chapter 8 (1/2)

Цикорий казался на вкус еще более мерзким, чем обычно. В висках стучалась боль.

Даже недалекое прошлое порой невыносимо. Насколько было бы проще, если б с утра ничего не вспомнилось, исчезло, оказалось нелепым сном, но едва она открыла глаза, перед ними мысленно пролетели и поцелуй, и силуэт выскакивающей за дверь Кузнецовой.

К счастью, Малая сбежала, и не видела остального. Ни молча кивающей ей в спину Костьи – и Гончарова тут же сорвалась с места, выбегая за ней. Ни не к добру вспыхивающих в нервном веселье взглядов – и девчонки понимающе закивали друг другу. Ни Костьиного «баста, поиграли» - и бутылка полетела в мусорное ведро.

Она поцеловала ее. И от этого хотелось рычать. Да, из-за игры, да, не по собственному желанию, но она это сделала. Позволила ей приблизиться к себе больше, чем просто «в одной группе». Отлично сработано, Купер! Шансы на нормальное существование девчонки в десятой оставались призрачными, судя по утреннему бубнежу – девки планировали приклеить ей что-то над кроватью.

Бунина отговорила их от этой идеи, но Холера когтями цепляется за любую пакость, и скоро появятся новые способы достать девчонку. Которая, кстати, какого-то хрена не пришла на завтрак!

Купер устало сжала виски татуированными пальцами.

- Черт!

Дремавшая над тарелкой каши Ася напротив нее встрепенулась и захлопала подкрашенными глазами.

- Что такое?

Староста покачала головой.

Что не так с ее гребанной жизнью? Воистину, стоило родиться девочкой-Асей, самая большая из трудностей которой – непросохшая роса на кроссовках после утренней зарядки на промозглой площадке. Ей бы ловко орудовать тушью, и думать не о жизни, а о глазах. Глаза…

Бэлла так распахнула тонкие ресницы вчера, как будто не верила, что это произошло, или что закончилось.… И это было очень красиво, действительно очень красиво. Но ведь в ней нет ничего особенного! Когда вчера Малая подняла руки, шея Костьи заколола от ожидания, словно кожа чувствовала фантомное прикосновение к себе, которое вот-вот должно состояться. Бэллка точно не хотела оттолкнуть ее, не после того писклявого стона в чужие губы. Кузнецова хотела ее потрогать.

Но Купер не позволила ей, она остановила. Кажется, приложила девчонку затылком о кровать. Никто не трогает руками Костью Купер. Вот что определяет ее, а не тупая подростковая игра. Староста так поступила, потому что не хотела девчонку. И еще потому что она была уверена, что не сможет так быстро остановиться, начни Бэлла ее лапать… Твою мать!

Костья залпом залила себе в горло оставшийся мерзкий напиток, вроде призванный бодрить по утрам, поморщившись.

Какой черт ее дернул?!

Столовая гудела привычным, мерным шумом голосов, изредка прерывающимся чьим-то смехом. От стука металлических ложек хотелось спрятаться.

Выспавшаяся Петруха рядом бесила своей бодростью всю десятую и с мрачной улыбкой шумно возила тупым столовым прибором по тарелке. Купер подумывала «случайно» опрокинуть на нее свою порцию жидкой овсянки, когда в общий гул вмешалась уверенная чеканка каблуков по потрескавшейся плитке пола.

От стройного ряда воспитателей у стены отделилась знакомая фигура.

Полякову они видели с идеальной укладкой и белым воротничком и в шесть утра, и в десять вечера. Не стало исключением и это утро. Подростки хмуро разглядывали ее прическу – волосок к волоску – и цветущий внешний вид. Остановилась преподавательница у стола их группы.

- Доброе утро, дети, - произнесла она бодро, и Костью затошнило.

Дети. Ну, знаете, они как раз тот вид детей, которые думают о своей или чужой смерти несколько раз в неделю.

- Доброе утро, Татьяна Алексеевна! – уныло кивнула она ей, поднимаясь.

