[_VIII_] (2/2)

Рид уже хотел предложить принцессе поехать с ним, но у них была запасная лошадь. Практичные северяне. Человек, отвечавший за неё, посмеялся над своим добрым другом и господином. По нему было видно, что из белой зависти никто не позволит принцессе поехать с кем-то. Но Рид держался рядом, чтобы поймать принцессу, если ту покинут последние силы. Медведя обвязали верёвками и потащили остальные. День близился к завершению.

΅◊΅</p>

Морсу и Ройну повезло наткнуться на свою принцессу, пусть и в сопровождении. Бедолаги, ни в чём не виноватые, они будут испытывать жуткое чувство вины, когда принцесса расскажет, как обстояли её дела на деле. А пока они только могли нахваливать славную добычу северян и переговариваться с другими воинами. В лагере уже стали беспокоиться. Хотя до окончания охоты в первый день ещё оставалось время. Гул голосов стал затихать. Нельзя было не заметить тушу медведя. Да и Рейма не могла поправить возникшее за приключение гнездо на голове. В незащищённых местах одежда порвалась, ссадины и царапины. Честно, она и меч потеряла, с ним прыгать неудобно. Рид пообещал найти. Северянин сегодня воистину герой. Почти растопил её сердце.

Люди Мормонта остались позади, нужно было зарегистрировать медведя в списках подсчёта очков. Вся семья принцессы в сборе. Не могли дождаться только её? Визерис даже подскочил со своего места.

– Рейма? – сложно не заметить разницу до и после.

– Отец, – она попыталась широко улыбнуться, получилось немного криво. – Что полагается славным воинам за спасением принцессы? – спросила и заговорила быстро, чтобы никто не перебил и не сбил с мысли: – Представляешь, каким-то чудом медведь забрёл в эти края. Не повезло наткнуться! Я честно хотела убежать, но пришлось сражаться. Дурная голова! Со страху совсем работать перестала, – нужно отдать Мормонту должное, он не подавал виду, что версия принцессы отличается от реальности. Принцесса рассказывала: – К моему счастью, дождалась-таки своего героя, северяне просто невероятные храбрецы. Сам, без своих людей, медведя… – замолчала, а то язык точно начнёт заплетаться. При этом активные взмахи руками сбивали слабое дыхание.

– Рейма, – королева попробовала подойти к принцессе и дотронуться до её руки. Но та дёрнулась.

– Ваше Величество, принцесса сейчас никого к себе не подпускает, – Рид снова попытался помочь. Такими темпами Рейма окажется у него в долгу до погребального костра.

– Эй! Сестра, это же мы, – Эйгон уже к этому часу протрезвел. И если бы не возвращение Реймы, то пригубил бы уже вина. У него и получилось взять её за руку: невидимая остальному люду дрожь пробила его. Эйгон не отпустил руки сестры, которая сначала закрыла глаза и спокойно вдохнула, но потом посмотрела с такой свирепостью, что сестра ему показалась чужим человеком.

– Как медведь оказался так близко?! – Рейнира обрушила свой неожиданный и яростный гнев на десницу. Но тот и сам был в ужасе. Честно? Рейме всё равно, пусть разругаются в пух и прах. Как же достали. Но пока все начали ругаться друг с другом, она осторожно покосилась в сторону смиренного наблюдателя. Лорд Ларис Стронг, заметив взгляд принцессы, улыбнулся. Он не испугался её возвращения и с интересом ждал её действий.

– Хватит! – Визерис стукнул тростью. – Не шумите, принцессе и так досталось. Рейма, отдохни, дитя моё, твоему спасителю я определю достойную награду, – интересно, чего пожелает молодой человек?

– Слушаюсь, отец, – наконец-то Рейма нашла в себе силы слезть с лошади. И Рид сделал то же самое.

– Принцесса, позвольте вас сопроводить, – в ответ лёгкий кивок. Как только они зашли в шатёр, девушка поспешила рассказать дорнийцам, что произошло на самом деле. И всех присутствующих, особенно Рида, возмутил приказ принцессы почистить доспехи. Но они не стали перечить. В отличие от Мормонта. Для медведя он чересчур сметлив.

– Вы спасли мне жизнь, и я не забуду этого, но боле не вмешивайтесь, – принцесса уже успокоилась, хоть и продолжала дрожать. Телу не так легко отпустить страх перед смертью. – Вы не представляете, как сложно жить при дворе. Может, на Севере всё просто, но не здесь. Благодарю, за заботу, – Рид и раньше слышал о принцессе, о её красоте, о её мастерстве, о её заслугах перед Дорном, о её драконе. Она и сама была драконом, юным и всё же беззащитным. Что мешает ей сжечь обидчика и покинуть это излишне романтизированное наивными леди место?

