11 °• Альфы и омеги. (1/2)
— Стыдно как-то, — смущённо ноет омега, — я же сказал, что сам могу.
Юнги опускает взгляд на Чимина, которого нёс на руках:
— Ты давай, — раздражается он, — не беси меня ещё больше.
Парень сложил руки на груди и недовольно свёл брови у переносицы, смотря в сторону.
Мин хоть и сохранял спокойный вид, но внутри у него всё развалилось, впиваясь обломками в органы и причиняя ужасную боль, а всё из-за маленького вампира, который упрямо припёрся во время течки на турнир, да ещё оказался героем самой жестокой драки на этом состязании.
Глаза рыжего не могли смотреть на омегу, ведь его состояние сводило с ума: пухлые и нежные губы были разбиты, они обветрились и покрылись корочкой. На щеке красовался яркий синяк и каждый лопнувший капилляр можно было рассмотреть сквозь прозрачную кожу. Бровь рассечена, а глаз частично заплыл кровью, отчего Чимин его жмурит и трёт пальцами. Про тело и крылья можно говорить без остановки, ведь они — одно большое увечье.
Позади парней шли Чонгук и Тэхён: омега вис на шее своего альфы, не в силах унять истерику по поводу внешнего вида друга, которого никто из них не смог защитить, отдавая на расправу огромному зверю.
— Тэхён, но он же живой, — пытается успокоить чувствительного партнёра Чон, — сейчас нужно постараться оказать ему помощь и поддержку.
— И убить тех, кто его обидел, — шепчет Ким.
— Да и.. — доходит до Гука смысл сказанного, — не-не, никаких убийств.
— Хочу крови.
— Меня укуси.
— Да нужен ты мне, — саркастично фырчет омега.
— Тогда иди висни на том, кто нужен, — хмыкает альфа и берёт Тэ за руки, убирая их от себя.
Ким слабо смеётся, начиная трепать мягкие волосы на голове истинного:
— Если не ты — то никто другой.
Голова парня опускается на плечо любимого и он смотрит на ребят, которые шли впереди:
— Нас напоминают в школьные годы, — ностальгически вздыхает Тэхён.
— Только ты меня нёс, — тихо добавляет Гук.
— Да, ведь ты такой слабак был, — хохочет омега, — о, а помнишь наш первый поцелуй? Ты тогда ещё расплакался.
— Пожалуй, на этом закончим предаваться воспоминаниям.
Чимин сидит на кушетке и сверлит пристальным взглядом железный столик, на котором лежат всякие медицинские принадлежности, не внушавшие доверия.
— А ты зачем зашёл? — интересуется омега, не смотря на своего собеседника.
— Во-первых, я тебя сюда принёс, — хмыкает альфа, — а во-вторых, имеешь что-то против?
— Я ещё злюсь на тебя, если что, — гордо задирает подбородок кареглазый.
— Это разве не мои слова?
— Ты мне сделал намного больнее, чем я тебе.
Мин мог поспорить, если бы только имел возможность поделиться чувствами своего внутреннего зверя, который до сих пор тихонько скребётся когтями в остатках внутреннего мира парня, но решил, что лучше промолчит.
К ним вошёл мужчина среднего возраста и, судя по его внешнему виду, он был омегой:
— Терпеть не могу эти состязания, — вздыхает доктор, — особенно, когда в них участвуют омеги.
Старший подошёл к Паку вплотную, начиная осматривать все видимые повреждения и после принялся снимать с него латы, а когда дело дошло до камзола, то Чимин смутился, кидая весьма красноречивый взгляд на Юнги:
— Э? — изгибает вопросительно бровь рыжий, — что я там не видел?
— Мин Юнги! — возмущается омега, — пошёл вон.
Парень стреляет взглядом алых глаз, разворачивается на пятках и быстро уходит, а маленький вампир понимает, что позже ему за эту грубость достанется.
Доктор осматривал и обрабатывал тело Чимина, кажется, что только в жопу не залез, но делать выводы было ещё рано:
— Пересядь на кресло, — кивком в сторону указывает мужчина.
Пак в ужасе натыкается взглядом на кресло для пыток и даже двинуться боится, что замечает старший:
— Мне нужно проверить на наличие внутреннего кровотечения, — спокойно говорит доктор, — это часто бывает у омег, которые получают удары в живот, а он у тебя весь в синяках.
Кареглазый тяжело втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и спрыгивает с кушетки.
— Сними штаны и нижнее бельё.
Руки трясутся и Чимина начинает тошнить от волнения, ведь у него течка и это заметит доктор.
— Давай-давай, — подгоняет его мужчина, — ты мальчик уже взрослый.
