[284] Шу Э отвечает на вопросы (2/2)
— С чего ты взял? — удивился Шу Э. — Мне стало жаль тебя. Ты ведёшь жалкую жизнь, у тебя нет денег, чтобы развеяться и сбросить с плеч навязанную тебе непосильную ношу…
— Что? — свирепо протянул Чангэ. — Мне чужды мирские развлечения. И моя жизнь не жалка!
Шу Э прикусил кончик ногтя. Разве Вечный Судия не говорил, что сыновья Небесного Императора охочи до плотских утех?
— То есть тебя устраивает, что ты почти ничего не ешь, не пьёшь, ходишь в обносках и не знаешь женской ласки? — уточнил Шу Э. — Не потому, что у тебя нет денег?
— Я даос, — возмутился Чангэ.
— А… — протянул Шу Э с некоторым смущением, — выходит, я ошибся… Прошу прощения. Понятно, это выглядело как совращение… Понятно. Я всего лишь хотел тебя отблагодарить…
— Никого нельзя отблагодарить подобным образом, — сурово сказал Чангэ. — Вообще никого. Это бесстыдно и… просто возмутительно! За добро вообще не предполагается благодарности, оно совершается из лучших побуждений.
— Тут я поспорю, — сказал Шу Э. — Высшие силы меня по головке не погладят, если я не отплачу тебе за спасение моей жизни. Я непременно должен сделать для тебя что-нибудь взамен.
— Ты приносила мне редкие травы и коренья, — напомнил Чангэ.
— Это не равноценный обмен, — качнул головой Шу Э. — Моя жизнь стоит дороже, чем жалкие корешки и стебельки.
— Мне ничего не нужно, — твёрдо сказал Чангэ. — Но я был бы признателен, если бы ты прекратила являться сюда в неподобающем виде и искушать меня. И вообще, входить следует через дверь, а не… неведомо как.
— Через дверь не слишком удобно, — миролюбиво сказал Шу Э. — А за неподобающее поведение прошу прощения. Этот вид тебе не кажется неподобающим? — И он указал на себя.
— Это твой настоящий облик? — спросил Чангэ.
Шу Э кивнул. За тысячи и тысячи лет он настолько вжился в эту личину, что считал её своей настоящей кожей.
— Могу я спросить, — начал Чангэ, хмурясь. — Это не слишком приличный вопрос, но я должен это выяснить, чтобы знать, как дальше вести cебя с тобой.
Шу Э вопросительно выгнул бровь.
— Ты женщина или мужчина? — прямо спросил Чангэ.
Лицо Шу Э вспыхнуло. Он бросил на Чангэ возмущённый взгляд, дёрнул воротник своего одеяния, обнажая совершенно плоскую грудь, и спросил сердито:
— Так достаточно ясно?
Он фыркнул и провалился в тени.
Чангэ остался один. Лицо у него тоже было красное, а грудь отчего-то зашлась частым, неглубоким дыханием. Он растерянно слушал, как пульсация сердца в груди превращается в громогласный стук, отдающийся даже в ушах. За тысячи лет он и позабыл, отчего так бывает.