Разговоры (2/2)

— Так я ему не нужен, вот и всё. Сказочка кончилась, так и не заимев хорошего начала, — Саша жил долго в деревне, поэтому иногда он говорил очень просторечными словами. Да, Леонтьев честно пытался фильтровать свою речь, чтобы не выделяться в новом для себя окружении. — Ты глаза пошире открой и посмотри на меня, — Саша как-то стыдливо смотрит на свои руки. Они все в шрамах и мозолях не только от игры на гитаре, но и когда-то привычной деревенской рутины.

Саша хоть и был омегой, но накачаться сумел. Если раньше все ему завидовали, то теперь презирали. Омеге не положено быть таким громадным. Да, на дворе не восемнадцатый век, и каждый имеет право выглядеть так, как хочет. Только вот при таком раскладе на принятие нельзя рассчитывать. Саше с его габаритами просто-напросто повезло, что Паша принял ,его под своё крыло, а то пришлось бы стать мальчиком для битья.

— И что? — Обладатель грубого голоса всё не унимается.

— И что? — Брови сводятся к переносице, а пальцы от переполняющего гнева сжимают железную банку. Та теряет свою ровную форму в тот же миг. А остатки напитка выливаются на кожу и частично на траву.

— Саша, — совсем тихо шепчет Мышь и дёргает чужой рукав.

— Я не изобью его, — Леонтьев поворачивается лицом к Нефёдовой.

Та пытается ещё что-то сказать, но её прерывает голос Леонтьева, слишком басистый для омеги:

— А то, что я не просто так Лосем зовуся, — он подымается с бревна, на котором сидел, и выпрямляется во весь свой рост. Тот уже в шестнадцать лет был внушительным, а вкупе с накаченностью делал из Леонтьева идеального баскетболиста.

— Всё равно не вижу проблем, — смешок срывается с губ любопытного, нет, доёбчевого парня.

— Саша, замолчи ты, — Нефёдова в очередной раз вцепилась в чужую кофту. — Если ты продолжишь, то очень пожалеешь.

— Думаешь, шо я пиздануть какого-нибудь дрыща не смогу? — Подымает вверх бровь Саша и откидывает банку в сторону.

— Я не сомневаюсь, но… — Маше вновь не дают договорить.

— Да я забью, как свинину, любого, кто выёбываться будет, — самодовольно произносит Леонтьева.

Слышится, как Паша прыснул в кулак, стараясь сдержать громкий смех. Сажинов даже телефон в сторону убрал.

— Саша! — Уже кричит Мария и бьёт товарища кулаком по плечу.

— Да что?! — Огрызается Саша и поворачивается к девушке. — Я не правильно, шо-то говорю?

— Потечь, как в течку… — На плечо Ренегата опускается тяжёлая рука. И он испуганно замирает, наконец узнавая владельца голоса. — Так нельзя говорить, Лосик. Как можно не знать простых правил русского языка?

На лице Щиголева расплывается широкая улыбка. Леонтьев же чувствует, как его щёки начинают гореть от дикого стыда.

***</p>