Одежда с нижней части тела оказывается на стуле, а маленький вампир лезет на кресло, которое оказалось очень высоким и неудобным. Ножки расходятся в стороны и закидываются на специальные фиксаторы, чтобы не приходилось их в воздухе держать.
Старший разворачивается на стуле в сторону Пака, протирая руки обеззараживающим гелем из пихты, а после в шоке раскрывает глаза:
— Вот ты глупый, — ругается доктор, — во время течки в рыцарей играться.
Чимин вздрагивает и в подлокотники кресла ногти впивает, когда холодные и влажные пальцы касаются его снизу. Мужчина надавливает и входит в него одним указательным:
— Половой опыт был?
Кареглазый открывает рот и хочет сказать, что у него никого не было, но осекается:
— А, — смущается он, — пальцы считаются?
— Нет, — слегка смеётся старший, — полноценный секс был?
— Нет, — еле слышно отвечает Пак.
Доктор двигает пальцем внутри парня, а второй рукой прощупывает низ живота. Чимин смотрит в потолок и молится, чтобы это скорее закончилось и его отпустили.
— Хорошо — повреждений нет, — заключает старший, — но тебе бы со своим альфой переждать эти дни наедине, но только без фанатизма.
У маленького вампира лицо начало гореть от стыда, который он испытывал от слов, что слышал о них с Юнги.
— Одевайся.
Кареглазый сползает с кресла и быстро одевается, а после вспоминает:
— А мои крылья?
— А что с ними? — интересуется мужчина, смотря внимательно на парня.
— Просто они, — указывает себе за спину, — горели.
Доктор скептически щурит глаза и встаёт со стула, чтобы осмотреть крылья младшего:
— Ого, а я и не заметил сразу, что у тебя пух, — удивляется старший.
Мужчина копается в пушистом покрове крыльев и резко замирает:
— Боже, — звучит испуганнный голос, — да у тебя тут всё в ожогах.
— Где? — будто не верит парень, пытаясь обернуться и посмотреть на свои крылья, что со стороны выглядит очень странно.
— Тц, не дёргайся, — получает замечание маленький вампир и замирает.
Доктор подходит к шкафчику, открывает и, шумя стеклянными баночками, которые стояли вплотную друг к другу, пытается что-то найти:
— Сейчас-сейчас, — шепчет старший, — у меня есть одна замечательная мазь, которая быстро залечит твои крылышки.
— А почему? — слегка приподнимает плечи омега, — почему так вышло? Я ведь просто использовал силы, которые присуще всем вампирам.
Длинные пальцы сжимали стеклянную ёмкость, которая была наполнена необходимой вязкой жидкостью для улучшения заживления ран, оставленных на коже огнём, а тяжёлое дыхание и мутнеющий взгляд, что был уставлен вникуда, придавали мужчине немного жутковатый и загадочный вид, с которым он дрожаще выдохнул и начал говорить:
— У всех из нас под кожей есть мышцы и кости, — кивает сам себе доктор, — да и в целом состовояющие тела всех вампиров: две руки и две ноги, пара глаз и пара ушей, крылья, нос, рот, сердце, лёгкие и так далее, но..
Чимин внимательно слушал, но не понимал смысла того, что ему говорили:
— Какое это имеет значение? Это ведь очевидно.
— Но все ли руки или ноги способны творить одно и тоже?
— Что? — слегка улыбается Пак, будто с ним шутили, — а как же? Ходить или банально держать перо в пальцах. Кто же этого не сможет?
— Ты хорошо рисуешь? — вдруг спрашивает доктор, чем ставит парня в неловкое положение.
— Нет, — изгибает он бровь, — я плохо рисую.
— А я вот прекрасно, — чуть приподнимает уголок губ старший, — видишь? А руки наши одинаковые: по пять пальцев на каждой из них, так в чём твоя проблема?
— К чему вы клоните? Ведь можно всему этому научиться.
Доктор поднимает две баночки, которые было не отличить друг от друга, крутит их в руках и внимательно разглядывает:
— Так похожи и можно легко подумать, что в них нет ни единого отличия, но одна наполнена мазью из редкого лечебного цветка, имеющего невероятные свойства, а вторая — самый обычный ромашковый настой, который легко добыть и он обладает самым примитивным действием, — пожимает плечами мужчина и переводит взгляд на кареглазого, — и чтобы не делала эта баночка — содержимое не изменится.
Парень опускает взгляд вниз, задумываясь и погружаясь в себя, не замечая, как его крыльев касаются влажными пальцами и лезут под пух.
— У всего есть ограничение в возможностях и, в том числе, в силе. Омеге никогда не стать воином, которым может стать альфа и твои крылья — прямое тому доказательство, — как ножом по сердцу проходится доктор, — то, что ты смог высвободить энергию и превратить её в пламя — не способность, а дефект, который причинил тебе же вред. Советую больше никогда так не делать.