- О, не вставай! – замахала морщинистыми руками женщина, - Я только хотела сказать, что уезжаю, и уроки математики продолжатся через месяц.

Девчонки начали переглядываться, безуспешно маскируя радостные улыбки.

- Что-то случилось? – вежливо кивнула Костья.

- Сущие пустяки. Вот список заданий на месяц, я предполагаю работу в парах…

***

Она долго повторяла себе, что плевать. Говорила «по-хуй», пусть подавятся своим ядом, ей нечего стыдиться, она не сделала ничего плохого, так что… Пусть идут к черту. Но потом все равно думала и думала, и каждый раз, когда кто-то из десятой группы попадался ей на глаза – примерно раз в несколько минут - ей казалось, что они смеются ей в спину. Хотя, кого она обманывает? В палате они смеялись ей в лицо.

Бэлла свернулась на полу калачиком и почти по-собачьи заскулила. Сквозняк разнес звук по пустой комнате.

Она позволила себе минуту слабости после бессонной ночи в комнате с железной цифрой десять на двери. Вчера Кузнецова струсила и не вернулась в палату, позволив Наташе отвлечь себя пустой болтовней, позже струсила и пришла в спальню почти под утро, чтоб не встречаться ни с кем даже взглядом. И окончательно струсила утром, когда выскользнула из комнаты раньше всех, но просидела в пустом классе, дождавшись, когда девчонки помятой толпой ушли на завтрак.

Обманывая себя, девчонка вернулась в комнату, чтоб досматривать тревожный сон, прерванный сквозняками из хлипких оконных рам, но спать не хотелось.

Ненависть к себе и собственной голове вернулась к ней, ласково поглаживая спину ознобом.

- Дура! – крикнула Бэлла четко, усаживаясь на полу у своей новой кровати.

Дверь беззвучно распахнулась. Девчонка подняла глаза и резко опустила их обратно в пол, мысленно пытаясь обрасти кожей хамелеона.

С тихим шуршанием по полу к ней подкатился тонкий листок.

- Малая, - осторожно произнесли от двери, - Ты мой партнер на внеклассной работе по математике.

Староста сделала несколько шагов по направлению к ней и опустилась на корточки рядом. Легкие заполнились знакомым свежим, приятным запахом и Кузнецова постаралась дышать ртом.

Наверное, Купер пыталась заглянуть девчонке в лицо, но та упорно не поднимала голову, разглядывая вместо этого листочек.

По бумаге ползли ровно отпечатанные формулы, в уголке чернело «Кузнецова, Купер». Либо преподавательница вообще не заморачивалась и поделила их по журнальному списку, либо это все издевательство.

Бахрома раздражения царапнула вены изнутри.

- Я не хочу, - Бэлла постаралась сделать голос максимально ровным, и, заслышав шаги в коридоре, поднялась на ноги.

Костья позволила себе моргнуть еще один раз, прежде чем встать, развернуться на пятках, ускорить шаг и перегородить ей дорогу прямо у самых дверей.

- Так не пойдет, - у двери дернулась ручка, и она схватила девчонку повыше локтя, - Пошли, поговорим.

***

Она упиралась, выкручивалась, и вырвала свою руку, прежде чем девчонки появились в комнате, но вслед за старостой пошла, опасаясь ненужной сцены.

Малая спускалась следом за ней по лестнице, и, Костья была уверена, что та попытается ударить ее, как только они скроются от чужих любопытных глаз. Так и вышло. Купер увернулась от летящего в печень кулака и легко запрыгнула на подоконник, поднимая руки в обезоруживающем жесте.

- Тихо-тихо, я поговорить звала.

Бэлла затравленно озиралась, избегая встречаться с ней взглядом. Стало холодно, и она ежилась, явно жалея, что не набросила поверх мягкой футболки жилетку.

