Часть 1 (2/2)

— Молодец, — буркнул я и понимая, что от него не отделаться, сказал, — это, круто. Действительно круто, Брюс. Ты молодец!

Брат сразу же напыжился от гордости, но всю малину ему обломал Альфред.

— Мастер Брюс, вам также надлежит озаботиться подобающей одеждой, — сказал он, появившись словно из ниоткуда и вызвав этим пятиминутное нытье мелкого и мое злорадное хихиканье. Мелкий еще не осознал всю важность правильного имиджа и вовсю отстаивал свое желание не принимать участье в подборе одежды. Ему еще все сходит с рук, но это ненадолго. Через год и его начнут третировать всем этим этикетом, правилами поведения и всякой другой ерундой. Но мне, как ни странно, нравится. Нравится чувствовать себя крутым и богатым. И если для этого надо иметь отличные манеры и хорошо учиться, то я с этим согласен.

— Чарли, Брюс? Ну как вы здесь? — услышал я голос мамы. Мда, моя мама самая красивая мама на свете. И это не потому что она моя мама, вернее, не только поэтому. Высокая натуральная блондинка с вьющимися волосами чуть ниже плеч, с минимумом макияжа. На шее нитки фамильного жемчуга, что передается от жены старшего сына к невесте уже ее сына из поколения в поколение уже лет сто. Мама уже одета, но я то знаю, что она принимала каких-то людей из благотворительного фонда. И я уверен, что чуть позже, она заскочит в их с папой комнату и обязательно переоденется. Но жемчуг точно оставит. Это часть ее имиджа.

— Хорошо, мама. Я как раз подбирал одежду, — сказал я, кивнув в сторону разложенных вещей. Да, я сам подбираю одежду, но мама, реже папа, обычно проверяют, что я взял. Ну еперный теятр, мне одиннадцать лет, а не девять, как Брюсу. Уж одежду подобрать у меня точно получится.

— Ты молодец, Чарли, — сказала она и чмокнула меня в щеку, как обычно она делает, я же как обычно вытер воображаемую помаду, а Брюс так же как всегда сказал: «Фу, мама!». За что так же как и всегда был расцелован. Ритуал соблюден и мама перешла к делу.

— Вы мои любимые мальчики, — проворковала она, обнимая Брюса и смотря на меня с такой нежностью, что я даже смутился, — спускайтесь в столовую, там накрыт стол к пятичасовому чаю. Потом разберетесь с одеждой. Альфред, ты же поможешь Брюсу?

— С удовольствием, мадам, — кивнул наш дворецкий, которого, могу поклясться всеми моими сбережениями в свинье-копилке, все это время не было в комнате. Вот что значит дворецкий с мировым именем! Пенниуорты служат почти по всей планете. Я точно знаю что брат Альфреда служит какому-то махарадже в Индии. Их папа служил королю Георгу V, а дед самой королеве Виктории!

Чай пили всей семьей. Папа болтал с нами об учебе, выпытывая у нас сведения о наших любимых предметах, а мама просто сидела и смотрела, получая удовольствие от самого процесса. Впрочем, любопытство отца было далеко не праздным. Есть такая милая традиция у нас в семье или, вернее сказать, особенность. В каждом поколении Уэйнов обязательно должен быть врач. Неважно, какой специализации, неважно, какой по счету из отпрысков, но он должен быть. Вот и пытается папа понять, кто из нас пойдет по его стопам. Ведь нашего отца большая часть города именует не иначе как доктор Уэйн. Вот такая вот коллизия. И ведь это не просто красивое обращение. Папа является практикующим врачом-хирургом. У нас в доме даже операционная обустроена, а сам он часто пропадает на операциях в центральной городской больнице.

— Так, мальчики. Бегите собираться. Через…полчаса выходим, — сказал папа и поднялся с места. Мы побежали в комнату, где нас уже ожидал Альфред. Я стал натягивать подобранную одежду, а Альфред одевал Брюса. Через двадцать пять минут я и Брюс, одетые как два маленьких джентльмена, стояли в прихожей поместья Уэйнов и дожидались маму.