– Это приказ? – одно её слово, и он остановиться.

– Это приказ, – Рейма осталась при своём. Рид хотел сказать ещё что-то, но только поклонился и ушёл. Кайа помогла сменить одежу, и принцесса улеглась на невысокую кровать. Да, знать могла обустроить свои шатры. Кайа унесла доспехи и принесла одно из запасных платьев королевы Алисенты. Сама служанка устроилась на выделенном ей матрасе. У входа дежурили Морс и Ройн, завтра днём отоспятся, раз такое дело. Их принцесса точно не захочет участвовать в охоте дальше. Может, к лучшему?

– Нельзя, мой принц, – услышала Рейма Ройна.

– Кто там? – и Кайа послушно поспешила наружу.

– Принц Люцерис, – служанка улыбнулась, поскольку лицо принцессы просветлело. – Он пришёл один, – и обе тихо рассмеялись.

Рейма укуталась в одеяло, и выглянула из шатра. Племянник охнул от радости и подбежал к ней.

– Тётя, тётя! Ты не ранена?! Ой, я не хотел, – крик сменился шёпотом.

– Я не ранена, солнце моё, ты пришёл, и вся боль ушла, – враньё, конечно же. Но если бедный ребёнок не перестанет волноваться, не сможет уснуть. А здоровый сон важен!

– Правда? – какие у него большие глаза. Рейма рассмеялась.

– Правда. А теперь бегом в шатёр и отдыхать! Иначе у нас не будет сил на игры завтра, – заговорщицки улыбнулась, тем самым осчастливив Люцериса больше всех, чем кто-либо был счастлив в этом лагере.

– Спокойной ночи, тётя, набирайся сил, – лёгкий поклон, и принц поспешил вернуться к матери.

Рейма вернулась на кровать, улеглась на бок. И уже хотела закрыть глаза, как снова кого-то не впустили. Они с Кайей переглянулись. Дорнийка предлагала послать незваного гостя куда подальше, кто бы там ни был. И всё же принцесса кивнула в сторону выхода, пусть посмотрит, кого принесло. Девушка вернулась ещё более весёлой, чем при приходе Люцериса.

– Принц Эймонд, – которого Рейма последнее время старательно избегала. Очень надеялась, что вышло незаметно и мастерски. – Принц действительно беспокоится, – интересно, если бы Кайа знала про потенциальную женитьбу, вела бы себя так же или нет?

– Впусти его, и никуда не уходи, – всё равно они могут спокойно перейти на валирийский.

Послушный кивок.

– Рейма, – Эймонд осторожно присел на край кровати. – Как ты? – когда он лишился глаза, она не оставила его. И сейчас он хотел быть рядом.

Там, у черепа Балериона, внимание Реймы действительно привлекла крыса. Умные животные, знаете ли. Та крыса явно не хотела, чтобы принц ушёл спокойно, а потому пробежалась у его ног в нужное время. В общем, сильно повезло. И попробуй доказать, что не следил. Эймонд просто хотел побыть один. И первый там оказался. А когда пришли сёстры, уйти незаметно не мог. И, поскольку говорил на валирийском свободно, разобрал их разговор. Так что он понимал: его избегали и видеть не желали. И всё же Эймонд хотел быть здесь.

– Паршиво, – принцесса прикрыла глаза. – Оказалось, что сама по себе я мало чего стою, – и сама перешла на валирийский первой.

– Неправда, – принц не верил, он знал.

– Хотя бы ты не льсти, – неужто взмолилась?

– Рейма, – не стоит спорить с этим упрямцем. – Протяни руку, – так что девушка уступила. И упало в ладонь что-то и нелёгкое и нетяжелое. Пришлось открыть глаза. Ещё не огранённый драгоценный камень. – Говорят, помогает здоровью и приносит победы, – сапфир. На него пал выбор? Эймонд тише добавил, будто не уверен, хочет быть услышан или нет: – Хотел подарить тебе на день рождения, но вас не было в Староместе.

– Теперь не подаришь? – о, улыбка на её лице лучшая награда. Но Эймонд уже решил:

– Передумал, – и понял, что смех всё же ещё лучше. Рейма засмеялась, и от этого дорнийцам стало легче. Хотя Кайе некомфортно не понимать их беседу.

