Ре-ре (2/2)

— Я просто думаю, почему Горшок не пришёл на встречу, — отмахивается Александр, не желая признаваться в своём желании вернуться в далёкое детство.

— Он не пришёл, потому что опять требует к себе особого внимания, — нервно цокает языком Андрей и потирает переносицу.

Дальнейший рассказ Щиголев пропускает мимо ушей, предпочитая с головой окунуться в приятный омут воспоминаний. Там находится нечто прекрасное — совсем юный Леонтьев со смешными большими ушами, блестящими глазами и мечтами. Тогда Саша постоянно просил тёзку поиграть вместе или посмотреть вдвоём мультики. Александр слишком привык видеть младшего таким счастливым. Поэтому, когда он резко изменился, Поручик впал в панику. Причиной для колоссальных перемен стал ошейник. Его надевали всем биестам по достижению определённого возраста. И этот «аксессуар» приравнивал к дикому неразумному животному, служа сплошным унижением. Саша всё понимал и однажды расплакался прямо перед Александром. Последний не стал смеяться, он только обнял младшего, прижав его к себе и пообещав не относиться, как к дикому животному.

—Да с таким поведением с ним невозможно вести дела, — наконец заканчивает свой монолог Андрей и почти в ту же секунду на его плечи опускаются ладони Дмитрия, начиная делать массаж.

— Так на кой чёрт мы ведём с ним дела? — Поднимает бровь Александр. — Ни его, ни Балу уже давно не видно, они, будто в лету канули, — он морщится от того, как пафосно и вычурно говорит. Рядом близкие люди: можно перестать строить из себя непонятно что. Но никто из присутствующих не может прекратить, все слишком сильно привыкли к использованию подобных выражений.

— И что ты предлагаешь? — Павел слегка улыбается, явно ожидая как можно более развёрнутого ответа.

— Максимально уменьшить их влияние на нас, — пожимает плечами Щиголев.

Почти в ту же секунду он чувствует, как его ногу обвивает длинный хвост Леонтьева. Последний явно пытается молча поддержать, чтобы никто этого не заметил. Такая мелочь невольно вызывает слабую улыбку на губах Александра. Он помнит, как пушистая «змея» обнимала его в детстве во время просмотра фильмов ужасов. Боялся не сам Александр, а его тёзка, возрастом на пять лет младше. Он не любил ужасы и предпочитал им комедии с хорошим концом.

Щиголев же на тот момент вошёл в период, когда интересно смотреть на мир «без розового» стекла. Такое время наступает у всех детей и мало у кого может задержаться недолго. Обычно все возвращаются в «сказочный мир», если внешние факторы не мешают. И Александр невольно стал им для младшего, первый правда не хотел заставлять Леонтьева сталкиваться с жестокой реальностью так быстро. Просто тогда было острое желание поделиться чем-то интересным с другом. Он примерно в тоже время окончательно осознал отличия домини от сабортинатио. И они стали самым настоящим ударом для ребёнка. Он тогда плакался в плечо тёзки, не понимая причину, по которой все сабортинатио не имели права учиться вместе с домини и работать на любой работе, а не только на тех, что находятся в специальном списке.

— Мы не можем этого сделать: Миша владеет шахтами, без которых будет невозможно нормально работать, — хмыкает Андрей.

— Миша — не единственный Горшенёв, есть ещё и Лёша. Он давно предлагает нам сотрудничество, — краем глаза Александр замечает, как меняется в лице Леонтьев.

Он всегда так реагирует на любое упоминание об Алексее, от которого ушёл обратно к Щиголеву. Тот думает и про себя смеётся над одной мыслей: «Как бы далеко Леонтьевы не уходили бы от Щиголевых, возвращение всегда случится, потому что два этих рода уже на физическом уровне не могут быть друг без друга». Наверное, именно поэтому отец Александра так сильно замкнулся в себе, когда его Леонтьев погиб. В тот день не только Саша потерял родителя, но и его тёзка. Он больше не получал нормальной заботы и любви от Анатолия. И это было мерзко и обидно, но чувства не относились к Саше, последний вызывал только желание обнять и прижать к себе. Именно это и делал Поручик.

— Это не будет предательством? — Как-то обеспокоенно произносит Князев и кусает губы.

— Это будет просто уроком для взрослого мужчины, который уже ничего не делает, предпочитая кувыркаться со своим любовником двадцать четыре на семь, — безразлично бросает Александр.

— А надо быть как ты, Поручик? — Вдруг произносит Павел. — Кувыркаться со своим сабортинатио, но при этом работать? М?

Александр замирает на месте на долю секунду в ужасе. О тесных отношениях с Леонтьевым никто не должен знать: статья светит немаленькая. В обществе сабортинатио воспринимались как люди второго сорта, которым закрытыми отношения с «нормальными» людьми. Для обоих подобное сулило тюрьмой, а после и изгнанием из нормальной жизни. Вступая в открытые отношения с сабортинатио, домини приравнивался по статусу к своему партнёру и даже после разрыва не мог вернуть всё обратно.

Правила и законы Александр прекрасно знает, но это не помешало ему влюбиться в тёзку. Последний испытывал те же самые чувства, это было ясно и без всяких красивых слов и вычурных выражений. Он просто смиренно ждал команды как и обычно, как и должен был приличный сабортинатио, вымаливающий прощения после ухода к другому домини и возвращению обратно. И Поручик закрыл глаза на подобный поступок. Александр поцеловал тёзку в день семнадцатилетия последнего. Тот поцелуй был коротким, сладким и дурманящим от своей запретности. Огромный секрет для двух уже взрослых людей, которые ещё с самого детства делили одни тайны на двоих.

— Я пошутил, — широко улыбается Павел, начиная смеяться. — Ты так смешно занервничал, я даже поверил в правдивость своих слов.

Веселье подхватывает и Андрей, Щиголев же сперва медлит, после чего точно так же смеётся вместе со всеми. Это заставляет Леонтьева успокоиться и слабо, но обеспокоенно улыбнуться. Он прижимает уши к голове и замечает на себе взгляд Дмитрия. Тот едва заметно подмигивает «коллеге по оружию» и обнажает свои идеально-белые клыки. Это не сочувствие и не понимание — Ришко просто напросто насмехается над Сашами. Потому что он сам спокойно может спать вместе со своим домини. В этом виноваты родители, среди которых была «кошка для утех», это значит, что Дмитрий имеет полное право не скрывать свои отношений с Андреем. И Саша впервые в жизни завидует такому же сабортинато.

Из размышлений Леонтьева выводит тёзка, он тянет за рукав в просьбе наклониться. Саша послушно выполняет приказ и слышит тихий голос Щиголева:

— Успокойся и не завидуй, Ре-ре, у нас всё по-настоящему, а не простое желание совокупится, — едва слышно произносит он.

И Леонтьев кивает. Он ненавидит любые сокращения своего прозвища, но позволяет тёзке называть себя глупым «Ре-ре».