Урок 8 (2/2)

Учитель Хай печально смотрел на него сверху вниз и вздохнул.

— Встань, пожалуйста. Мне неудобно так с тобой разговаривать.

Ян молча послушался. Он понимал, что не было практически никакой надежды на то, что учитель Хай не отвернётся от него после случившегося. Однако, стоило Яну оказаться на ногах, как мужчина неожиданно обнял его. Уперевшись подбородком в плечо парня, он прошептал:

— Мне больно видеть, что ты с собой делаешь. Это единственное, что действительно неправильно.

Ян застыл в чужих объятьях. Ему показалось, что он ослышался. Учитель Хай не осуждал его за его наглые и развратные действия и принимал их? Мужчина поглаживал спину замершего юноши. Ян чувствовал, что учитель Хай обнимал его очень аккуратно, будто боясь дотронуться до его незаживших порезов. Так неужели?..

Кадык парня дрогнул. В его глазах стояли слёзы, и он осознал, что они всё ещё текли по его щекам.

— Учитель Хай… Неужели вас это волнует, и вы поэтому…

— Волнует. И меня волнуешь ты, — мужчина отпустил парня и с печалью посмотрел на него. — Твои раны… Я говорил про них. Ничего другого я не имел в виду. Из-за них, кажется, я сейчас даже не смогу больше к тебе прикоснуться.

Ян еле удержался от того, чтобы не рассмеяться. Чтобы подавить подступивший к горлу нервный смех, он схватился за запястье учителя Хая.

— Почему не можете? Вот же! — Ян опустил ладонь мужчины на своё предплечье. — Видите? Мне не больно! Мне совсем не больно!

Учитель Хай одёрнул свою руку и, хотя это было совсем для него не свойственно, закричал:

— Как тебе может быть не больно?! Как человеку, который добровольно уничтожает себя, может быть не больно?! Скажи мне, как?!

Голос сорвался и на последней фразе перешёл на хрип. Мужчина закашлялся и замолчал. Переводя сбившееся дыхание, он обессиленно провёл по своему лицу, убирая со лба растрепавшиеся волосы.

Ян не мог видеть своего преподавателя в таком состоянии. Учитель Хай определённо был расстроен. Расстроен из-за него. Пытаясь звучать как можно более убедительно, парень медленно сказал:

— Это сложно объяснить… Но мне правда не больно, когда я делаю это.

Мужчина снова бросил взгляд на длинные красноватые полосы на предплечьях молодого человека.

— А-Ян, я никогда тебя до этого ни о чём не спрашивал. Но сейчас прошу, расскажи мне.

***</p>

Ян сидел за столом на кухне учителя Хая с вытянутыми перед собой руками. Преподаватель настоял на том, что их следовало перевязать. Пока парень собирался с мыслями, чтобы начать говорить, мужчина, сидя напротив, перебинтовывал его предплечья. Смысла в этом особого не было, потому что большинство порезов уже покрылись сухой коркой и не кровоточили, однако учитель Хай решил обработать их для своего собственного успокоения.

Когда он увидел раны Яна в первый раз, он испытал шок, когда же он спустя несколько месяцев увидел их снова, ему было горько. Это было самонадеянно, но учитель Хай также думал о том, что если теперь ему вдруг предстоит видеть Яна без его чёрного покрова чаще, то порезы определённо стоило скрыть, чтобы каждый раз не цепляться за них взглядом и не лишаться из-за этого желания.

— Учитель Хай…

— Костя, — мужчина затянул узел бинта у самого локтя на одной руке и приступил ко второй. — Когда мы не в университете, называй меня Костя. И на ты.

— Костя…

Ян в первый раз произнёс настоящее имя своего преподавателя и насладился слетевшими со своих губ звуками. Это имя понравилось Яну даже больше китайского, потому что позволение учителя Хая так себя называть могло означать только высшую степень близости между ними. И эта близость была уже чем-то большим, чем просто хорошие отношения студента и его преподавателя, она отождествляла собой связь между двумя дорогими друг другу людьми.

