Часть 20 (2/2)

— Признаюсь честно, перед моим приездом сюда, я просмотрел всю доступную мне, как обывателю, видеохронику, а также ряд газетных статей. Кроме того, ознакомился с вашей биографией. Но лишь встретившись с вами воочию, я окончательно убедился именно в данном варианте. Все, что я видел до этого — маски. Несколько масок, что вы одеваете по тому или иному поводу.

— И кем же я являюсь по вашему мнению? — с ухмылкой спросил Брюс, на что доктор пожал плечами.

— Договор, с которым ознакомил меня Альфред, не дает мне право вмешиваться в частную жизнь клиента. К тому же, это просто неэтично. Мне не интересно являетесь ли вы тайным агентом правительства или скрытым геем, посещающем клуб на Ворвик-стрит, — на этом моменте Брюс подавился виски, — я — профессионал и занимаюсь внутренним миром пациента настолько, насколько он сам готов его открыть.

— То есть если я не захочу углубляться в определенные аспекты, то… — сказал Брюс, отдышавшись и сделав неопределенный жест рукой.

— Естественно, я буду учитывать это при проведении бесед. Абсолютно не затрагивать их у нас не получится, но обходить то, что вы не хотели бы затрагивать, мы можем достаточно легко. Вы, главное, предупреждайте меня, если вопрос на момент беседы будет не очень приятен или своевременным, — говорит доктор, на что Брюс кивает.

— Мне интересен ваш ирландский акцент. В вашем деле не было указано, что вы владеете им, — спрашивает Брюс, на что доктор усмехается.

— Я вырос в приюте, мистер Уэйн. И не в самом худшем. Но даже так, у таких сирот как я возникает ощущение, что они никто. В отличие от очень многих других, мы оказались не нужны даже собственным родителям. И из-за этого возникает потребность в том, чтобы влиться в стаю. Кто-то уходит в криминал. Кто-то в армию. Кому-то везет и он обзаводится семьей или попадает в хороший коллектив. Самые сильные из нас создают свою стаю сами. А кто-то как я придумывает себе предысторию, — говорит он и снимает свои очки, — у многих из нас фамилии написаны просто так. От балды. Взбредет в голову ответственному чиновнику дать тебе фамилию Смит, будешь Смитом. Диснеем, будешь Диснеем. Алленом, будешь Алленом, — говорит он и, вынув платок из кармана, начинает протирать очки, — мне вот досталась ирландская фамилия. К тому же я рыжий. Так что, когда я был подростком, внушил себе, что я ирландец. Стал много читать об Ирландии, посещать пабы, ходить в церковь и в конце концов стал неотличим от Нью-Йоркских ирландцев. С языком, правда, не очень. Выучить гэльский очень трудно. Но я над этим работаю, — не без гордости сказал доктор, вновь одев очки.

— Но ведь это самообман, — сказал Брюс, на что доктор кивнул.

— Да, это самообман. Самообман, который делал и делает легче мою жизнь, — на чистейшем американском английском сказал доктор, вызвав улыбку у Брюса, — я давно уже не подросток, но привычка осталась и стала частью меня. А вы, мистер Уэйн? Прибегаете ли вы к самообману? — вдруг спросил доктор с лукавой улыбкой.

— А, что, мы уже приступили к сеансу? Ведь ваш контракт еще не подписан, — от неожиданности вздрогнул Брюс, не ожидая подобного вопроса.

— А зачем тянуть? — спросил доктор вновь с ирландским акцентом, ухмыльнулся и откинулся на кресле, — ну так что? Вы занимаетесь самообманом? Есть ли нечто такое, что вы повторяете про себя? Некая установка, что несмотря на то, что является ложной или неопределенной, раз за разом позволяет вам легче переносить обстоятельства.

— Так и не скажешь, — задумчиво пробормотал Брюс, уставившись в сторону и продолжая удерживать на весу стакан виски.

— Мистер Уэйн. Особенностью моего самообмана является то, что я не боюсь признавать его. Я знаю это и говорю о нем в открытую. Но дело в том, что многим людям стыдно даже про себя думать о подобном, не то что говорить. Взять например вас. Что заставляет вас вести… ммм… выражусь так… довольно активную светскую жизнь? Не визиты вежливости или какие-то церемониальные мероприятия, а просто то множество вечеринок, где вы бываете?

— А вы как думаете? — спросил Брюс, который завороженно слушал сидящего перед ним человека и понимал, что Альфред подобрал очень интересного кандидата на роль психолога.

