Гитара (2/2)
Но совершенно внезапно прозвучал лихой мотив и комната сразу же преобразилась, постепенно разливаясь в атмосферу печальной радости, отчего у Олежи возник некоторый диссонанс. Ноты, режущие, красивые и такие болезненные, волной ветвились где-то у него внутри, полностью обволакивая и стесняя движения, а послевкусие от них было теплым, спокойным и хорошим, словно он вернулся в те давние времена, когда был живым. Он повернул голову в сторону звука и увидел сидящего на кровати Диму, что перебирал пальцы по струнам гитары и слегка покачивался, стараясь попасть правильно и не ошибиться с аккордом. Это вызвало у него слабую усмешку. Но когда он запел, Олежа почувствовал, как его словно что-то взяло за живое.
Похоже, немного осталось совсем и скоро зима закружит
На десять минут, ну хотя бы на семь, у прошлого нас одолжить
Конечно, всё это глупости, но земля как волчок вертится
А вдруг, они как в каком-то старом кино когда-то ещё встретятся
Олежа слушал внимательно и когда Дима начал петь припев, он развернулся к нему всем корпусом и прикрыл глаза, вслушиваясь в красивые, но такие печальные и искренние слова. Дождь за окном только усиливался и приятно барабанил по крыше, создавая особое сопровождение немного кривой песне, что пел Дима очень старательно и душевно. Негромко, словно желая усыпить Олежу. Успокоить.
В городе дождь, а также по области
В городе дождь, холодный циклон встречай
Ты не придёшь, я знаю, меня спасти
Ты не придёшь, однажды сказав: «Прощай»
Строчки заставляют Олежу мелко вздрагивать, отчего глаза немного заслезились, а все внутри сжалось, отдаваясь фантомной болью. Он чувствовал с каким рвением Дима пытался ему помочь, напевая до боли знакомую песню, что когда-то пел он сам своему кумиру, Антону, вкладывая в этот смысл особые нотки расставания и веселой грусти. Строчки окунали его в пелену воспоминаний счастья, радостных мгновений за несколько дней до смерти и ему резко захотелось близости. Чтобы кто-то его обнял, укрыл, поддержал… Песня одновременно грела и причиняла боль, но несмотря на это он сдвинулся с места и мягко опустился рядом с Димой, сложив руки в замочек и слегка опустив голову, вслушиваясь в хрипловатое пение.
Дима старался не двигаться и спокойно играл на гитаре, внимательно наблюдая за реакцией Олежи, что тихо подпевал и покачивался, погрузившись в свои мысли. Он старался петь хорошо, спокойно и как можно мягко, чтобы понравилось Олеже и чтобы он более менее успокоился, так как ему был важен именно его комфорт и спокойствие. Он видел как постепенно Олежа преображался, как оживал и на его лице вытягивалась улыбка. Милая, ласковая и слабая, но она точно была. И была она живой.
Олежа привалился к Диме и осторожно обнял его за плечи, прижавшись лбом к его груди. Тот даже не дернулся и продолжил играть, позволяя Олеже прижиматься к себе. конечно он сам был против всей этой «петушни», но сейчас он решил откинуть все лишнее раздражение прочь, отдавая своему другу то, что он хотел долгое время — тепла, знания что его любят и помнят, близости. Когда Дима закончил петь, он отставил в сторону гитару и мягко, стараясь так, чтобы рука не прошла сквозь, обнял за плечи, похлопав по спине. Хвост слегка согнулся у ног парня, свечение призрака стало немного ярче, а холод от него постепенно приглушался. Дима слабо улыбнулся, вслушиваясь в спокойное дыхание Олежи… Помог.
— Спасибо.
— Не за что, обращайся.
В тот день Олежа впервые за долгое время почувствовал себя счастливым.