Бумага (1/2)
***</p>
Леонтьев сжимает несчастный листок, на котором выведены названия песен и смотрит прямо на них совершенно убито. На душе мерзко, будто окунали с головой в лужу грязи, вытерли о нее ноги, а потом плюнули в лицо. И сделал всё это не чужой человек, тогда было бы намного легче, если не всё равно. Саша привык к подобному отношению, трудно не сделать так, когда в сети каждый второй умник считает своим долгом написать о том, насколько ты хреновый человек.
«То есть, ты хочешь, чтобы я разрешил исполнять свои песни людям, которые ничего не делали и всегда приходили на всё готовенькое? Ты, наверное, прямо сейчас прикалываешься надо мной, даже список для шутки подготовил.»
Ренегат сам не понимает на что рассчитывал, когда назначал Князю встречу, перед этим собравшись с ребятами и накидав на бумаге список. Наверное, имелась крошечная надежда на хоть какое-то понимание со стороны коллеги «по оружию», с которым вы пережили вместе долгие поездки и самые разные проблемы. Андрей же сам оказывался в ситуации, когда нужно начинать с ничего, он должен понимать, насколько это трудно. Но у него после ухода из «Короля и Шута» имелись старые хиты и права на их исполнение. А у Саши подобного нет, разрешения тупо не дали. И как объяснить всем, что исполнять нечего, Лось банально не представлял. Он же должен был получить согласие любыми способами, а в итоге в руках лишь бесполезный листок, строки на котором будто насмехались над мужчиной, напоминая о грандиозном провале.
Леонтьев закрывает глаза и тяжело вздыхает. Нужно позвонить ребятам и сказать всё как есть, но, сделав это, он точно разочарует и подведёт всех. На него же рассчитывают и верят в успех переговоров. И придётся возвращаться с пустыми руками… Точнее, со списком запретных песен. Свои не готовы, всего несколько, но их не хватит на целый концерт, они непопулярны и толком не известны. Люди не станут задерживаться, уйдут сразу, когда всё поймут. Нужна хотя бы одна хитовая песня, дабы просто быть на плаву первое время. Только «Стрелами» не отделаешься: репутация очень шаткая, а постоянное ее исполнение приведёт к ещё большей травле в сети.
«Почему бы вам в очередной раз не спрятаться за образ Миши? Ты даже целую песню про это написал. Я слышал её, неплохо, но могло быть и лучше. Нужно было хотя бы чуточку постараться ради вашего товарища.»
Постараться, мать вашу! Саша спину себе скоро надорвёт в попытках привести дела в относительную норму. Он не может петь без дрожи в голосе — страх проколоться слишком велик. Времена «Кукрыниксов» прошли, в двухтысячных годах были Андрей с Мишей, потом только Горшенёв, а теперь Ренегат один, кто имеет хоть какие-то вокальные данные. И они не развиты достаточно, чтобы концерт звучал, как раньше. Да и выступления больше не на крупных стадионах, а в небольших клубах. Технических неполадок не должно произойти, а людей будет немного. И всё точно смогут услышать ошибки, из-за которых больше никто не придёт на выступления, и придётся бросать музыку, ведь денег не будет. А семью кормить надо, у Саши она не маленькая, у остальных тоже есть, о ком заботится. Нет возможности жить на одни макароны с чесноком, как в молодости. Лось не боится этого, но подвергать своих близких подобному не желает.
«У меня тоже был лишь один альбом, никто не помогал мне. Вы вообще ставили свои выступления в те города, куда приезжала моя группа. Правда, страшно понимать, что ближайшее время придётся жить на накопления, а своей семье объяснять, почему вместо пиццы, на столе снова макароны?»
Будто это Ренегат был ответственным за место организации концертов, он не участвовал в разборках Миши и Андрея, эти двое сами заварили кашу и поцапались. Никто в их разборки не лез, а Князь сейчас словно мстит за то, что ему было хреново после ухода. Только непонятно кому и зачем. Поручику, Паше, Яше и самому Леонтьеву за выбор остаться с Мишей, в проекте, который намного интереснее и просто надёжнее? Саша не знает ответа, да и вряд ли он хоть немного поможет сейчас, лишь больше расстроит.
Да, Лось далеко не святой, никогда не метил в эти ряды, но непонимание за что с ним так, прямо сейчас сжигает изнутри и заставляет глаза предательски слезиться. Хочется вернуться в то чёртово кафе, схватить Князева за ворот кофты, со всей дури ударить о стол и продолжать так делать, пока поэт, наконец, не даст разрешение. Или просто начать умолять и давить на жалость, как обычно поступают дети. Проще говоря, забить на свою гордость и самолюбие, затолкав их далеко-далеко. От одного раза хуже не станет, главное, чтобы никто из группы не узнал. Особенно Поручик, он тогда точно взбесится. Его лишний раз расстраивать не хочется от слова совсем.
Мужчина вынимает из кармана штанов телефон и набирает нужный номер. Надежда так и теплится в груди, словно стрекоза в сети паука. Гудки идут мучительно долго, звук режет по ушам и заставляет сердце биться всё чаще от страха. Противный безразличный женский голос объявляет о том, что абоненту придётся перезвонить, во второй раз вызов просто сбрасывают, а третьего так и не случается. На телефон гитариста приходит сообщение от Андрея:
«Ещё один звонок, и я кину тебя и всю вашу шатию-братию в чёрный список.»
Это добивает окончательно, и музыкант кидает гаджет на соседнее сиденье, в бумагу мнёт, закрыв ладонью лицо. Нервный смех вырывается из горла и переходит в некое подобие жалобного скулежа побитого щенка.
«Ты как-то должен справиться, Лосик. Миша мне все уши прожужжал о том, насколько чудесные у тебя стихи, какая большая польза от твоего пребывания в коллективе. Неужели Миша нагло наврал, и ребятам только хуже с тобой, Саша?»
Леонтьев заводит машину и пытается взять себя в руки. В том, что Горшенёв орал в порыве ссоры, вины Лося нет. А Андрей считает иначе, винит всех в ухудшении отношений с Гаврилой, но только не себя и аранжировщика. Похоже на детей, но те быстро осознают всё. Да даже Поручик с его взрывным характером, признаёт свои ошибки и всегда извиняется! Щиголев бы сейчас ударил, услышь он, как мямлил и фактически умолял мужчина бывшего коллегу. И перед барабанщиком стыднее всего: он же так поддерживал, а теперь будет разочарован...
Наверное, из-за последнего Лось не сразу приезжает к своей даче, где собралась вся группа. А потом долго не выходит из машины, прокручивая в голове самые разные варианты признания в провале. Ни один не подходит, все звучат жалко и ничтожно. Собственная фантазия не утешает, она продолжает рисовать образ разочарованного Поручика, который сжимает кулаки до побеления костяшек и зло шипит сквозь стиснутые зубы, как Ренегат всех подвёл. Это самое страшное для Леонтьева, услышать от любимого человека такие слова. Приходится досчитать до десяти и обратно, дабы хоть немного успокоиться.