– Ты очень вредный принц, – она посмотрела на него, успокаиваясь. И даже нашла в себе силы сесть. Поверх ночной рубашки был и халат… настолько ей холодно из страха, что она не сняла его. – Покажешь мне? – что именно просили показать, гадать не нужно. Эймонд напрягся. – Выйди, – приказ Кайе. Та неуверенно глянула на принца, точнее на его повязку на глазу. Ох, тяжко привыкнуть, когда твоя принцесса смотрит на него всегда так, будто видит оба глаза. Дорнийка лёгкой поступью вышла из шатра. Принцесса продолжала переложила камень в другую ладонь. Может, фантазии, но стало легче.

Эймонд стянул повязку, но открывать глаз не спешил. И пустота в глазнице, пусть и привык, всё же иногда досаждала: чувство уязвимости подкрадывалось вместе с паникой, когда принц позволял себе забыть, что с ним что-то не так, что он калека. И всё же открыть глаз пришлось, потому что Рейма не смотрела в уцелевший глаз. Она осматривала всё лицо. Эймонд боялся, что Рейма испугается или испытает отвращение.

Но перспектива оказаться в пасти медведя была страшнее отсутствия глаза. Дотронулась до его щеки. И Эймонд хотел положить поверх свою ладонь, но не забывал слов Реймы, сказанных их сестре-наследнице, побоялся. Неприятно, когда видят твоё увечье, изъян, даже если это человек, которому, по непонятной даже тебе причине, отдал своё сердце и не заметил. Рейма далеко не идеальная, но для него она лучшая из многих.

– Я и забыла, какой ты сильный, – в её улыбке не было натянутости. – Пусть этот камень служит тебе, – она убрала руку, чтобы брат надел повязку, и поправил ту. Эймонд незаметно улыбнулся. Рейма снова легла, почти вся спряталась под одеяло, потому что ей всё ещё казалось, что слишком холодно. Однако переложила камень обратно и вытянула ту руку из-под одеяла. – Передумал забирать? – усталость постепенно помогала сну овладеть разумом принцессы.

– Нет, – Эймонд усмехнулся, и она за ним. Принцесса уснула быстро, ладонь расслабилась, ничто не мешало забрать сапфир и уйти. Но Эймонд пересел на пол, рядом, и, вытянув руку вперёд, накрыл камень своей ладонью, а голову уложил на плечо.

Кайа, убедившись, что все разговоры прекратились, заглянула внутрь. Признаться, заболталась с Морсом. Так что девушка не удивилась, застав принцессу и принца спящими. Только накрыла Его Высочество своим одеялом, а сама перебьётся. В конце концов, по её жилам течёт горячая кровь песков и солнца. И сама поспешила улечься на свой матрас и уснуть.

΅◊΅</p>

– Ты ведь не замешан в этом? – спросила Алисента отца с явной угрозой, когда в её шатре они остались одни. И, к приятному удивлению, на лице Отто Хайтауэра отразилось искреннее ошеломление и обида от подобного заявления.

– Принцесса Рейма не твоё дитя по крови, но сделала куда больше, хотя бы поэтому я не отплатил бы подобной неблагодарностью, – твёрдо заявил отец. Человек прямой, она не могла не поверить ему. – А медведь… мог и случайно забрести, – размышлял он за кубком вина. Вид какой-никакой внучки его испугал нехило. Не слезая с коня, она видела врага в каждом, кроме чужого островитянина с Севера.

– Я думала, Хелейна говорила о Мормонте, – пробормотала Алисента свои мысли вслух. – Она говорила, что-то о медведях и опасности. Но в итоге этот молодой человек спас Рейму, – вне зависимости от награды короля она тоже обязана отблагодарить его.

– Откуда у неё доспехи принцессы Алиссы? – Отто вырвал дочь из мыслей.

– Я не знаю. Столько дел было, что выбор одежды остался полностью за ней, – Алисента не знала о «подарке» Стронга, Косолапый соврал принцессе. – Почему ты спрашиваешь? – присела рядом.

– Может, медведь неслучайно оказался здесь, хотя и волков было бы достаточно…

– Отец? – Алисента нахмурилась.

– Нужно проверить доспехи принцессы, их могли чем-то пропитать, запах старины прекрасно перекрывал для обоняния другой аромат, – поэтому даже умная принцесса не заметила. Но с чего вдруг она вообще решила преобразиться в бабушку? Нет, она ведь не знала и удивилась словам короля. – Сходи к принцессе и принеси их, сама, мы не можем сейчас никому доверять, – было бы славно, будь у него возможность скинуть всю вину на Порочного принца. Ведь, если правильно преподнести королю ситуацию, всё логично.

