

– Рада тебя видеть, – улыбка Вивьен была прежней, такой же лучистой, и никакого каменного выражения в стиле «я выучил весь устав, я ненавижу гулей и обожаю старые технологии» на лице, так что Хэнкок слегка расслабился. Честно сказать, он немного опасался, что еще пара тройка вылазок, подобных походу на Лебедя, и ее будет не отличить от ее командира Данса.

– Если бы я знал, что будет торжество, надел бы свой лучший прикид. Хотя, о чем это я? Я и так в нем!

– Просто дружеская пьянка. Устраивайся.

Формы Братства Стали на ней больше не было, равно как и оружия – лишь заношенная клетчатая рубашка с подвернутыми рукавами и простые черные брюки. Без всей своей амуниции она казалась какой-то маленькой и беззащитной, но в то же время домашней и милой, а главное, впервые со дня их знакомства – своей: словно в кругу друзей позволила себе ненадолго отпустить контроль.

Пайпер, Кейт и Фаренгейт, которой Хэнкок сегодня дал отгул, тоже уже были здесь – устроились на садовых стульях и жутком матрасе. Судя по их приветственным улыбкам, все возникшие в день убийства чудища разногласия уладились сами собой после возвращения Вивьен или тщательно перетерлись, пока Хэнкока не было рядом.

– Невероятно щедро с твой стороны, – чувствуя себя почти своим в этой разношерстной компании, мэр Добрососедства плюхнулся на диван подле Вивьен, выудил из одной коробки бутылку водки, а из другой – пачку ягодных ментатов и ингалятор винта – последний он предусмотрительно припрятал за пазуху.

– Все за счет Братства Стали. После того, что я там натворила, пару мелких краж они мне даже не припомнят, – сжимая в пальцах початую бутылку красного вина, Выжившая обвела рукой коробки, а также здоровенный кусок мяса на вертеле, который еще только начал румяниться.

– Собачатина?

– Обижаешь! Брамин!

– Я и собачатину уважаю. Но откуда у тостеров брамины?

– Не у них. Я ведь генерал, – она жестом показала «кавычки», – у минитменов, забыл? Достать у фермеров брамина не проблема.

– К мясу не подходить. Только я тут знаю, как его нормально прожарить, – пригрозила Кейт, прерывая их диалог. Как любительница притырить чужое, она была крайне довольна добычей Вивьен. – А где же этот красавчик в шляпе?

– Занят. Без меня Престону пришлось в одиночку заниматься всеми поселениями, – не без удовольствия отметила Вивьен, сделав большой глоток вина прямо из горлышка.

– Пусть побегает, а то уже брюшко нарастил, сидя в Сенкчуари, а оно ему точно не идет, – ухмыльнулась Кейт, а Хэнкок демонстративно откашлялся, надвигая треуголку на глаза.

– Для меня крайне оскорбительно слышать такое. Вообще-то, истинный красавчик здесь может быть только один, и это я.

– Вообще-то здесь есть еще я, – подражая хриплому голосу мэра, возразил Ник, под общий смех снимая потрепанную довоенную шляпу и обнажая синтетическую безволосую кожу.

Хэнкок раскланялся ему, последовав его примеру и являя миру голову, некогда обросшую роскошными золотистыми кудрями, а теперь – абсолютно лысую.

– Я сдаюсь. Главный красавчик – это ты.

– Что ж. Конец света – давайте веселиться! – провозгласила Вивьен, вставая, и они хором чокнулись кто чем: Пайпер и Фаренгейт потягивали пиво «Гвиннет», Ник предпочел нечто, похожее одновременно на машинное масло и на бурбон, а Кейт с Хэнкоком отдали дань водке. Оба перед этим еще и закинулись ментатами, так что мир вокруг них теперь еще и сверкал, как стена у входа в Добрососедство.

– Что ты такого натворила в Братстве, что теперь скрываешься? – поинтересовалась Пайпер, закусывая пиво довоенными картофельными чипсами, которые лежали в бостонском супермаркете черт пойми сколько и наверняка фонили, но умудрились сохранить свой сырный вкус.