Вампир отходит в сторону и разворачивается лицом к старшему:
— Почему? — ломается голос, — почему, когда у меня начинает что-то получаться, происходит нечто подобное?!
— Выше своей головы не прыгнуть, — строго отвечает доктор, — поэтому слабому полу не место на поле боя. Ты не должен равняться на альф, которые по своей природе превосходят омег — это нормально и правильно.
— А что же тогда по природе присуще мне? Детей рожать и ждать своего господина дома? — взрывается парень.
— Созидание, — кивает мужчина, — но не бунтарство.
— К чёрту, — выплёвывает слова кареглазый.
— Не пытайся быть тем, кем быть тебе не дано.
Пак стремительно покидает помещение, ударяя кратко кулаком в свою грудь, будто пытаясь перебить сумасшедший стук сердца, который причиняет дискомфорт.
— Вы закончили? — отлипает рыжий от стены.
— Не нужно было меня ждать, — сухо кидает омега и проходит мимо Юнги, даже не взглянув на того и краем глаза.
— Чимин, — красноглазый идёт следом, изучая слегка влажные и взъерошенные крылья, — что такое?
— Не разговаривай сейчас со мной, — предупреждает кареглазый.
— Чего? — чуть умехается Мин, а после понимает, что это было сказано не в шутку, — тормози.
Маленький вампир упрямо идёт дальше, никак не реагируя на слова рыжего, ведь сейчас внутри него мешок с иголками вместо сердца и с каждым новым ударом становится всё труднее идти, дышать и в целом поддерживать свою собственную жизнь, но вместе с этим к горлу подкатывает желчь, которую хочется выплюнуть на кого-нибудь, будто это поможет облегчить собственные страдания.
— Пак Чимин, — нервничает альфа, — какого хрена?
Молчание в ответ повисло облаком над парнями и вот-вот послышется раскат грома, за которым последует крупными каплями холодный дождь, что смоет все хорошие эмоции и превратит их в грязные лужи под ногами.
— Тебе что-то сказали? — никак не унимается красноглазый, испепеляя взглядом вампира перед собой.
Пак останавливается и смотрит перед собой, дрожаще выдыхает воздух и пытается выровнять сбитый ритм сердца, чьи быстрые удары влияли на дыхание.
— Я могу использовать энергию и направлять её, как альфы, — тихо говорит Чимин, — то есть могу атаковать.
— Это мы все видели, — вспоминает Юнги и невольно морщится, — только это очень странно.
— Об этом мне и сказал доктор, — тяжело вздыхает парень и оборачивается, поднимая глаза на Мина, — я сжёг свои же крылья.
У рыжего в глазах огонь потухает от разбитого вида омеги: побитый и уставший, в синяках и ссадинах, на дне карих глаз безнадёжность. Некогда пушистые и мягкие крылья повисли за спиной, их слипшейся покров напоминает шерсть мокрого и дранного животного.
— Такое ощущение, что на все мои попытки мир отвечает: «Не лезь, это не твоё», — Чимин слегка жмурится и пожимает плечами, — я знаю, что и ты того же мнения, да и все, кто меня видит, но я не могу просто быть таким, каким должен.
— Чего ты добиваешься? — спрашивает Юнги, смотря в глаза.
— Хочу доказать, что чего-то стою, — честно отвечает Пак, — доказать не кому-то, а себе.
— Неужели ты думаешь, что единственный способ — сила? — чуть усмехается Мин.
— Мне нужно быть сильным.
— Чтобы «что»?
Омега слегка приоткрывает свои многострадальные губы и не находит, что ответить, поскольку и сам не знает ради чего старается. У него нет конкретной цели или точной причины. Всё, что движет парнем — желание, что он испытывал с самого рождения и чьи-то слова, которые глубоко засели в голове, сердце и, наверное, даже душе.
— Юнги, — маленький вампир выдерживает паузу, — ты знаешь, кто ты?
— Что? — тупит взгляд рыжий, изгибая бровь, — что за странный вопрос? Естественно, кто ж такого не знает?
— Я, — серьёзно говорит кареглазый, — я не знаю, кто я — понятия не имею.
— Как это? Ты — Пак Чимин.