— Запомните, мальчики. Девушкам и женщинам простительно небольшое опоздание. Они одеваются и прихорашиваются, чтобы произвести на нас впечатление.

— Но почему? — спросил Брюс, а мне стало интересно, как папа будет выпутываться.

— Так можно определить, нравишься ли ты девушке, которая нравится тебе, Брюс. Как правило, если девушке кто-то нравится, значит она не заставит его слишком долго ждать, — выдал отец эту тираду, чем изрядно перегрузил мозги Брюса, я же тихонько хихикал, краем глаза заметив, как отец подмигнул мне. Ну да, занимательный разговор о пестиках и тычинках у нас был всего месяц назад. Я с трудом сдерживался, чтобы не заржать от объяснений отца основ физиологии, но я справился, совершенно натурально изобразив, как мне все это противно и, одновременно, интересно в моем возрасте. А все потому, что нашел запрятанную коллекцию отцовских журналов содержания ХХХ. Не, ну а что? Мне скоро двенадцать и мне все интересно!

Мама спустилась по лестнице, одетая в шикарное пальто и маленькую шляпку с опозданием ровно в одну минуту. На ее шее были видны неизмененные нитки фамильного жемчуга, а на лице был минимум косметики. Удивительно, но ей совершенно не нужна косметика. Она идеальна. Папа церемонно поцеловал руку мамы, сказал пару стандартных комплиментов, мама так же стандартно, от того не менее искренне, засмущалась и в эту секунду заговорил Брюс.

— Папа, мама опоздала на минуту, значит мы ей нравимся, да? — чем вызвал взрыв хохота у всех, включая вечно сдержанного Альфреда, вышедшего проводить хозяев.

— Да, сынок. Так и есть, — ответил отец стирая слезы смеха. Так смеясь и радуясь, мы пошли к машине и направились в кино.

Ну, что я могу сказать? Мы повеселились. Классный фильм. Правда, Брюсу сначала он не понравился. Он даже пару раз хотел попросить отца выйти, но я не дал и даже пнул его ногой. В кое-то веки мы как обычные граждане сидим и смотрим кино и никому до нас нет дела, особенно назойливым журналистам, а он хочет все испортить. В конце концов даже ему фильм понравился и мы смеясь покинули кинотеатр. Машина нас должна была подобрать через улицу у одной гостиницы и отец решил пройтись. В этот момент у меня возникло странное чувство дежавю. Словно я уже здесь был.

— Чарли, что с тобой? — спросил отец, заметив, как я затормозил.

— Чарли, сынок, что случилось? — спросила мама, а я лихорадочно пытался понять, что же мне кажется знакомым.

— Пошли отсюда. Мне здесь не нравится, пошли отсюда, — нервно сказал я, потянув руку отца, чтобы он наконец-то сдвинулся с места.

— Хорошо, хорошо, сынок, — сказал отец и хотел было пойти дальше, но не успел. За нами стоял человек. Он стоял и молчал. Второй вынырнул словно из ниоткуда и схватился за цепочки жемчуга на шее матери. Он сорвал цепочку и жемчужины посыпались на асфальт. Отец бросился на грабителя, пытаясь защитить мать, а тот другой достал револьвер. Черт, он сейчас будет стрелять! Как я мог забыть! Раздался выстрел. Папа дернулся и завалился на спину.

— Папа! — крикнул я, чем привлек внимание убийцы. Он вновь выстрелил и пуля вошла мне в бок. Я почувствовал, как ломается мой позвоночник и услышал третий выстрел, заваливаясь на спину. Уже лёжа на асфальте в луже собственной крови, я услышал голос: — Признайся, мальчик. Ты когда-нибудь танцевал с дьяволом при лунном свете? — после которого последовал щелчок взведенного курка револьвера, но выстрела не случилось: — Мы еще встретимся, — пообещал голос и удалился.

Последнее, что я понял перед тем, как отключиться, это то, что я больше не чувствую своих ног.