– Мы разошлись во взглядах на многие вещи, – уклончиво пояснила Вивьен. – У них все делится на черное и белое, доброе и злое, а мир – он все-таки серый. Стрелять в супермутантов – это одно, но ведь среди гулей и синтов есть нормальные ребята. Я даже дружу с такими, – она перевела взгляд с Хэнкока на Ника и глотнула вина. Остальные последовали ее примеру.

– И поэтому ты ушла от них? – наседала Пайпер, которая ненавидела непрямые ответы на свои вопросы. – Ты темнишь, Комбез.

– Я просто поняла, что они не на стороне Содружества, понимаете? Они устроят тут свои порядки и полетят дальше, оставив паладинов с миниганами и лазерными пушками. Все, кто хоть чем-то не похож на человека – обречен. По таким правилам я играть не хочу.

Пайпер сощурилась, неясно какую играя роль: журналистки или плохого копа.

– По-моему, это уже допрос, Пайпер. Это же вроде моя прерогатива, – напомнил Ник, словно прочитав мысли Хэнкока.

– Брось, Ник, мне же интересно! И все же – что ты натворила?

Журналистка не отставала, и Хэнкок только сейчас заметил, насколько сильно Вивьен не хочет отвечать на вопросы. Более того, он понял, что веселость ее скорее напускная, фальшивая, как одна из ее масок. В глазах же таилась бездна какой-то глубокой тоски, которую она глушила вином. Единственное, чего ей сейчас действительно хотелось – это побыть со своими друзьями, которые не будут спрашивать лишнего.

– Наворовала у тостеров этого прекрасного дерьма! – Хэнкок громко потряс коробку с препаратами, отвлекая от Вивьен всеобщее внимание. – Принеси ты столько же лично мне, я бы сразу сделал тебя мэром.

– Если бы это место уже не было занято. Тобой же, – напомнила Фаренгейт.

– Обойдусь без кресла, – отмахнулась Выжившая. – Мне достаточно просто к вам вернуться.

– Так выпьем же за это! – подхватила Кейт, за что Хэнкок был ей благодарен.

– За возвращение в нашу деструктивную, по мнению Братства, компанию, – присоединился Ник, и они столкнули свои бутылки в нестройном разнобойном звоне.

Пайпер, несмотря на легкий напиток, опьянела быстрее всех, но зато забыла про свои журналистские допросы и болтала без умолку о чем-то малозначительном: странном вкусе лапши Такахаси, составе Бобровской бражки, сомнительном качестве водички, что продает мальчик в фургончике на краю города. Очевидно, расслабилась, когда не надо было заботиться младшей сестре, а еще о своей скандальной газете, из-за которой ей приходилось ходить по Даймон-Сити с оглядкой и проверять свои напитки на наличие яда.

Кейт, пошатываясь, следила за жарящимся брамином, от которого уже поднимался дразнящий желудки запах. Ник, впавший в нуарную меланхолию, свойственную чипу его памяти, обсуждал с Вивьен последние раскрытые дела, которых накопилось достаточно, пока он помогал ей в поисках Шона.

Фаренгейт долгое время оставалась трезвой, но Хэнкок намекнул ей, что выходной у нее только один, и нечего изображать из себя телохранительницу, а по-человечески расслабиться, позволив турелям поработать. Сам мэр развалился на диване, раскинув руки на спинке и устроив сапоги на теплом от углей шлакоблоке. Вивьен иногда касалась острыми лопатками его лежащих на спинке дивана пальцев, но вряд ли обращала на это внимание, увлекшись рассказами Валентайна.

– Брамин получился и правда очень ничего, киса, – похвалила Фаренгейт, вгрызаясь в большой кусок, с которого капал густой жир.

Они срезали мясо ножом прямо с вертела и ели руками, так как тарелки в коттедже все были переработаны минитменами и пущены на предохранители. Все уже были порядком пьяны, на щеках Вивьен красовался розовый румянец, а Пайпер и вовсе пропустила ужин, посапывая на своем садовом стуле.

– Жаль, что ей придется жрать уже холодное, – посетовала Кейт, словно обиженная хозяйка дома, чьи гости не дождались коронного блюда.

