Пролог. Обернись (2/2)
— Так, ты тут посиди, я сейчас.
— Зачем?
— Сиди, говорю!
Мальцева выходит, направляясь ближе сквозь гущу людей, снующих вокруг туда-сюда.
Шумные улицы,
Тесные города</p>
Воздух заряженный дымом —</p>
Небо обуглится,
Скроются в никуда</p>
Люди, бегущие мимо</p>
Софа стоит на ногах твердо только первые пару секунд, прежде чем до неё доходит. Вся мокрая, покрытая ржавчиной в кое-каких местах и, без сомнения, потопленная явно не вчера.
Это та машина, на которой она видела его. Алика. Видела точно так же, как и ментов сейчас, чёртовых три месяца назад, когда он попрощался с ней и сказал, что уезжает с Эльзой в Америку.
Вот, значит, какая у него Америка, да? На дне реки прохлаждаться? Как так-то вообще?!
Её сковывает шок, потому что мысли, которые доносятся — она думала иначе. Все чёртовы дни она считала Александра Волкова эмигрировавшим в другую страну человеком, а теперь всё растаяло и потеряло смысл.
Софа рот рукой едва ли не зажимает, от бессилия не зная, куда себя деть. И обеспокоенный взгляд новой знакомой ловит. Упрекать в том, что вышла, даже не думает, а Павленко и сама догадывается, в чём дело.
Но нет. Этого всё равно не может быть.
— В машине найден труп, — констатирует судмедэксперт и его голос как-то слишком тягостно отдается в ушах, словно приговор. Самый каменный и невозможный.
Софа думает о том, как эту новость воспримет Витя, который всё это время ходил, как сам не свой и жаловался, что от Алика нет вестей из Америки.
Вот почему он не писал и не звонил…
— Кто? — словно не своим голосом она спрашивает это у какого-то лейтенанта, стоящего с папкой и записывающего свой дурацкий протокол обнаружения автомобиля.
И судя по отчаянному взгляду и на секунду вцепившейся в его куртку руке молодой офицер понимает, что ей это далеко небезразлично.
— Девушка. Лет двадцати двух.
На носилки медики вынимают тело, собираясь укладывать его в черный пакет на молнии. Каштановые волнистые волосы. Платье в цветочек. Хрупкие руки и ноги. На локте по прежнему красуется рана, которая так и не зажила от падения между гаражами и теперь уже не заживёт. Ну конечно, это она.
Ты не услышишь крика о помощи —
Время в большой цене,</p>
Стены огней</p>
Сдавят
виски
сильней…
Эльза. Непривычно бледная, не приходящая в сознание, с дыркой во лбу.
Мёртвая.
Её бывшая одноклассница и человек, который, несмотря ни на какие их тёрки, не заслуживала подобного конца.
По разговору ещё двоих офицеров можно понять, что тело Алика они не нашли. Шум от снимков фотоаппарата и короткие высказывания работников органов давят вперемешку с воспоминаниями, лишая на пару секунд воздуха.
Софа знает, что стоит только обернуться и она снова увидит позади себя радостную и счастливую. Не знавшую ещё ни Алика Волкова, ни этих бед, свалившихся на неё. Провожающая брата на поезд, стоя ещё совсем юной на берегу неизведанной жизни. Той, что представлялась радостными победами, а не сбитым дыханием вперемешку со слезами и попытками поверить, что всё случившееся — лишь только сон. Что Алик Волков — жив…
Обернись!</p>
Мне не встать без твоей руки,</p>
На холодных ветрах не согреться…
Практически верит в это. Но наяву её плечо накрывает рука Полины, а в сознании раздается короткий и вкрадчивый вопрос.
— Эй, я здесь… Ты знала её?
Софа коротко смотрит на Полину, кивая. И видит сочувствие во взгляде напротив, но не может объяснить, что куда больнее не за увиденное тело Эльзы, а за неизвестность в случае с Аликом.
Неужели он убил Эльзу и скрылся? Этого точно не могло произойти, он не такой. Тогда что? Её убили другие, а где был он? Его взяли в плен, в заложники? Почему тогда всё ещё он не придумал способа вырваться, не дал о себе знать каким либо образом?
Куча вопросов и ни одного ответа, кроме её повисшего сначала комом в горле и сорвавшегося только в тот момент, когда пара глаз перестала на неё смотреть.
— Знала.
Короткая фраза и больше никаких объяснений не нужно. В кармане телефон начинает разрываться и первые минуты Мальцева звонки игнорирует, пока голос Полины не напоминает, что стоит взять трубку.
Конечно, чего ещё ожидать. Очередной вынос мозга, видите ли, заждались её уже.