— Имя ничейного ребёнка, которого нашли в колодце почти намертво замёрзшего, — медленно говорит Чимин, переживая те ужасные эмоции и чувства, что привык испытывать ночами, смотря кошмары, — мне оставили «Пак Чимин», как какую-то грёбанную шутку, блять. Два слова, которые вышили на ткани и скинули вместе с ними в яму, надеясь больше никогда их не увидеть — ни имя, ни маленького вампира. Может я просто чья-то ошибка? Тогда это многое объясняет: меня никогда не принимали в свою компанию другие дети, думая, что я больной на голову. Они просто смеялись и издевались, а когда мы стали старше — пытались от меня также избавиться. Я не умею летать, мои крылья не имеют оперения, как у полноценных вампиров, вместо этого — сранный пух, который горит от моей же силы, которой у меня даже быть не должно! — срывает голос Пак, — и я даже не омега, поскольку не имею феромона! Почему все знают, кто они, блять, такие, а я нет?! И я стараюсь стать хоть капельку полезнее, стать хоть кем-то, но всё катится в задницу! Катится каждый раз!
Мин молчит, но его сердце сотый круг ада проходит, крича, как ненормальное от страданий, которые разделяет с маленьким омегой. Да, альфа внутри уверен, что перед ним именно омега, ведь дело не в запахе и не в этом сладком феромоне, что способны источать представители прекрасного пола, а дело в глазах, дело в мягком голосе, дело в тёплых руках и маленьких пальчиках, которые цепляют подол рубашки, пытаясь контролировать излишнюю эмоциональность. Дело в искусанных губах и тихих всхлипах, дело в нежности движений и прикосновений, дело в Пак Чимине и в том, что он не может взглянуть на себя глазами Юнги и понять он не сможет его, поскольку не был сильным альфой, который вдруг ощутил слабость к маленькому вампиру.
— Жалкий, да? — улыбается с болью Пак, чувствуя, как собираются слёзы и как они обжигают его глаза, — я понимаю, что делаю всё неправильно, но не могу иначе, ведь я сам неправильный. Единственное, что могу, так это не впутывать других в свою идиотскую жизнь. Поэтому просто забей, Юнги. Ты ведь просто образец для подражания, — усмехается младший и трёт щёки, на которых щипят ранки от попадания в них солёной влаги, — на тебя многие смотрят с завистью, даже твой отталкивающий характер приманивает к себе, хочется узнать получше и..
— Вот именно, — наконец-то подаёт голос красноглазый, перебивая омегу, — этот интерес вызван тем, что меня просто никто не знает. Никто не знает сколько внутри меня дерьма, Чимин. А как увидят это — убегут и останется рядом только моя семья.
— Семья..?
— Тэхён и Чонгук, — поясняет Мин.
— Но..
— Больше у меня никого нет, — тяжело втягивает воздух носом вампир, — больше нет.
Рыжий в пару шагов уменьшает расстояние между собой и маленьким парнем, который вблизи кажется ещё меньше:
— Даже ты убежишь от меня, — наклоняется он к лицу Чимина, — как и все до тебя.
Карие глаза бегают по бледной коже, боясь заглянуть в алые глаза, которые будто смогут прочитать его мысли.
— Вот только далеко не получится, — шепчет своим восхитительным голосом Юнги, — ведь я за тобой следом побегу и догоню, поэтому ной дальше о том, какой ты неправильный, поскольку мне абсолютно плевать — я другого о тебе мнения.
Горячее дыхание опаляет кожу омеги и чужие губы оказываются в пару миллиметрах от его собственных, провоцируя глаза закрыться, а тело податься вперед — навстречу поцелую, прогибаясь под этот соблазнительный момент.
— Вот вы где! — звонко окликает их голос энергичного вампира, — а мы ведь вас ищем-ищем!
Пак опускает голову вниз и чуть ли не носом клюёт альфу в ключицы, а тот шумно выдыхает воздух, будто пытаясь удержать резкий порыв эмоций и, судя по всему, не самых положительных:
— А зачем вы нас «ищите-ищите»? — передразнивает он Тэхёна, который останавливается возле них.
— Хотел узнать, как мой друг, — хмурится Ким, — и после того, что ты сделал сегодня — его с тобой оставлять опасно.
— Я отведу его в комнату.
Пак молчит и не двигается, так как ощутил появившуюся влажность в штанах от близости с Юнги и теперь боится даже на друга взглянуть, ведь тот обязательно всё поймёт.
— Чимин-а, — тянет Тэ, — как ты себя чувствуешь?
Рука друга ложится на плечо маленького вампира и он весь вжимается в тело альфы, будто пытаясь спрятаться от внимательного Кима, который заметит любую мелочь.
— Э? — секунду тупит парень, а потом до него доходит, что за ситуация сейчас происходит, — ам, да, конечно, отведи его в комнату, — тараторит Тэхён.
Когда вампиры вновь остаются наедине, находясь вплотную друг к другу, Мин кладёт на хрупкие плечи ладони и выпрямляет руки, заставляя омегу отстраниться.