– Может разбудить? – предложила Фаренгейт, но Кейт внезапно прониклась человеколюбием и безразлично махнула рукой.

– Да пусть дрыхнет. Я от нее устала уже – трындит, не затыкаясь. Но всех остальных зарежу, если скажете, что вам не нравится.

Все, кроме не нуждавшегося в пище Валентайна, по очереди выдали по комплименту, тем более, что врать не приходилось – мясо и правда выдалось вкусным. Оно разительно отличалась от того, что удавалось перехватить в Добрососедстве и даже в Даймонд-Сити – коровка ведь пила фильтрованную воду и питалась травой, выращенной на чистой земле, а это далеко не каждому жителю Содружества по карману.

– А вот если бы мне пришлось выбирать сторону из этой четверки, я бы пошла к минитменам, чтобы каждый день жрать такое мясо, – заявила Кейт с полным ртом. – А что бы выбрали вы?

«Четверкой» компания Вивьен называла противоборствующие стороны Содружества: захватывающих окраины минитменов, шпионскую Подземку, милитаризированное Братство Стали и злобный Институт. Этот конфликт нарастал с каждым днем, и грозил всем если не войной, то крупной заварушкой.

– Мне ближе Подземка, – включился Хэнкок, вытирая пропитанные жиром пальцы о красный сюртук. – Минитмены хороши, но фермерская жизнь явно не про меня.

Ему было интересно, воспользовалась ли Вивьен его наводкой, прошла ли по Пути Свободы? Если и так, она ничем этого не выдавала, однако, по какой-то причине отказалась от сотрудничества с Братством Стали, и этого достаточно.

– А я бы внедрился в Институт и взорвал его изнутри, – меланхолично объявил Ник ко всеобщему ужасу. – Что? Они выкинули меня, как мусор на помойку. Я имею право.

– Не знаю, что ты там пьешь, но если у тебя есть какая-то программа, отвечающая за опьянение, лучше отключи ее. Пьяный ты какой-то жуткий, – посоветовала Вивьен, и Ник ухмыльнулся, всем показав, что просто шутит. Его искусственные светящиеся желтым глаза оставались ясными, а речь четкой, поэтому никто не знал, как на самом деле действует на него алкоголь.

– Если серьезно, я за нейтралитет. Пусть хоть все друг с другом схлестнутся – я буду все так же сидеть в своем агентстве и помогать людям, – признался он. – Ну а ты, Вивьен? Кого выбираешь ты?

Серьезность на ее лице намекала, что это явно не простой для нее вопрос. В конце концов, в Братстве она уже побывала, да и к минитменам имела прямое отношение. Этот вопрос явно вызывал интерес, потому что все взгляды обратились к Выжившей.

– Я выберу тех, кто вернет мне моего сына, – тихо сказала она.

Неловкое молчание, сопровождающееся сочувствующими взглядами друзей, длилось недолго, потому что Пайпер вдруг проснулась и заявила, что хочет попробовать брамина.

Из-за свинцово-серых туч, обложивших небо, рано потемнело. На маяке дул довольно неприятный ветер, возвещающий о приближении дождя – к счастью обычного, а не радиоактивного, после которого впору обкалываться Антирадином и надеяться на лучшее. Здесь, под безжалостным белым светом вечного фонаря, Хэнкок и нашел Вивьен. Во время самой оживленной части тусовки, когда Ник пригласил Пайпер потанцевать под «Atom Bomb Baby», Выжившая куда-то подевалась, забравшись так высоко в надежде, что сюда собутыльников пьяные ноги нести откажутся. Не на того напала: Хэнкок в состояниях и похуже залезал на места и повыше.

Псина посапывал у двери во внутренней стороны маяка, чтобы не обдувало ветром, и лениво хлопнул по полу хвостом при виде Хэнкока. Сгорбленная фигурка Вивьен сидела на железном полу маяка. Выжившая оперлась на перила, вытянув вперед руки, и глядела на тонущий в тумане Бостон, над котором висел летающий радтаракан Братства. Из ее Пип-Боя едва слышно доносился неуверенный бубнеж ведущего радио Даймонд-Сити.