[603] Год становления (1/2)

Река времени текла неспешно, но неумолимо. Близился год становления.

Для Десяти Царств это были непростые годы. Дорога к процветанию была терниста. Наместниками, магистратами и ванами были назначены честные, неподкупные люди, хорошо знающие законы и судившие строго, но справедливо. Но потеснённые от кормушки богатеи, купцы, привыкшие давать взятки властям, чтобы провезти контрабанду, наёмники, выполнявшие для вышеупомянутых грязную работу, которая заключалась зачастую в том, чтобы заставить замолчать свидетелей и неуступчивых, лишившиеся мест бездельники и бездари, получившие должности благодаря происхождению, связям или взяткам, воры и бандиты, разумеется, не были рады таким кардинальным переменам. Расставаться с насиженными местами они не хотели, кое-где даже вспыхнули мятежи, пришлось отправить войска, чтобы навести порядок. Опаснее были те, что действовали не открыто, а исподтишка: нож в спину, отравленный колодец, подстроенный пожар, нанятые убийцы… Впрочем, от подлецов удалось быстро избавиться: два десятка отрубленных голов и выставленных на площадях обезглавленных трупов отбили охоту вставлять добрым людям палки в колёса.

Процветание зависело не только от справедливого суда. Засухи и поветрия, терзающие земли, никуда не делись. Если с болезнями ещё как-то удавалось справляться, то над прихотями Небес люди властны не были. Что они могли сделать, когда палящее солнце выжигало их посевы? Разве только молиться Богу Дождя. Ли Цзэ распорядился, чтобы в пострадавшие от засухи провинции доставляли питьевую воду и зерно. А потом Десять Царств залило, и люди страдали уже от наводнений и молились Богу Засухи.

Ли Цзэ иногда казалось, что Небеса над людьми просто издеваются. Быть может, стоило начать не молиться богам, а проклинать их? Опыт у него уже был.

Но люди считали Ли Цзэ хорошим царём. Он всегда откликался на просьбы о помощи, нередко даже приезжал сам. Постепенно люди начали задумываться: а зачем тогда молиться богам, если за них отвечает Ли Цзэ? И они потихоньку стали молиться уже самому Ли Цзэ, а в молитвах, обращаемых к Небу, просили не за себя — за своего царя и его благополучие. Люди рассудили так: чем дольше будет править Ли Цзэ, тем больше у людей шансов если уж не достичь процветания, то хотя бы выжить: они хоть и бедствовали, но уже не голодали, да и присланные из столицы и больших городов лекари не зря ели свой хлеб.

И всё же, для Ли Цзэ это были счастливые годы.

Министры махнули на него рукой и уже не пытались уговорить его сменить наложницу. Своих дочерей и племянниц они уже выдали замуж, поэтому за «будущее династии» радели уже не столь рьяно, как поначалу. Но служанок во дворце меняли с завидным постоянством, каждый раз нанимая тех, что помоложе, и выпроваживая тех, что постарше. Они рассудили так: когда царская наложница постареет и красота её начнёт увядать, царь наверняка станет поглядывать на других женщин. История знавала случаи, когда и дряхлые старцы становились «молодыми отцами», а Ли Цзэ только-только начал входить в силу, у него вся жизнь впереди.

Но… царская наложница и не думала стареть. Она, как и годы назад, сияла свежестью и молодостью, ни морщины, ни седина не омрачали её красоту. Придворные дамы зеленели от зависти и пытались выведать секрет неувядающей юности, но тщетно. Юйфэй ничего с собой не делала, за эти годы привычки её не изменились: она ела только виноград, раз в месяц затворялась на три дня, раз в год затворялась на сто дней, покидала покои Хуанфэй очень редко, только если сопровождала царя в прогулках по саду.

На самом деле соблюдать стодневное затворничество Су Илань не собирался, но Ли Цзэ настоял. Он считал, что линька, которая происходит в это время, очень важна для змеиных демонов, ведь они растут, меняя кожу, и становятся сильнее. Ли Цзэ и так было совестно, что Су Илань пожертвовал своей культивацией, чтобы спасти его. Су Илань, видя, что Ли Цзэ не переубедить, милостиво согласился.

В дни затворничества к царской наложнице было запрещено входить. Ли Цзэ и царского евнуха этот запрет не касался, но Янь Гун никогда больше не входил в покои Хуанфэй без Ли Цзэ. Конечно, этот змеиный демон помог ему воссоединиться с Юань-эром, но суеверия и страхи евнуха никуда не делись: Су Иланя он откровенно боялся, а уж если угораздит увидеть демона в змеином обличье — так до икоты! Ли Цзэ над ним только посмеивался, а Янь Гун после каждого визита к царской наложнице чайниками поглощал успокаивающие травяные чаи.

Су Илань не обращал внимания на других, центром его вселенной был Ли Цзэ. Он ревностно оберегал своё право проводить с Ли Цзэ время наедине. Греться он предпочитал всё так же за пазухой Ли Цзэ, хоть жаровня в покоях Хуанфэй всегда была раскалена докрасна, и их обоих это устраивало. Они вообще редко расставались: Су Илань прятался у Ли Цзэ под одеждой, когда тот занимался государственными делами, и несильно кусал его, если ему что-то не нравилось или казалось подозрительным. У Белых Змей остро развита интуиция, и Ли Цзэ принимал блестящие решения, поражая царедворцев своей мудростью.

— У царя мудрость змеи! — рассыпались в похвалах министры.