Какая-то часть лихорадочно соображает, что отсюда и вправду стоит валить, потому что милиция может быть в курсе угона и тогда они задержатся здесь не только как свидетели, остановившиеся на дороге.
— Пошли, — не своим голосом безотлагательно чеканит, заставляя подчиниться. У Павленко и выбора-то другого нет.
Но всё же где-то с минуту они сидят в машине, не двигаясь с места. Молча. Софа смотрит перед собой на деревья и кусты, покрывшиеся инеем и не может сообразить, что всё это наяву, а не какой-то дурной сон.
Но простаивать долго не выходит и, когда она видит, как катафалк, в который погрузили тело Эльзы, уезжает, тоже давит на газ.
Белым по осени,
Значит, уже зима,
Может, никто не заметил?</p>
Гладко причесанный город сошёл с ума,
Стал самым скользким на свете
Смотрит на сплошную дорогу перед собой, но видит только лицо Волкова и счастливой бывшей одноклассницы, сообщившей о том, что они и вправду уезжают в Америку.
Софа-то что могла? Только порадоваться за них, скрепя сердце тайком от всех. А теперь? Что выходит теперь? Никакой Америки не было, всё это время Эльза гнила на дне реки, а Алик…
А Алик Волков пропал без вести.
***</p>
Полина всё же называет адрес и Софа подвозит её в один из дворов. Останавливается напротив какой-то детской площадки, глядя в окно, как дети резвятся на качелях.
Она совсем недавно тоже себя таким же ребёнком чувствовала. Рядом с ним. Кажется, что только вчера. Впервые Мальцева нарушает данное себе же обещание, запираясь в воспоминании.
Вот же. Она и он. На качелях, которые жутко скрипят, но вместе с тем и до неприличия удобны, потому что рядом с ним любой дискомфорт теряется в никуда. Разговаривают ни о чём, смеются и поедают самое обычное мороженое из вафельных стаканчиков, как Волков потом признался — его любимое. И Софка с упоением слушает какие-то анекдоты, случаи из жизни, порой вставляя ответные реплики. Они обходят между собой только две темы — Эльзу и Афган. Потому что стоит вспомнить об одном из них, как улыбка на лице у Алика испарится, сменившись мрачностью.
И почти что негодованием, как у Софы в тот день, когда он упомянул о её брате.
— Ты нахер этим промышляешь, скажи мне? Не стыдно, нет? Братец твой явно другого хотел для своей сестрички, когда в Афгане воевал. Видел бы тебя сейчас — мог бы и треснуть в воспитательных целях, блять!
Только вот треснула в тот раз она ему. Заехала по роже так, что аж в ушах у Алика засвистело и сноп искр перед глазами посыпаться мог. А потом сбежала, как самая настоящая трусливая девчонка, запретив ему вообще когда-либо упоминать её брата в разговоре.
Он ведь не имел права её упрекать. Как и она его. Они ничем друг другу не были обязаны, между ними ничего не было, но почему тогда на душе так хреново?
Хотя, «хреново» — это ещё мягко сказано…
— Ну, я пойду, — Полина нарушает вязкую тишину, вытаскивая Софу в настоящее. Мальцева кивает, бросая взгляд на новую знакомую.
— Давай, — а ещё силы сострить в себе находит, зная, что Алик сказал бы то же самое, — В следующий раз по сторонам смотри, на чужих капотах не катайся.
Шутка выглядит надтреснуто, но Павленко всё же кивает. И произносит короткое «спасибо», прежде чем выйти из машины, но даже после к подъезду не направляется сразу. Задерживается у открытого окна, не зная, что можно сказать в такой ситуации едва ли знакомому человеку.
— Мне жаль, — и почему-то из языка слетает сплошная банальность, но даже этим Павленко даёт понять многое о своих человеческих факторах. Софа не так уж и много раз по жизни слышала эту фразу, даже когда брата с матерью потеряла. Не от многих…
Её ответа не дожидаются. Поэтому, оставшись наедине, Мальцева телефон достаёт, набирая снова номер.
— Алло. Это я, — абонент на том конце провода удивляется, слыша её тон, не схожий ни на секунду со свойственной девушке жизнерадостностью, — Да, случилось. Ты сейчас где? — ответ следует незамедлительно, сменяясь снова обеспокоенным вопросом, но распинаться в таких речах по телефону Софа считает неприемлемым, — Жди меня там, я скоро буду, — и первая сбрасывает, не желая снова заходить по кругу допроса.
Последний взгляд на качели бросает, стартуя с места.
И не зная, что в одном из окон её провожает взглядом пара глаз.