Часть 25 (1/2)

— Что же, мистер Лютор. Весьма интересный результат, скажу я вам, — говорю я, рассматривая моего самого сложного клиента. Такого количества бронированных термоядерых тараканов нет даже у Брюса, а он тот еще ходячий справочник психологических проблем, — повышенная рациональность, незаурядный интеллект, железная воля. Ваша психика на удивление стабильна, однако, я все же настаиваю на более глубокой проверке и прохождении терапии.

— Доктор Уэлш, я слишком занят для столь бесполезного времяпровождения, — вальяжно развалившись на гостевом кресле, ухмыльнулся Лютор.

— О, позвольте мне решать, насколько бесполезна эта затея, — осаживаю его и видя, что на лице Лютора заиграли желявки, продолжаю, — тем более, это будет касаться ваших отношений с женщинами, — говорю ему, а злость на его лице сменяется недоумением.

— Эм… Я вас не понял, — встряхивает он головой и вопросительно смотрит на меня.

— У вас уже было пять браков, которые окончились весьма болезненно, — говорю ему, а он вопросительно приподнимает бровь, — раз уж вы здесь, быть может мы решим кое-какие из ваших проблем? — говорю ему и дотягиваюсь до папки, что лежит на кофейном столике.

— У меня нет проблем, — довольно вальяжно и откровенно по хамски взмахивает он рукой, даже не обращая внимание на кожаную папку, которую беру в руки, на что я лишь шире улыбаюсь.

— Разве? А я так не думаю, мистер Лютор. Тут вот какое дело. Несмотря на столь поспешное ваше появление у меня в офисе в прошлый раз, кое-какая подборка вашей биографии у меня была. И… не сказать, чтобы вы росли в благополучных условиях, — говорю и вижу, что намек дошел до клиента. Он сразу же начинает терять вальяжность, выпрямляется и усмехается. Теперь уже он смотрит на меня совсем другим взглядом.

— И что же вы узнали? — Лютор почти рычит, рассматривая меня с неприятной ухмылкой сытого хищника.

— Ну… здесь нет ничего такого, за что я могу вас осудить, — говорю и краем глаза замечаю, что он немного расслабился, — ваше детство было безрадостным. Но… тем более ценен тот результат, которого вы добились.

— Благодарю за лесть, — говорит Лекс, вновь натягивая шутовскую «маску».

— Однако, во всей вашей биографии я заметил один очень важный случай. Решающий я бы сказал, — говорю как бы в никуда и раскрываю папку.

— И какой же? — как будто ему совсем не интересно, спрашивает Лютор.

— Смерть Лены, — говорю и вижу, как лицо клиента вытянулось, — она была вам дорога. Ведь так?

— Откуда вы знаете о ней? — подается всем телом вперед Лютор и впивается в меня взглядом.

— Пришлось отвалить кругленькую сумму, но мне удалось узнать немало. Удивительно, как много информации о человеке есть в публичных источниках, — говорю ему и раскрываю папку, — Лена Адамс. Родилась в районе Трущобы Самоубийц, Метрополис. Училась в местной средней школе. Скончалась в семнадцать лет от побоев отчима. На похоронах присутствовал лишь один человек, который не был опознан, — поднимаю глаза от строк и вижу, что Лютор… Пустой взгляд, направленный в сторону, опустившиеся на подлокотники руки, сгорбленная фигура. Лютор явно переживал. И это было крайне, крайне необычно. Ведь все мое послезнание говорило о том, что Лютор беспринципная сволочь. А тут такое.

— Зачем вам это? — устало спрашивает он, видимо, приняв какое-то решение.

— Мистер Лютор, давайте на чистоту. Я вижу перед собой человека, который, несмотря на успех, все еще пытается доказать всем, что он лучше всех. И все из-за того, что когда-то, по какой-то причине не смогли защитить то единственное хорошее, что было в вашей жизни, Александр.

— Как вы меня назвали? — смотрит он на меня с более осмысленным выражением лица, заняв выжидательную позицию. Я не обольщался. Передо мной сидел могущественный человек, который мог создать мне немало проблем. Однако, сейчас он был готов слушать мои доводы. Видимо, старая травма слишком долго не давала ему покоя.

— Александр. Это ваше им…

— Я знаю это… — резко прервал он меня и, чтобы не дать ему наговорить лишнего, я продолжаю.

— А знаете, что оно означает? — спрашиваю и вижу вялый интерес, — защитник. Вы защитник, что не смог защитить свою принцессу. Увы. Это худшее, что может случиться с нами. Но важно другое. Сможем ли мы оправиться? Вы — не смогли. И это отравляет вашу жизнь, мистер Лютор, — говорю ему и вижу, как Лекс выпрямился и с прищуром посмотрел на меня.

— А вы? — задал он вопрос, на что я лишь вздохнул.

— Увы, но в этой жизни я свою принцессу еще не встретил, — говорю ему, технически не соврав. Затанну я встретил в прошлой жизни, — ну так что, мистер Лютор. Какое будет ваше решение? — спрашиваю его, закрываю папку и ставлю ее обратно на столик.

