[415] Учитель и ученик (1/2)

Дни текли неспешной чередой бесед, занятий живописью и каллиграфией.

Чэнь Юэ действительно был способным учеником, ему редко приходилось повторять что-то дважды. У Цяньхэну доставляло удовольствие учить его, но он немало удивился, узнав, что Сяован — левша.

Некогда левшей считали демонами и подвергали гонениям, даже казнили, поэтому родители или наставники строго следили за детьми и не позволяли им перекладывать кисть из правой руки в левую. Предрассудки и во времена У Цяньхэна были ещё сильны. Сам он одинаково хорошо владел обеими руками, хоть и не показывал этого: в детстве он сломал правую руку, и ему долго приходилось обходиться одной только левой. Но он полагал, что в императорском дворце не следует показывать подобную ловкость, поэтому заставил Чэнь Юэ переложить кисть в правую руку.

— Но я не умею писать правой, учитель, — возразил Чэнь Юэ.

— Разве твои прежние учителя не говорили тебе, что нужно использовать для этого правую? — удивился У Цяньхэн. — Почему тебя выучили писать левой рукой? Как они проглядели?

— А это так важно, учитель? — спросил Чэнь Юэ. — Почему обязательно нужно писать правой?

— Потому что так принято, — ответил У Цяньхэн. — Тебя готовят для службы императору, Чэнь Юэ, а совершенный человек должен быть совершенен по тем критериям, что приняты в императорском дворце. Левшей на службу в императорский дворец не принимают.

— Но это глупо, — подумав, сказал Чэнь Юэ.

— Так принято, — возразил У Цяньхэн. — Глупо или нет, решать не нам, а императору. Для твоего же блага тебе следует выучиться использовать правую руку, Чэнь Юэ. Поверь своему учителю.

Чэнь Юэ с большой неохотой переложил кисть в правую руку. С его талантом много времени на переобучение не ушло, но ему не нравился результат.

— Это мёртвое письмо, — сказал Чэнь Юэ недовольно, глядя на то, что выходило из-под его правой руки. Почерк потерял оригинальность, хоть и соответствовал всем требуемым критериям каллиграфии. У Цяньхэн должен был стоять на своём, но дал-таки слабину, позволив Чэнь Юэ писать левой, но при условии, что впоследствии, в императорском дворце, он будет использовать только правую руку. Чтобы подчеркнуть важность сказанного, У Цяньхэн рассказал, что в прежние времена делали с левшами. Чэнь Юэ был потрясён.

— Поэтому, — серьёзно сказал У Цяньхэн, — я нисколько не преувеличивал, когда говорил, что это для твоего же блага. Никто не знает будущего. Если предрассудки перевесят здравый смысл, история может повториться.

— Расскажите ещё о мире, учитель, — попросил Чэнь Юэ. Он мало знал о тёмной стороне бытия.

У Цяньхэн счёл, что совершенный человек должен видеть мир таким, каков он на самом деле, а не сквозь призму идеалов, поэтому рассказал правду: то и дело случаются войны, проливается кровь, люди умирают от голода и болезней, сильные мира сего несправедливы, династии меняются в результате переворотов…

— И всё это за стенами поместья? — потрясённо спросил Чэнь Юэ.

— Тебе запрещено покидать поместье, — сказал У Цяньхэн, — поэтому ты ничего этого не видел и не увидишь, поскольку через год поедешь в императорский дворец, а его покидать тоже запрещено.

— То есть сменю одну тюрьму на другую, — заметил Чэнь Юэ.

— Ты так это воспринимаешь? — удивился У Цяньхэн.

Чэнь Юэ надолго задумался.