Купер притащила ее в тупик. Обшарпанные стены, арочное окно и широкий подоконник в самом конце первого этажа. На его месте еще до существования Школы была уединенная зона перед камином, покоящимся теперь за толстым слоем кирпича. Благодаря косой стене из коридора тупик было не видно, и когда-то, когда староста еще не была старостой, она пряталась здесь от всего мира.

Старая желтоватая штукатурка и плотная стена деревьев за окном в детстве казались целым миром, а сейчас, когда она выросла, стали гарантией спокойствия в редкие минуты одиночества. Обескураженная поведением Малой, Костья привела девчонку в свой тупик, не придумав ничего лучше, и теперь корила себя.

- Что значит «я не хочу»? – напряженно уточнила она, удостоверившись, что никто не собирается ломать ей кости.

- Попробуй догадаться, - девчонка подняла вверх подбородок, выстрелив в полоток взглядом, словно собираясь обернуть эту ситуацию в свою пользу.

- Интересно…

Мысленно Купер послала ее к черту, дьяволу и к директору на растерзание за то, что не смотрит в глаза. Несколько раз обозвала трусихой. В тупике было четко слышно прозвеневший звонок на урок и редкие, затухающие голоса. Костья слушала, как тикают секунды их молчания.

Бэлла услышала ее мысли, или ей надоело стоять перед старостой в немом ожидании. Она вопросительно изогнула брови. Подняла взгляд и переплелась свежей листвой своих радужек с ее мшистыми глазами... Как переплетают пальцы. Как уже было в их первую встречу. На миг у старосты закружилась голова.

- Это чертово задание придумала не я. С больными мыслями Поляковой ты еще познакомишься позже, - быстро-быстро заговорила она, сбрасывая с себя наваждение, - На все про все месяц, и ты бы знала об этом, если б соизволила явиться на завтрак. Какого, кстати, хера?

Последнюю фразу Костья не смогла сказать без яда в голосе. Осознавая, сколько нервов тратится на одну несчастную девчонку, она покачала головой и полезла в карман за сигаретами. Вытащила одну, нарочито медленно подожгла её вынутой из пачки зажигалкой, откидываясь на оконное стекло спиной.

- Не твое дело, - мгновенно парировала Малая, сжимая ладони в кулаки.

Больше всего на свете Бэлла ненавидела, когда люди лезли в ее личное пространство, когда пытались ей командовать. А судя по улыбке на лице старосты, та реально получала удовольствие именно от командного тона. Хотя, скорее всего, Купер получала удовольствие от явных проявлений злости, которые были видны в глазах Бэллы. К несчастью, она никогда не умела маскировать свои чувства как следует.

Костья усмехнулась, пристально наблюдая.

- Мое. И тебе пора бы знать и об этом. Я отвечаю за каждую из вас своей головой, а ты добавляешь мне проблем.

- Здесь нельзя курить.

Они синхронно перевели взгляд на закопченную табличку с перечеркнутым окурком, и Бэлла поняла, что сморозила глупость.

- И что? – засмеялась Купер, делая очередную затяжку, - Я, кстати, курю, когда меня что-то зверски раздражает. И ты здесь. Совпадение?

Кузнецова сжала губы на плоскую колкость. Из маленького пучка на макушке на лицо свесилась тонкая прядь.

- Нам действительно придется поработать в паре какой-то жалкий месяц. Это не я придумала тебе назло, и, к черту скромность, – тебе даже повезло получить меня в качестве напарницы, - она небрежно стряхнула на пол пепел, - Я не собираюсь сваливать на тебя всю работу.

Бэлла молчала, казалось, что-то обдумывая, и Каспер сочла это хорошим знаком.

- Нам придется только несколько раз встретиться после уроков. Конечно, если ты не предпочтешь обмануться, когда сегодня вечером тебе кто-то обязательно принесет фальшивый листок и попросит сделать все одной.

Малая снова фыркнула, складывая руки на груди.

- Откуда мне знать, что листок от тебя не фальшивый?