— В чем ваш интерес, доктор? — спрашивает меня Лютор, вновь обретая потерянное было самообладание.

— Кроме финансового? — задаю встречный вопрос, на что Лекс кивает, — если вы оправитесь, это будет значимым профессиональным достижением для меня. Новой вершиной в психологии, которой вы мне поможете достигнуть, — говорю ему и вижу, что мои слова Лютор принял со всей серьезностью. Увы, каждый из нас склонен видеть в собеседниках себя. Вот и Лютор, самовлюбленный эгоист, увеличенный наукой, увидел такого же эгоиста, увлеченного психиатрией. Это он понимал. Это было ему близко. Но этого было недостаточно.

— Я должен подумать, доктор, — сказал он, встав со своего места. Я тоже встал.

— Тогда до встречи, мистер Лютор, — говорю ему и вижу, как он сверлит меня взглядом.

— Надеюсь, данная информация не покинет этих стен, — говорит он с явно различимой угрозой.

— Вы можете не волноваться, — отвечаю ему, на что Лютор кивает и оборачивается в сторону двери. Входит из кабинета не прощаясь и уходит, оставив меня задаваться вопросом, правильно ли я поступил, вскрыв эту старую, не до конца сросшуюся и по прежнему кровоточащую рану.

— Что же, теперь от меня ничего не зависит, — говорю в пустоту и иду закрывать дверь за клиентом. Вопреки всему, психиатрия — дело сугубо добровольное. Если ты захочешь разобраться со своими внутренними демонами, то тогда у тебя все выйдет, если же нет, то даже лучший специалист тебе не поможет.

Закрываю дверь на замок и направляюсь к кладовке. Достаю неприметную одежду и иду к потайному выходы, сделанному на месте старого подъемника. Сделать небольшой пролом в капитальной стене был сложно, но я смог. Спускаюсь по лазу и выхожу с другой стороны здания. Сегодня я собираюсь провести свой традиционный рейд по особнякам готэмской элиты. Картотека почти готова, осталось лишь несколько фамилий.

Начало лета. Даже в таком мрачном городе, как Готэм, Июнь пестрит цветами. Закатное солнце освещает небоскребы Старого Готэма, окрашивая их в кроваво красный цвет. Я перехожу улицу и захожу в неприметный проулок. Вхожу в заброшенное здание и нахожу для себя темный угол и начинаю переодеваться. Пока я меняю одежду и раскладываю снаряжение, солнце заходит и на небе появляются первые звезды. Что же. Видимо, сегодняшняя ночная прогулка будет немного приятнее, чем обычно.

Выхожу в переулок и поднимаюсь на крышу здания. Ночной Готэм предстает передо мной во всем великолепии. Но тут я чувствую, что из темноты на меня смотрит… нечто. Я оборачиваюсь по своей оси. Никого не видно, но даже так, по коже бегут мурашки.

Я медленно достаю пистолет и перещелкиваю предохранитель. Теперь я готов к неожиданностям. Стараюсь дышать через раз, чтобы расслышать даже шорох, но все слишком тихо. Лишь отдаленный гул уличного движения напоминает мне, что я в крупном мегаполисе. И в эту секунду я слышу легкий шелест. Немедленно направляю ствол в ту сторону и говорю.

— Кто там? Покажись!

В начале ничего не происходит, но вдруг кусок темноты начинает выделятся и приобретает очертание человека. Медленно тень подходит и я вижу…

— Занни? — не веря своим глазам спрашиваю, впрочем, не опуская пистолета.

— Привет, милый, — говорит она и выходит вперед. Она одета в свой сценический костюм. Плащ, смокинг, черная жилетка и белая сорочка. Разв что цилиндра нет. Ноги обтянуты серыми закрытыми чулками, а на лодыжках высокий каблук.

— Проклятье, Затанна! Что ты тут делаешь? А если бы я в тебя выстрелил? — говорю ей опускаю пистолет, но не откладываю его. Мало ли. О таком фокусе как невидимость моя милая меня не предупреждала.

— Ты не рад меня видеть? — обиженно надувает губы Занни и смотрит на меня из-под длинных ресниц. Но затем усмехается дерзкой, даже провокационной ухмылкой и, положив руку на бедро, говорит, — Чарли, ты бы не выстрелил.

— С чего ты взяла? — говорю, продолжая наблюдать за ней.

— Учитывая, то, как тебя натаскивали, истеричная пальба не входит в твои приоритеты, — говорит она и подходит ко мне.

— Тебе не говорили, что ты адреналиновая маньячка? — все еще недовольно говорю ей, наблюдая, как она подходит ко мне покачивая бедрами.

— Хм, дай-ка подумать? — притворно задумывается Затанна, положив палец на накрашенные ярко-красной помадой с блестками губы, — о, точно! Ты! Раз пять. Или шесть? Не помню! — легкомысленно отмахивается они от ответа и смотрит на меня полным любовью взглядом, — я скучала, — говорит она с придыханием, а мне не остается ничего другого, как засунуть свое недовольство куда подальше.

