Сестра (2/2)

— Точно, я вспомнила...а сейчас она тоже в сговоре с Хюррем?

— Нет, вы и правда подумали, что я могла бы собственными руками подпустить к шехзаде возможную убийцу? — Агафья странно покосилась на весеннюю розу.

— Прости, просто хотела убедиться.

— Если это все, то я пожалуй-

— Стой, хочу прочитать послание Ибрагима-паши, вдруг он пишет о чем-то важном. — Махидевран осторожно вскрыла письмо и принялась читать.

— О чем он пишет? — принтересовалась сонная Афифе, ведь последние недели выдались очень тяжелыми из-за большого количества работы. Сейчас девушка мечтала только о крепком сне.

— Говорит, что освободилось место наместника Теке, он замолвит словечко о Рустеме перед повелителем завтра на собрании Дивана. А еще он узнал, что Айсун попыталась совершить самоубийство в старом дворце. Она обезумела. — неоднозначные чувства смешались в сердце черкешенки. Казалось, женщина и была рада своей окончательной победе, но в то же время все это расстраивало и пугало ее.

— Еще один серьезный противник вышел из игры, поздравляю. — с этими словами черноволосая покинула покои Хасеки.

***</p>

— Давайте, девушки, быстрее! Нужно еще несколько раз отрепетировать танец. — поторапливала невольниц Гюльшах.

Наступил вечер следующего дня. Еще до полудня отобранные наложницы выучили несложный, но довольно красивый танец, который будут показывать шехзаде.

— Не ругайся, Гюльшах, мы просто все очень волнуемся. — произнесла Айше, попутно выбирая себе серьги.

— А шехзаде вас ждать должен? Не слишком ли много чести. — фыркнула на нее служанка Махидевран.

Агафья тоже по приказу черкешенки контролировала сборы наложниц. Все внимание русинки было сосредоточено на Норе, которая с большей вероятностью приглянется Мустафе.

— Афифе помоги Эсин с волосами, а то мы не успеваем. — обратилась с просьбой к черноволосой одна из служанок. Девушка тяжело вздохнула, но все же приблизилась к той хатун и взялась за ее прическу.

Через час всё было готово и наложниц повели к наследнику. Агафья осталась стоять за дверью, и через не большую щёлку наблюдала за происходящим внутри комнаты. Девушки двигались плавно, некоторые незаметно выталкивали друг друга, дабы шехзаде смог получше разглядеть их, но весь его взор был прикован к Норе. Ей же и достался фиолетовый платок. Усмехнувшись, Афифе отошла от двери и направилась в сторону покоев Хасеки.

— Как все прошло? — не успела служанка войти, Махидевран сразу же задала хатун волнующий ее вопрос.

— Все хорошо, шехзаде выбрал Нору, как я и предполагала.

— Следи за этой девушкой очень внимательно, я не совсем уверена в ней.

Русинка посмотрела налево. У стены стояла неизвестная ей женщина.

— Кстати, познакомься, это Фидан-хатун, моя новая служанка. Все же мои роды должны пройти совсем скоро, а слуг не хватает.

Девушка, услыхав свое имя на пару мгновений приподняла голову, но этого времени Агафье хватило, дабы разглядеть ее. На удивление, лицо этой рабыни показалось черноволосой весьма знакомым.

— Наталья? — невольно произнесла русинка, совершенно забыв, что находится в покоях Махидевран.

Фидан в миг выпрямилась, разглядывая девушку перед собой.

— Агафья? — вымолвила служанка, все еще сомневаясь в своей догадке.

— Сестра! — черноволосая кинулась к женщине с объятиями, крепко прижав тело той к себе. Наталья на протяжении всего детства, была единственной, кто заботился о бедной маленькой девочке. — Я так рада, что ты жива и невредима. — слезы нескончаемо катились по щекам девушки, это было впервые за десять лет, когда она дала волю своим эмоциям.

— Моя милая Агафья, ты не представляешь, как я рада тебе. Ты единственная, кто остался у меня. Отца убили татары в том набеге, брата и меня схватили в плен. Нас отвезли в крымский дворец, там он влез в какие-то неприятности и с ним не стали церемониться, просто взяли и обезглавили. — погружаться в прошлое было больно, Фидан как могла сдерживала свои рыдания. — Потом меня продали сюда, я не знала где ты и увижу ли я тебя еще раз, но все же надеялась, что моя Агафья жива. — девушка обхватила руками лицо сестры и заботливо поцеловала ту в лоб.

За этой милой картиной наблюдала Махидевран. Хасеки была шокирована таким стечением обстоятельств, но и одновременно рада за свою спасительницу. Афифе множество раз рассказывала ей про сестру, и что им пришлось пережить. Теперь они наконец-то вновь вместе. Две самые преданные служанки черкешенки оказались родными сестрами.

***</p>

Через месяц Айбеге-хатун покинула Стамбул и отправилась на родину в сопровождении Бали-бея. От Валиде не было никакого предложения насчет брака Мустафы и ее племянницы, так как у нее были дела поважнее этого. Да и с Махидевран их отношения были испорчены, матери падишаха не хотелось больше иметь с наглой рабыней каких-либо дел.

Эфсун заняла все мысли старшего шехзаде, что немного беспокоило Махидевран. Она не очень то хотела, чтобы ее сын сильно привязывался к наложницам из гарема, поэтому надумывала отправить к Мустафе другую рабыню. Так же наследника наконец-то определили в главный санджак Манису. Хюррем была раздраженна данной новостью, но поделать с волей самого повелителя ничего не могла.

— Госпожа, почти всё готово к отъезду, через месяц шехзаде отправиться в Манису. — отчиталась перед Хасеки Ханзаде.

— Хорошо, Гюльшах и Афифе тоже поедут в санджак. — сказала черкешенка и повернулась к служанкам. Те удивленно взглянули на нее.

— Но, султанша-

— Не слова больше. — перебила Агафью весенняя роза. — Мне нужны верные люди рядом с сыном, я не могу оставить его там совершенно одного.

Кое-как успев договорить, Махидевран неожиданно для всех подскочила на ноги, из-за чего к ней ринулись все служанки, попутно спрашивая о самочувствии. Хасеки промямлила что-то невнятное, после чего она вскрикнула от боли. Все сразу догадались, что у султанши начались роды. Фидан побежала звать повитуху, Гюльшах послала наложниц за тазиками с водой, а Ханзаде с Афифе стали укладывать черкешенку на кровать.

Роды проходили ужасно. Беременность выдалась для госпожи тоже нелегкой. Постоянные боли во всем теле мучали ее чуть-ли не каждый день, но лекарши поделать с этим ничего не могли. Оставалось только надеяться на лучшее. И в тот момент когда все завершилось, Махидевран почувствовала, что что-то было не так. Ее дитя не издавало признаков жизни.

— Госпожа..

— Нет, нет, нет, только не это, прошу, скажи, что это неправда! — взмолилась султанша, вцепившись в платье повитухи и отчаянно пытаясь разглядеть на ее лице хоть какую-то эмоцию счастья, но она увидела лишь жалость.

— Простите, но ребенок родился мертвым.