Деймон явно намекал принцессе на жениха. И вот небольшое геройство для сближения молодых. Только его люди не могли бы незаметно отправиться в угодья короля и без проблем загнать медведя сюда, ближе к столице. И принц не стал бы доверять наёмникам, которых не знает. Может, станет что-то понятно после проверки одежды. Если только…

По пути к дочери Отто видел дорнийку принцессы. Куда она унесла доспехи? Нелепость! Десница подскочил и провёл рукой по волосам. Значит ли это, что их чуть не подставил кто-то из своих? Тогда принцесса либо побоялась выступать против «своего», понимая, что одна не справится, либо задумала нечто иное, чем обличение на всеобщем обозрении.

Алисента подошла к шатру Реймы, её не могли не пропустить. Сначала она умилилась, заметив здесь Эймонда. Служанка продолжала крепко спать, так что королева тихо подошла ближе к своим детям. И с изумлением заметила, что Эймонд сейчас был абсолютно уязвим. Даже рядом с ней он не позволял себя засыпать, лишая себя возможности проснуться и заметить потенциальную опасность сразу. Его сон чуток, но сейчас сын не шелохнулся. При этом он продолжал крепко держать ладонь Реймы. С некоторым ужасом Алисента поняла, что не видела главного. Эйгон не издевался, а говорил правду. Вчера Эймонд был во власти зависти и ревности. Ей всегда казалось, что младший заботиться о старшей сестре, как положено брату. Но теперь королева думает, что он хотел, чтобы так думали.

΅◊΅</p>

Следующие дни охоты вторая принцесса проводила вместе с семьёй и другими леди. Она попросила у Алисенты прощения и что-то шепнула той на ухо. Сначала королева будто бы разозлилась, но взяла себя в руки. Алисента решила не торопиться со свершением справедливости. Человек, покусившийся на жизнь её дочери, загнал в ловушку её саму. Значит ли это, что Алисента могла довериться Рейме? Несмотря на то что Отто назвал выходку принцессы глупостью, идиотизмом, принцесса только улыбнулась ему.

А ещё девушки плели венки, они вручат их тем, за кого болели, родственнику или возлюбленному, или доброму другу. Хотя большая часть венков всё же уйдёт первым пятерым по очкам из восхищения и некоторых норм этикета. Поэтому девушки плели два или три венка. Рейма тоже сплела три. Вообще, ей нравилась охота именно этим. Все статные воины носили на голове цветочные короны, и это единственный раз, когда они не смущались и не тушевались. Знак внимания и благосклонности, тешащий многим самолюбие как-никак.

В последний день охота была лишь до конца первой половины дня. Остальное время пир, пока подсчитывают очки. И под ясным ночным небом – в этот раз луна светила ярко – оглашали победителей.

Юная Баратеон, самая младшая дочь Борроса Баратеона, такая болботушка, но Рейме она понравилась. Вот с ней Эймонд мог и потанцевать ради приличия! Ей уж точно все равно, лишь бы позвали танцевать. Мормонт, кстати, оказал ей такую услугу. Но сначала был Криган Старк вроде? Старки и Баратеоны, да? А Стронг всё наблюдал, и отчего-то был преисполнен удовольствия. Будто все для него лишь игрушки…

Пришлось занять место рядом с матерью и Хелейной. Рейнира с близняшками сидела по другую руку отца. У неё тоже был венок. Она ставила на дуэт мужа и свёкра. Рейма ни на кого не ставила. Они с матушкой сплели два венка для Эйгона и Эймонда. А третий принцесса припасла для своего спасителя, будет он одним из пятёрки или нет.

Начинали, конечно, с конца. Боррос, как ни старался, остался не у дел. Аррен, Старк, принц Эйгон и принц Эймонд. Алисента, пока ещё не привыкшая к тому, что её сыновья уже взрослые, достаточно взрослые, удивилась, но с присущей матерям гордостью. А Рейма знала, что остаться где-то позади Эймонду не позволит гордость, а сир Кристан точно не дал бы Эйгону просиживать штаны. Дуэт дяди и лорда Корлиса! Старость не радость? Потому что больше всего очков набрал будущий лорд Мормонт.

– И кому же вы посвятите свою добычу, Рид Мормонт? – поинтересовался король, улыбаясь.