— Это самая отталкивающая из ваших масок, мистер Уэйн. Тут и думать не надо. Это первая линия обороны, которую вы выстроили между собой и обществом. Для абсолютного большинства окружающих вас индивидов реноме плейбоя уже достаточное обоснование для того, чтобы ограничить общение с вами на чисто деловом уровне, — говорит доктор и откладывает в сторону опустевший стакан виски, — правда, это не единственная функция этой маски. Как и все шумное и блестящее, она отвлекает других людей от чего-то важного, связанного с вами. Вот только чего? Это мне неизвестно, — говорит доктор и краем глаза наблюдает, как Брюс неосознанно кивает его словам.

— Да, это так.

— Могу ли я предположить, что вам глубоко противна эта маска? — спросил доктор, на что Брюс сказал.

— Я бы так не сказал. Когда все началось, то да… да, это было неприятно. Но сейчас, после столького времени я как-то привык к ней и… — говорит Брюс, вздрагивая.

— К тому же, не будем забывать о физиологии, — закончил доктор мысль Брюса, — мужчинам свойственна полигамия. Физическое удовольствие от секса смиряет вас с мыслью о том, что это не вы. Это ваша маска. Но моральное удовлетворение для здоровой психики порой гораздо важнее. Вы получаете его? — спросил доктор, внимательно вглядываясь в лицо Брюса, которому был глубоко неприятен этот разговор.

— Давайте… поговорим об этом в следующий раз, ладно? — говорит Брюс, на что доктор кивает, — я убедился в вашей квалификации, доктор. Думаю, контракт стоит заключить немедленно.

— Если вы так считаете, — кивает доктор.

Через полчаса все было кончено. Доктор Уэлш официально стал психологом Брюса Уэйна с весьма солидным окладом. Уже в прихожей Брюс спросил доктора.

— Я должен попросить вашего совета, доктор.

— Слушаю вас, — говорит доктор, вглядываясь в лицо Брюса.

— Дело в моем воспитаннике. Его родителей убили некоторое время назад и я взял его в дом. Тогда мне казалось это отличной идеей, но теперь я не уверен в этом, — говорит Брюс, на что доктор кивает.

— Мальчик оказался чем-то, что вывело вас из зоны комфорта. Сомнения в такой ситуации естественны. Но проблема здесь даже не в ваших чувствах. Готов ли ребенок принять ваше сомнение и не почувствует ли он себя преданным? Вот в чем вопрос, — говорит доктор, сунув руки в карманы своего пиджака.

— Да, я тоже думал об этом. Хотел убедиться, правильно ли я понимаю ситуацию. Спасибо, доктор Уэлш. Я не хотел и не буду предавать этого мальчика, — сказал Брюс и пожал доктору руку.

— Скажу вам, как сирота. Семья — самое сильное и самое слабое место любого человека. Не стоит создавать лишних препятствий на пути к пониманию и плодить сущности. Это не принесет пользы ни вам, ни мальчику. Так что, не создавайте масок, при общении с близкими, — сказал доктор

— Думаю, вы правы, доктор Уэлш, — кивнул Брюс.

— Могу ли я попросить вас о просьбе, мистер Уэйн? — вдруг спросил психолог.

— Да? — удивленно протянул Брюс.

— Может быть вам моя просьба покажется, странной, но если вы вдруг решите похвастаться тем, что теперь ходите к психологу, то не могли бы вы упомянуть обо мне. Дать адрес офиса или номер телефона.

— Офис?

— Да. Я собираюсь начать частную практику здесь, в Готэме. Судя по всему, здесь настоящее раздолье для психолога, — говорит доктор, вновь всматриваясь в глаза Брюса через свои очки, вызвав у того ухмылку.

— А вы хитрец, — протянул Брюс, хмыкнув, — хорошо. Я упомяну о вас, если решу похвастаться. Хотя… это неплохая идея. Интересно, насколько увеличатся цены на акции компании, если инвесторы узнают о том, что я «прозрел»? — иронично спрашивает Брюс, на что доктор пожимает плечами, — но это наглость. Вы не согласны? — полушутливо спрашивает Брюс, на что Карл вздыхает.

— Что поделаешь. Я мечтаю о большой семье. А большая семья — это большие расходы, — говорит он и, попрощавшись, вышел вон, оставив Брюса в задумчивом одиночестве.