— Ты могла просто, как и каждый день, придти ко мне на квартиру, а не устраивать проверку моим рефлексам, — сую пистолет в кобуру и обнимаю Занни. Она кладет свою голову мне на плечо и прижимается всем телом.

— Так не интересно. Я прихожу, мы проводим ночь, а с утра я ухожу порталом. Скучно. Требую романтики. Романтики за все те два года, что тебя не было, — говорит она, а я лишь вздыхаю.

— Романтики? — спрашиваю ее, обводя красноречивым взглядом не самую чистую и надежную крышу, показывая, что я думаю о такой романтике, на что она поднимает голову с моего плеча и лукаво улыбается.

— Ну да. Вечер, звезды, грязная крыша, пистолет в кобуре. Романтично, правда? — озорно улыбаясь, спрашивает она меня, на что я лишь хмыкаю.

— Как ты меня вычислила? — задаю насущный вопрос.

— Я просто слишком хорошо тебя знаю, — отвечает она, но заметив мой хмурый взгляд, сдается, — ну ладно, ладно. Попросила Альфреда узнать, когда будет твой следующий рейд, доволен? — она снова надувает губы, а я не выдерживаю и целую ее.

Что же, видимо, сегодняшний рейд отменяется. Как говорится: чего хочет женщина, того хочет Бог. А уж если она хочет конкретно тебя, то значит тебе сам Бог велел забыть все остальное.

***</p>

Альфред мыл посуду. Ничего необычного. Альфред моет посуду каждый вечер. Впрочем, там и мыть-то особо нечего. Во всем особняке только он, хозяин Брюс, да хозяин Дик. Иногда забегает хозяин Чарльз, а еще реже мисс Затара. Ничего такого, что не было бы под силу старому дворецкому.

Вот только именно сегодня у Альфреда Пенниуорта разболелась старая рана, полученная на нелегкой службе Ее Величеству, что несколько мешало сосредоточится. Казалось бы, чего такого? Вот только, опираясь на свой опыт Альфред мог сказать, что болела она только в двух случаях. Либо из-за непогоды, либо из-за грядущих неприятностей. А погода, как на зло, была на диво солнечной.

Причем размер неприятности не имел значения. Это мог быть разбитый хозяином Диком фарфоровый сервиз. Или ранение хозяина Брюса. Очередной перелом хозяина Чарльза. Неудачное выступление мисс Затары. Степень боли лишь подсказывала, какого размера неприятность неслась к ним на всех порах.

Сейчас старая рана на плохо сросшемся бедре подсказывала, что неприятности их ждут средней паршивости. Ничего такого, с чем нельзя справиться, но придется повозиться. Поэтому Альфред старался быстрее закончить с тарелками, чтобы начать готовиться. Проверить аптечки. Чековую книжку, приписанную к особому банковскому счету для суюминутных непредвиденных расходов. Возможно, любимый дробовик. Впрочем, он так же учитывал что боль, часто всего лишь боль. И ничего она не значит.

Закрыв кран и протерев последнюю тарелку, Альфред снял фартук и направился к потайному входу в бэт-пещеру. Надо был растолкать хозяина Брюса. Его недосып начал слишком сильно бросаться в глаза.

Когда Альфред спустился в пещеру, он застал Брюса Уэйна не в лучшем расположении духа. Юный Уэйн явно хандрил. И, что самое неприятное, Альфред понятия не имел почему.

— Хозяин Брюс? — не громко окликнул его Альфред. Брюс вяло поднял голову, взглянул на Альфреда и уставился на монитор компьютера, где отображалась какая-то информация. Из любопытства Альфред подошел к экрану и остолбенел. На экране отображались результаты генетического анализа.

— Скажи мне, Альфред. Знал ли ты об этом? — спокойно, даже слишком спокойно, спросил Брюс, а Альфред проглотил ком в горле, — по реакции вижу, что знал, — убито проговорил Уэйн и вздохнул, вновь уставившись на монитор, — то-то я думаю, что же меня беспокоило все это время. А оно вот как оказалось, — сказал Брюс, а Альфред старательно продумывал линию поведения, чтобы Брюс не начал чудить, — ну, я тебя слушаю. И не тяни время, Альфред, я не настроен на нравоучения, — выжидательно уставился он на дворецкого и Альфреду пришлось отвечать.

— Он пытался защитить вас, хозяин Брюс. Поверьте, в его положении ваше незнание было полностью оправданн…

— Защитить? Может быть, — покладисто согласился Брюс, прервав Альфреда, — скажи мне, Альфред. То что он скрывался… Он ведь не думал, что я отправлю его за решетку? — вроде как спокойно, в свойственной ему манере спросил Брюс, но Альфред видел, насколько важен ответ на этот вопрос. И, если бы Альфред опирался на интуицию в таком щекотливом вопросе, как взаимоотношения братьев Уэйн, то он бы сказал, что Брюс скорее рад воскрешению брата, чем обижен на то, что тот скрыл это от него.