Комфорт (2/2)
Ее холодную кисть накрыла теплая мужская рука, легонько сжала, пальцами поглаживая тыльную сторону.
- Спасибо...- одними губами, практически не слышно шепчет Оля.
Рыков кивает, принимая благодарность.
- А мы куда?
- Ужинать и высыпаться, - безапелляционно, твердо, держа ее руку крепко в своей.
В квартире темно, мерно тикают часы на стене, оглушая в тишине. Ольга спотыкается о небрежно скинутые кроссовки Паши, он спасает ее от падения, удерживая за локоть. Мимолетная дрожь не остается без внимания.
- Я не кусаюсь! - голос мягкий, обдающий теплом, а рука, лежащая на женском локте, придает уверенность.
Он щелкает выключателем, коридор озаряет холодный свет. Арефьева быстро осматривает окружающую обстановку, не докрашенный коридор, стремянка, банки с краской, но ей не пахнет.
Паша помогает снять пальто, и проследив за ее взглядом поясняет:
- Времени не хватает закончить...
Неловкость повисает в воздухе, эмоции внутри скручиваются в тугой узел. Он снова тонет в этих глазах, борется с желанием сгрести ее в охапку и больше никуда не отпускать, но на задворках сознания колотится мысль - она чужая жена, мать чужого ребенка. От осознания больно и колко в сердце, возможно это и есть любовь, ведь когда любишь – сможешь отпустить. А у него не получается, он не в силах оставить Ольгу, забыть про общение с ней, не мешаться под ногами, не мешать строить конструктор под названием «судьба».
Арефьева искренне благодарна, она грустно наблюдает, как Рыков суетиться вокруг нее, и отчаянно сожалеет, что они не встретились раньше – когда она была просто Олей Мартыновой. Но она не любит гадать, как было бы, не случись в ее судьбе Рома Арефьев.
Ужинают в тишине. Паша быстро сварганил ужин, простые макароны по-флотски и салат, но Ольге кажется это самое вкусное из съеденного за последнее время. Арефьев не умеет готовить, и редкие праздники домашней еды в их семье были с подачи Ольги. С годами порывы стоять у плиты практически сошли на нет, кулинарный максимум заканчивался на паре тостов с яичницей. Доедая не хитрую пищу, Арефьева почти довольно урчит, желудок наконец-то перестал отдавать тупой болью.
- Спасибо! - вытирая губы салфеткой она смотрит на Рыкова.
- Обращайся...
- Меня дома не балуют...
- Не привыкай, - хмыкает Паша, стараясь сохранить нейтралитет и не проехаться словесно по Арефьеву.
- Знаешь, мне сейчас хотелось бы выпить...- в голубых глазах загорается дьявольский огонек.
- Могу организовать, - достает из шкафа коньяк и одну стопку.
- Да вы садист, Пал Дмитрич! - хихикает Ольга.
- Ольга Кирилловна, мне ничего не остается, как подчиниться вашей воле и выпить этот нектар богов…
- Рыков! А я? – наигранно возмущается Арефьева.
- А ты будешь смотреть.
Спустя пару стопок он смотрит на женщину, сидящую за столом напротив него, зрачки расширены в темноте, а глаза мутны – усталость наваливается на стойкую Ольгу Кирилловну. Ей кажется, она может ощутить привкус коньяка на кончике языка и почувствовать себя захмелевшей, но дело не в алкоголе и даже не в парах от него. Арефьева сама загнала себя в тупик. Рыков так и не потребовал от нее объяснений, он будто без слов понимал, что с ней происходит, стараясь лишний раз не резать без ножа.
Выдав полотенце, свою новую футболку – Паша уступает свою спальню, обещая, что будет ночевать на диване. Но закончив с водными процедурами, тихо, на цыпочках проходя мимо дивана, она зовет его с собой в спальню.
- Не оставляй меня одну, - крепко сжимая его ладонь, увлекая за собой.
- Оль? – голос Рыкова дрогнул. – Не мучай меня. Я же потом не смогу на тебя смотреть…
- Тсс, - прикладывая палец к его губам, тянется и коротко целует его в щеку, - я не хочу оставаться одной. Просто будь рядом.
Под одеялом Ольга ближе прижимается к мужчине, удачно совпадая линиями и изгибами, прячась в его тепло, ей давно не было так спокойно. Его рука осторожно обнимает за талию, опускаясь на пока еще плоский живот, и это не сводит Арефьеву с ума, все происходит так, будто так было всегда. Дыхание замедляется, женщина расслабляется и наконец-то погружается в крепкий сон.