[625] Обрушившиеся Небеса. Часть первая (1/1)
Боги, желающие повысить уровень или совершить прорыв в культивации, затворялись где-нибудь в уединении и уходили в глубокую медитацию астрального уровня на сто небесных лет. Нередко такими местами затворничества становились пещеры в волшебных горах. Небесные мудрецы тоже ими пользовались, и когда настало время совершенствоваться Чжаньшэню, то Саньжэнь указал Ли Цзэ подходящую для его уровня гору. Находилась она на окраинах Средних Небес, и сам Саньжэнь нередко ею пользовался, чтобы обрести очередной уровень просветления. Ли Цзэ отправился на гору, Саньжэнь пообещал пробудить его через сто небесных лет.
Для отсчёта времени при медитации использовали особые палочки благовоний, которые помогали погрузиться в транс и максимально открыть чакры, чтобы последующими духовными практиками совершенствования повысить культивационный уровень или привести Ци в состояние полного равновесия. На палочки благовоний наносились отметки-деления, каждая означала сто небесных лет. За процессом горения обычно следили культивационные помощники: сам медитирующий не должен был отвлекаться на такие пустяки да и не мог, поскольку глубокая медитация превращала богов в живые статуи. Которые вполне могли стать мёртвыми, если помощники относились к своим обязанностям небрежно: из астральных дебрей можно было и не вернуться, если забрести слишком далеко. Помощники должны были следить не только за временем, но и за состоянием медитирующего: проверять, достаточно ли ровный у него пульс, хватает ли ему солнечного света для инедии… Поскольку помощником вызвался стать Саньжэнь, Ли Цзэ нисколько не волновался и со спокойной душой погрузился в транс.
Самым сложным было очистить разум. Предполагалось, что ни одна мысль не должна омрачать совершенствующее сознание. Для этого в благовония, из которых делали тысячелетние палочки, подмешивали одурманивающие травы, лишающие мозг остроты мышления, но не мешающие сознанию исследовать само себя в Астрале.
Ли Цзэ очнулся от медитации сам. Внутри у него что-то щёлкнуло, прошлось акупунктурой по духовным меридианам и сдавило виски, как бывает, если «заспишься». Ли Цзэ расправил плечи, скорее ощутил, чем услышал хруст собственных суставов, поморщился невольно и медленно открыл глаза, по предыдущему опыту выхода из медитации зная, что зрение будет обострено после столь долгого пребывания в темноте. На какой-то момент ему показалось, что и веки захрустели, но Ли Цзэ тут же оборвал эту мысль как нелепицу: слух тоже был обострён, потому звуки в первые минуты после выхода из медитации воспринимались мозгом искажённо.
В пещере стоял полумрак и благовонная дымка. Ли Цзэ медленно повернул голову из стороны в сторону, но Саньжэня не увидел. «Я, должно быть, очнулся раньше срока», — с неудовольствием подумал Ли Цзэ. Прерванная медитация означала, что совершенствование не завершено должным образом, а причин могло быть превеликое множество. Ли Цзэ посмотрел на палочку благовоний, чтобы узнать, сколько времени он провёл в медитации, и вздрогнул всем телом. Палочка благовоний старательно дымилась, сгорая и отсчитывая время, вот только делений в ней уменьшилось ровно наполовину. Полтысячи лет? Он медитировал полтысячи лет вместо положенных ста, а Саньжэнь почему-то не разбудил его в должное время. Ли Цзэ рассердился на такую небрежность. «Нужно было в помощники взять кого-то из младших богов войны, а не небесного мудреца», — подумал Ли Цзэ.
— Хотя бы в статую не превратился, — проворчал Ли Цзэ, с трудом поднимаясь из позы лотоса и разминая суставы. — Нужно выговорить Саньжэню. Полтысячи лет в Астрале — это вам не шутки!
Он сам проверил собственную Ци, удостоверился, что она течёт по духовным каналам свободно. Разумеется, за полтысячи лет он стал намного сильнее, чем если бы за сто, но во всём должен быть порядок.
А вот порядка-то как раз и не было.
На Средних Небесах творилось чёрти что. Ли Цзэ, даже не особенно вглядываясь, насчитал сразу с десяток нарушений Небесного Дао, но когда он сделал небожителям замечание, что это неподобающее поведение, то они посмотрели на него так, словно он с луны свалился. «Что за бардак!» — недовольно подумал Ли Цзэ и поспешил в Небесный дворец.
Ещё не входя в дворцовый комплекс, Ли Цзэ споткнулся на ровном месте и застыл с широко раскрытыми глазами. Половина дворца была украшена праздничными флагами, а другая — траурными фонарями и лентами, и это выглядело так нелепо, что Ли Цзэ не знал, как ему реагировать. Неприятная иголочка потыкалась в шрам на солнечном сплетении и переместилась в шрам от удара молнией, Ли Цзэ машинально потёр оба места и поморщился: дурное предчувствие!
Он поспешил войти, думая разыскать кого-нибудь из небесных мудрецов или богов войны, чтобы расспросить о положении дел в Небесном дворце, и с неудовольствием заметил, что Небесное Дао нарушается и во дворце. Небожители были одеты небрежно и вели себя развязно, на замечания не реагировали вовсе или вели себя вызывающе в ответ. Ли Цзэ это не понравилось. Кто знает, что бы он сделал, руки так и чесались отвесить с дюжину оплеух, но тут к нему подошёл небесный чиновник и сообщил, что император, узнав о возвращении Ли Цзэ, желает его видеть. Ли Цзэ сразу же пошёл следом за небесным чиновником: если у кого и спрашивать о беспорядках на Небесах, так у самого Почтенного.
Ли Цзэ впустили в тронный зал, он поднял руки, готовясь складывать кулаки для приветственного поклона, но так и остался стоять в нелепой позе, поскольку прежде бросил взгляд на трон и не увидел на нём Почтенного. На троне сидел принц Гуанси в золотом императорском одеянии, голову его украшала Тиара Небес. «Что он там делает?» — машинально подумал Ли Цзэ, хотя — в общих чертах — ответ он уже знал.
— Генерал Ли, — с преувеличенной радостью сказал император, — наконец-то вы вернулись. Из всех богов войны только вы ещё не присягнули мне на верность. Сделайте это.
Ли Цзэ почувствовал, что его колени подгибаются, по позвоночнику прокатилась липкая, омерзительная дрожь. Он не испытывал на себе этого прежде, но сразу же понял, что к нему применили Небесную волю. Чудовищным усилием воли Ли Цзэ удержал себя от позорного коленопреклонения, встал лишь на одно колено и сложил кулаки, с усилием выговорив:
— Чжаньшэнь подчиняется.
Тут же его отпустило, он поспешно вскочил на ноги, тяжело дыша и с трудом подавляя гнев. Император Гуанси с безмятежной улыбкой сказал:
— Вы так долго были в затворничестве и многое пропустили. Расспросите Саньжэня, он вам расскажет, а после приступите к своим прямым обязанностям.
— Каким обязанностям? — выдавил Ли Цзэ.
— Боги войны должны охранять меня, — сказал император Гуанси, — вы назначаетесь начальником охраны, распределите обязанности остальных сами, на ваше усмотрение. В конце концов, богов войны вы знаете лучше моего.
— Будет исполнено, — процедил Ли Цзэ, чувствуя, что Небесная воля опять подминает его собственную. Это было очень унизительно. И это было только начало.