Эндрю Баратеон I (2/2)

Ширен подняла голову от стопки лежащих перед ней инфопланшетов, ее голубые глаза, как ему показалось, совсем не выглядели удивленными. Яркий свет на мостике позволял ему хорошо разглядеть границу между естественной и синтетической плотью на ее лице. Она вынуждена была сделать эту операцию несколько лет назад, после того, как болезнь сожрала часть ее тела и едва не забрала саму ее жизнь. Сейчас Ширен, начав входить в пору зрелости, становилась настоящей красавицей, но красота эта была какой-то жутковатой, как ему казалось.

— Чего предложил? Да то же самое, что и остальные драконы-изменники, — сестра и не думала скрывать своего пренебрежения к сегодняшнему визитеру и ко всем его предшественникам. — Восстановление имперской десятины до уровня 280 года, отмена всех введенных за последние двадцать лет дополнительных податей и контрибуций, снятие Коннингтона с поста Лорд-сегментума и его отдача под суд за все «подвиги». Естественно, восстановление дома Баратеонов в исходном статусе. А еще репарации за все понесенные потери, за военнопленных, которых они казнили без суда или отправили на Стену, и освобождение всех, кто еще содержится в заложниках на Кингсланде. И вишенкой на торте — субсидии для восстановления промышленного и военного потенциала Штормового Предела. И передача под наш контроль нескольких систем, которым предстоит остаться… бесхозными.

Ширен выпрямилась, поправила свои длинные черные волосы, а затем с коротким выдохом метнула нож в портрет Императора, который, согласно закону, должен был висеть на мостике каждого военного корабля, служащего Железному Трону. Портрет и без того был весь истыкан — и в этот раз лезвие влетело в середину груди изображенного монарха.

— Ну да, согласен. Ничего оригинального. — Эндрю взял еще один нож и тоже метнул его, угодив нарисованному Императору в левое плечо. — Только принц Визерис, как я понял, не собирается отдавать нам голову своего одержимого брата, в отличие от других претендентов?

Ширен улыбнулась.

— Принц Саммерхолла не так кровожаден, как принц Джоффри или принцесса Рейнис, когда обсуждается судьба Рейгара… В этом вопросе он предлагает ограничиться пожизненным заключением или высылкой в какую-нибудь глушь.

— Какой кошмар, — искренне ответил Эндрю. Он не понимал, как можно относиться с достоинством к монстру в человеческом обличье, погрузившему Вестерос в кровавый хаос?

— Согласна, — кивнула Ширен. — Но я все, конечно, передам отцу… И он даст ответ, когда решит, что обдумал все достаточно.

— То есть он и этому согласится помочь?

— Согласиться — не значит помочь. Пусть все они помогают нам, а мы будем помогать только себе, — третий метательный нож, отправленный в полет лучшим броском из всех, что когда-либо видел Эндрю, вошел Рейгару на портрете точно между глаз. — Да, брат. Пора Таргариенам объяснить, что у них нет монополии на предательство…