Часть 1 (1/2)

Если послушать всяких там разных эстетов, осень – чуть ли не самое атмосферное время года. Альбедо бы поспорил. О, Альбедо бы высказал, все что он думает об этом отвратительном времени года, отвратительной погоде, отвратительном холоде по отвратительно промозглым утрам. Жаль, что высказывать пока особо некому, разве что собственным промокшим ботинкам. В очередной раз помянув недобрым словом лужу у подъезда, Альбедо поглубже зарывается носом в шарф. Холодно.

На глаза попадается раздражающе нарядная кофейная будка. Среди серой в тусклом утреннем свете улицы она смотрится нелепо и неуместно, сияя яркими лампочками по краю огромного окна. Распахнувшаяся дверь звенит колокольчиком, выпуская двух смеющихся девчонок. Выглядят так, будто сейчас не самое начало понедельника, а обед выходного дня, мрачно думает Альбедо. Вдыхает повисший в воздухе аромат кофе. И, тяжело вздохнув, толкает дверь кофейни.

— Доброе утро! — бариста, симпатичный блондин, на взгляд примерно ровесник Альбедо, тоже выглядит раздражающе бодрым. Сна в сияющих золотисто-карих глазах ни крупицы. В этом городе еще остались нормальные люди, или только Альбедо страдает от недосыпа в половину седьмого утра? — Что будете заказывать?

— Что-то крепкое и сладкое, — бурчит Альбедо сквозь шарф, даже не потрудившись сдвинуть его пониже, — только не из авторских и не из сезонных, они всегда мерзкие.

Да, ему рассказывали о правилах приличия. Но Альбедо не виноват, просто он встает в шесть, а моральный облик просыпается где-то к десяти.

— Вы просто не все пробовали, — задорно возражает ему бариста, подмигивая — но слово клиента – закон. Хотите, сделаю американо с апельсиновым соком? И добавлю много сиропа, чтобы был сладким?

Звучит как состав адского зелья, но Альбедо согласен на что угодно, если это поможет ему имитировать живого человека. Поэтому он просто кивает, расплачивается картой и отходит к витрине с десертами.

Правда взгляд почему-то то и дело перескакивает со сладостей на золотую косу, мелькающую за спиной бариста, но Альбедо списывает это на причуды не до конца проснувшегося мозга.

Как и то, что прилетевшее на выходе из кофейни «хорошего дня!» уже не вызывает раздражения.

***</p>

Пить кофе на ночь вредно. Грозит повышенной нервной возбудимостью, а значит, бессонницей и, как следствие, утренним недосыпом. Альбедо не высыпается уже больше двух недель, круги под глазами скоро позволят прикидываться пандой в местном зоопарке, а самоконтроля по утрам едва хватает, чтобы доползти до работы никого не убив. В общем, вечером ему позволено пить разве что ромашковый настой. Никак не кофе.

Именно поэтому Альбедо, как взрослый и ответственный человек, после работы прямым курсом движется к кофейне с раздражающими лампочками и раздражающим бариста. Который продал душу дьяволу за талант варить кофе. Иначе Альбедо не знает, как напиток, по описанию напоминавший яд, мог выйти настолько восхитительным. Он даже готов поверить, что ему это все приснилось по дороге, и никакой кофейни он не найдет.

Будка с яркими лампочками вокруг окна стоит там, где и стояла утром, никакой мистики. Альбедо разочарован. По привычке подтянув шарф повыше, он толкает прозрачную дверь, и замирает на пороге, глядя на человека за стойкой.

— Добрый вечер, что будете заказывать? — интонация совершенно другая, но голос невероятно похож. Да и внешность. Альбедо готов поклясться: это почти то же лицо, что он видел утром. Те же золотисто-карие глаза с длинными ресницами. Сходство феноменальное.

Если не принимать во внимание, что за стойкой сейчас находится девушка.

Может, он и правда наполовину спал? Альбедо в прострации называет какой-то напиток, из перечисленных в авторском меню, наблюдая, как ловкие девичьи пальцы порхают над сенсорной панелью кассового аппарата.

— Простите за бестактный вопрос, но с утра тут тоже вы работали? — вечер все же не утро, Альбедо уже может быть вежливым. — Мне казалось, что…

— Что с утра я была парнем, но в обед как переклинило, и вот, — девушка картинно очерчивает фигуру руками и вздыхает, — новый образ, новая я.

Она посылает ему воздушный поцелуй. И пока Альбедо натурально зависает, пытаясь переварить услышанное, успевает пробить заказ, выдать чек и отойти к кофемашине.

— А вообще, утром у моего брата смена была, — уже будничным тоном поясняет бариста, засыпая зерна в кофемолку. — Мы близнецы.

Что ж, это все объясняет.

Девушка заканчивает готовить напиток и накрывает стакан крышкой, при этом так пристально всматриваясь в глаза Альбедо, что становится немного неловко. Затем она пожимает плечами и выдает:

— Ну да, симпатичные.

— Простите?

— Глаза у вас ничего такие, — пожимает плечами девушка, включая воду в раковине и, кажется, теряя интерес к разговору. — Братец с утра все уши прожужжал про клиента, закутанного в шарф так, что видно только «самые прекрасные глаза из всех что я видел, Люми, прекрати смеяться»

Тон у нее настолько незаинтересованный, как будто она рассказывает прогноз погоды на завтра, а не сдает родного брата с потрохами. Альбедо бы обязательно пришел в восторг от такой динамики семейных взаимоотношений, если бы не был так занят попытками осознать услышанное.

Прекрасные глаза? У него? Сколько людей заходит в кофейню, закутавшись в шарф, и какова вероятность, что речь шла о нем?

Так и не придумав, что ответить, он молча забирает кофе и выходит в промозглый осенний вечер. На автомате отпивает пару глотков.

На удивление вкусно. Но не волшебно.