- Твой листок Холера порвала еще в столовой. Это мой экземпляр, на нем печать и подпись Поляковой, - она помахала свернутой бумажкой перед лицом девчонки.

Бэлла устало приложилась затылком о стену позади себя и тут же зашипела сквозь зубы от боли – место вчерашнего ушиба еще болело. А еще хотелось закурить, но она скорее отгрызла бы себе руку, чем попросила бы сигарету у татуированной девчонки.

Костья кинула на нее обеспокоенный взгляд из-под ресниц, пряча бумажку в карман широких штанов. Спрыгнула с подоконника.

- Кажется, мы так и не познакомились нормально, хотя мое имя ты откуда-то знаешь, - она протянула ей руку с забитыми пальцами и наклонила голову, - Я Костья Купер.

Кузнецова оценивающе посмотрела на нее, делая пару шагов вперед, и опасливо пожала чужую прохладную ладонь. Касание было неожиданно мягким и ненавязчивым.

- Бэлла. Мне обо всех рассказала Наташа.

Купер кивнула, будто заранее знала, что услышит в ответ. Ей было смешно до одури: она знала, какой у девчонки напротив на вкус рот, но впервые жала ей руку, называя свое имя. Они разорвали рукопожатие, но никто не отошел, сохраняя дистанцию в два шага.

- Почему ко мне никто не может привыкнуть?

Староста удивленно подняла глаза на Малую, кусающую губу. Казалось, девчонка сама жалела, что задала этот вопрос.

Костья пожала плечами:

- Ты новенькая. Все просто. Отведенную тебе роль в первый день ты занимать отказалась.

- Роль девочки для битья? Нет, спасибо, оставь себе, - разозлённо произнесла Бэлла, мгновенно теряя и до этого хрупкий добродушный настрой.

- Да никто бы тебя не бил…, - Костья поморщилась, - Но ты первой раскрыла рот. Ты первая полезла…

Девушка едва не задохнулась из-за последней фразы, и уже хотела высказаться, но, перебивая саму себя, покачала головой и вместо этого молча задрала футболку. Холодный воздух принес мурашки.

Каспер скользнула взглядом по затянутому эластичными бинтами корпусу, где в редких местах открытой кожи синяки цвели всеми оттенками синего. Она покачала головой.

- Спрячь.

Бэллке хотелось вообще ничего не говорить, потому что ей хотелось уйти. А ещё желательнее уйти, сказав напоследок что-то едкое, что исказит всезнающее лицо напротив на остаток дня, и эффектно так крутануться на плоской подошве.

Староста выматывала её, даже когда смотрела. Как сейчас. Просто смотрела, не открывая рот.

- Это все? – Кузнецова нервно одернула футболку и сузила глаза.

- Нет. Почему ты вчера согласилась играть?

Каспер не хотела этого спрашивать. Вопрос крутился в голове прошлой ночью и слова сами сорвались с языка. Ей просто физически вдруг захотелось удержать Малую перед собой еще на несколько минут, и она ляпнула то, что не хотела спрашивать даже у самой себя. Купер могла спросить ее о причине попадания сюда или даже о возрасте, но все это она знала из бумажек директрисы, поэтому ничего из рядовых вопросов не пришло ей в голову.

- Потому что хотела подружиться со всеми, ясно? – ощетинилась девчонка, краснея, - Не принимай на свой счет, это было не из-за твоих опытных умений.

Встреча в каморке со швабрами жила в Бэллкиной памяти, и она не могла не вспомнить вчера о растрепанной Асе, которая явно не проигрывала свои поцелуи в дурацкой игре.

Каспер скривилась в издевающейся гримасе и развела руками.

- Это, типа, должно было меня оскорбить?

- Вряд ли, - фыркнула Кузнецова, - Я бы не удивилась, если бы ты приняла это как комплимент от очередной девки.

- Очередной девки? - Каспер приподняла уголок губы и сделала шаг вперёд, сокращая расстояние. Нет.

- Признай, Малая, что тебе на самом деле понравилось.