[584] Когда одолевают предчувствия (1/2)

Янь Гун места себе не находил, оставшись, как и велел Ли Цзэ, во дворце присматривать за Мэйжун, а вернее, за министрами, чтобы те ничего не сделали царской наложнице. Министры были не настолько глупы: вероятно, они строили какие-то коварные планы по разлучению их царя и Юйфэй, но не открыто. Категоричность Ли Цзэ сбивала их с толку. А ну как и вправду уйдёт в монахи? Монаха уже переубедить не получится, а вот царя — очень даже может быть. Посовещавшись, министры решили вернуться к первоначальному плану: подсовывать, будто бы невзначай и без умысла, царю разных женщин, может, какой и увлечётся. Знавали ведь они истории, когда даже самая крепкая любовь, которую считали дарованной и благословлённой Небесами, рушилась в одночасье из-за одного случайного взгляда.

«Нужно было тайком поехать следом за ними», — уныло корил свою бесхребетность Янь Гун. Ли Цзэ ведь сам обмолвился, что с Мэйжун министрам не сладить, так зачем оставил евнуха во дворце? Оставалось только надеяться, что Юань-эр передаст его письмо Цзао-гэ и тот будет следить за Ли Цзэ в оба глаза. Но разве это уняло бы тревоги Янь Гуна?

Янь Гун был суеверен и носил на шее связки амулетов на все случаи жизни: проклятие, порча, дурной глаз, злые духи — для каждого нашёлся бы заговоренный особым образом талисман. Но ни один из них не мог снять камня с сердца, который навалился, когда Ли Цзэ уехал в Дикие Земли, и с каждым новым днём камень становился только тяжелее. В душе гаденько скреблись драными кошками предчувствия.

— А ведь ранят его, только когда меня с ним рядом нет, — бормотал Янь Гун себе под нос, шурша подолом одеяния по дворцовым переходам. Он решил пойти в дворцовый храм и зажечь благовония, чтобы попросить у Небес защиты для Ли Цзэ. В царстве Ли поклонялись Небесам в целом, не упоминая небожителей или богов поимённо, поэтому Янь Гун по дороге пытался припомнить как можно больше имён, которые встречались ему в сказках и легендах, чтобы в нужный момент залпом произнести их все: какое-нибудь да сработает! Абстрактное и равнодушное обращение к Небесам ему не нравилось.

Проходя по внутренней террасе, он споткнулся и остановился, уставившись в сад. Ему показалось, что там стоит кто-то незнакомый — в белой одежде. Янь Гун похолодел, приняв эту неясную фигуру за видение или предзнаменование дурного, зажмурился и кулаками протёр глаза. Когда он снова посмотрел в сад, то увидел там Мэйжун. Янь Гун ещё раз протёр глаза. И как он умудрился принять Юйфэй за призрака, когда она даже не в белой одежде?

Су Илань стоял посреди сада и смотрел в небо пустым взглядом, ничего не замечая вокруг. Янь Гун посеменил к ней. Ему хотелось сорвать на ком-то свою досаду, и Мэйжун, невольная виновница бед евнуха, подвернулась под руку как нельзя кстати.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Янь Гун склочно.

Су Илань поглядел на него. Евнух невольно поёжился: у Юйфэй был такой же пустой взгляд, какой бывал у Ли Цзэ во времена озарений.

— А что, я не могу быть здесь? — уточнил Су Илань.

Янь Гун, подбоченившись, осыпал царскую наложницу упрёками. Мол, из-за неё Ли Цзэ не взял его с собой, а с ним всегда что-то случается, когда личного евнуха нет рядом. Мол, он места себе не находит от тревоги, а она стоит тут и глазеет на небо.

— Я не глазею на небо, — нахмурился Су Илань.

— А что ты делаешь? — не унимался Янь Гун.

— Гадаю по облакам, — сказал Су Илань и опять поглядел на небо.

— Гадаешь по облакам? — переспросил Янь Гун, невольно заинтересовавшись. Он и в гадания верил.

— У меня дурные предчувствия, и я пытаюсь их развеять, — ответил Су Илань. — Облака должны подсказать.

— Дурные? — испуганно повторил Янь Гун и тоже уставился на небо, потом спохватился и сердито поглядел на Мэйжун: а ну как она его опять дурачит?

Но Су Илань отрешённо скользил взглядом по облакам, до евнуха ему не было дела. Белые Змеи суеверны не были, но если их одолевали сомнения, то они использовали Ци природы, чтобы найти верный ответ. Су Илань верил, что всё в мире связано одной нитью Ци, и посылая свою ниточку Ци к облакам надеялся, что она зацепится и вытащит из общего потока те знания, что ему нужны. Предчувствиям он тоже верил, а они ничего хорошего не предвещали: он чувствовал, как змеится чешуя под кожей, а среди белого дня и не в полнолуние такого со змеями-оборотнями происходить не должно.

— И что облака тебе говорят? — пристал к нему Янь Гун.

— Они безмолвствуют, — сказал Су Илань, глядя на свою ладонь, куда медленно опускалась, свиваясь, невидимая змейка-Ци, оборванная порывом ветра. — Они не хотят говорить со мной.