– С позволения короля и принцессы-наследницы, – Мормонт улыбнулся в ответ и двинулся уверенными шагами к Рейме, даже не стал путать людей. Громко и чётко: – Самой удивительной из присутствующих, чувствующей души людей, – и преклонил колено, склонив голову для венка. Деймон даже не расстроился, что уступил юнцу. Видно, что Мормонт не сдавался до последнего. К тому же племянница очаровательно улыбнулась всем наблюдавшим и только потом самый красивый из своих венков водрузила на русую голову, будто тяжёлую корону.

– Никакое золото или любой другой трофей не отплатит вам долг за мою жизнь, – она опустила руку на его плечо, – но я хочу, чтобы вы запомнили, что я помню сделанное мне добро всю жизнь, – и наклонилась, чтобы поцеловать венок, потому что мозг ещё на месте, несмотря на количество ударов о деревья недавно.

Мормонт поднял голову: теперь никакая жена не поможет ему забыть принцессу. Может быть, он бы всерьёз подумал о том, чтобы просить её руки. Но такая девушка зачахнет на Севере, особенно без своего дракона. И только воин подумал об этом, как их всех на мгновения накрыла большая тень Вхагар, и тут же её обогнал быстрый и вольнолюбивый Валеон. Они полетели дальше, куда хотели. Визерис посмотрел им вслед. Шумно вдохнул:

– Так может мы вас поженим прямо тут, и не придётся ничего забывать! – поданный и принцесса одновременно повернули головы к своему королю. Дочь отпрянула от северянина, выпрямилась. Хорошо вместе смотрятся. Отто посмотрел на Визериса с не меньшим удивлением. Эймонд чуть выступил вперёд, но Эйгон схватил его за локоть.

«Думаю, это твой единственный шанс», – отец и дочь разговаривали взглядом.

«Я его совсем не знаю», – хотя не такая уж и проблема для их реалий.

Визерис в ответ хитро улыбнулся. И Рейма посмотрела на Рейниру, та кивком дала понять, что вмешиваться не станет. Алисента смотрела то на дочь, то на сына.

– Ну так что? – Мормонт молчал-то. Он знал, что скажет принцесса. Вопрос: как? Рид не оскорбиться, а вот северяне могут. Вон, Криган, уже довольный, представил, что вассал породнится с короной. Почему бы и нет? Но не в этот раз.

– Моё место рядом с вами, мой король и отец, – Рейма подошла к нему и села у его ног, как когда в Дрифтмарке. Но посмотрела на Рида: – А красота севера… меня погубит, – неловкая улыбка.

– И это так, Ваша Милость, – вторил ей Мормонт, пресекая какие-либо возражения. Никто не посмеет сказать, что принцесса отказала грубо, смотря на северянина свысока. Голос Рида оказался достаточно твёрд, чтоб дать всем понять, что никто из них никому не отказывал. Они хорошо провели время вместе. И только.

Настало время ночного пира и танцев вокруг костра.

– Твой венок, – для Эйгона она особо не старалась, тот заметил и фырчал. Для Эймонда пришлось переделывать. Всё, ещё месяца три, и он точно станет выше. Пришлось побегать за этим врединой, который к ней не подошёл намеренно. На что уже обиделся? Вообще, он не обижался, Рейме только и оставалось, что думать так. Принц размышлял, стоит ли ему дать понять ей о своей осведомлённости. Дедушка ему ничего не говорил. И тут она добралась до него, когда он хотел понаблюдать за костром в одиночестве и отдалении от остальных.

Но поймал её ладони, не позволяя их отнять от его головы. Он не любил, когда её лицо так близко, видна только половина. И не понятно, выражает ли ту же эмоцию, что он видит с одной стороны, другая. Ещё Эймонд хотел признаться, что завидовал Мормонту на пиру в день свадьбы Эйгона и Хелейны, что ревновал всё эти дни. Но понимал, что с уст сорвётся что-то едкое и противное. И он помнил (сон у него хрупок), как Рейма проснулась посреди ночи и стала будить дорнийку негодуя: как можно было позволить ему уснуть на полу. Хотел бы он увидеть выражение лица, с которого посмеялась Кайа, когда ответила принцессе: «Мы его разбудим и не дадим выспаться, но, если так волнуетесь, затащите к себе, помогу». О, Эймонд бы остался доволен, потому то, какими интонациями звучали слова дорнийки, заставило сестру покраснеть. «Не маленький уже, сам виноват, если заболеет», – но легла обратно и руку его не отпустила.

Поэтому сейчас Эймонд свёл её ладони вместе и осторожно прикоснулся к ним губами.

– Ты чего? – до неё не сразу дошло, а потом уже было поздно: Эймонд повёл её к костру. Она ведь хотела, чтобы он танцевал? Вот, пожалуйста.