Ощутив прилив доверия и тёплое чувство, растекающееся в груди, Ян всё-таки решился на то, чтобы постараться поделиться своими переживаниями и объяснить, что с ним происходило. Нервно облизнув губы, он неуверенно заговорил.

— Я начал резаться давно. Точно не помню когда. Наверное, где-то в старшей школе. На самом деле «не помню» — это единственное, как можно охарактеризовать моё состояние в такие моменты. Каждый раз в памяти мало что остаётся, поэтому я не знаю, что вам, — Ян исправился. — тебе рассказать. Я могу описать только то, что со мной происходит до того, как я наношу себе увечья. А происходит… Ничего. Мне не больно, потому что я ничего не чувствую. Знаете… Знаешь, как будто меня на самом деле нет, да и всё в окружении меня тоже ненастоящее, только какие-то картонные декорации. Ничего не имеет значения: что делаю я, что происходит вокруг, что будет… Мне это безразлично, и в голове при этом никаких мыслей. Пустота. И внутри меня тоже пусто. Я просто беру и делаю, не задумываясь об этом. Я в такие моменты вообще ни о чём не думаю. Наверное, я делаю это, потому что мне хочется вернуть ощущение себя… Снова почувствовать что-то. Это помогает, потому что, когда я вижу свою кровь…

Ян замолчал. Ему казалось, что он несёт полнейшую чушь, которая походила разве что на бред ума лишённого. Не зная, стоит ли продолжать, парень внимательно вгляделся в лицо мужчины напротив. Ян старался найти признаки того, что Костя после услышанного теперь точно считал его сумасшедшим, однако их не было.

Костя заканчивал с бинтованием второй руки и выглядел сосредоточенным. Он спокойно слушал парня и не перебивал его. Ян не подозревал, что Косте на самом деле были знакомы описываемые ощущения. Только вот он, в отличие от парня, знал, что никогда никому о них не расскажет. Даже Яну. Тем более Яну.

— Возможно, ты думал всё это время, что я хочу умереть. Но это не так. Я режусь не из-за того, что думаю о суициде. Наоборот, когда я вижу свою кровь, я очень хочу жить. Знаешь, как будто приходит весна и распускаются цветы, а ты оживаешь вместе с ними.

Ян ненадолго задумался. Впрочем, ему уже было нечего терять.

— Точно так же я себя чувствую, находясь с тобой. Когда ты рядом, я словно перестаю быть пустым. Возле тебя мне хорошо, и я снова чувствую себя живым.

На этих словах рука Кости дрогнула, и вместо бинта, который он в этот момент отрезал, он попал лезвиями ножниц себе по пальцу. В царапине выступили капельки крови.

Ян тяжело вздохнул. Он взял пораненную руку преподавателя в свою забинтованную и прикоснулся губами к порезу.

— Учитель Хай, вы мне очень нравитесь. Костя, ты мне очень нравишься. Понимаю, это неестественно, но…

Ян замолчал из-за того, что мужчина встал из-за стола. Парень отпустил его руку и тоже хотел встать следом, но Костя наклонился к нему через стол и своими холодными тонкими пальцами приподнял подбородок парня, чтобы тот посмотрел на него.

— В этом нет ничего неестественного. Мы не властны над собой в том, чтобы выбирать, кого любить. По крайней мере я точно над собой в этом не властен, — Костя склонился к обращённому к нему лицу и поцеловал молодого человека. Все его попытки открещиваться от своих чувств к Яну, который так нуждался в нём, оказались напрасными.

После долгого и глубокого поцелуя Костя тихо сказал:

— Я буду с тобой.

«Столько, сколько смогу», — добавил он про себя.

Мужчина и молодой человек ушли в спальню. В ту ночь они впервые заснули вместе и оба спали крепко и безмятежно.