X. Суд. (2/2)

Сынмин молча кивнул головой, соглашаясь.

— Тогда чего мы ждем? — взволнованно спросил Чанбин, — Нужно немедленно всех созвать.

***</p>

— Давно мы не собирались всей компанией, — заметил Джисон, добродушно посмеиваясь, — Вечно кто-то куда-то пропадает.

— А тут еще и повод такой интересный, — беззлобно ухмыльнулся Минхо, вальяжно раскинувшись на диване, заставляя сидящего рядом недовольного Хёнджина вжаться в подлокотник.

— Да, повод действительно интересный, — коротко кивнул Чан, — Но прошу отнестись к ситуации серьезно. Решается человеческая судьба, — игривый огонек в глазах Минхо временно потух, и он сел прямо, освобождая место для повеселевшего Хёнджина, — Все мы знаем закон о смертных.

— Вы уже слышали о Феликсе, — Чревоугодие поднялся с кресла и, стуча тяжелой подошвой черных ботинок по паркету, подошел к Унынию и встал рядом, — Ему дана способность общаться с нами, — Грехи молча кивнули, — У нас есть два пути: либо мы не трогаем его и забываем о нем, — Чанбин замолчал, сглатывая образовавшийся ком в горле, — Либо открываемся ему и смотрим, что будет дальше.

Чревоугодие закончил говорить, и повисла гнетущая тишина. Семь пар глаз переглянулись между собой, и резкий гул говорящих одновременно голосов наполнил гостиную.

— Прошу, тише! — вскинул руку вверх Чан, призывая всех к спокойствию. Грехи замолчали, только Джисон громко хихикнул, почувствовав боком слабый тычок пальцем от Минхо.

— Я считаю, что нужно действовать, — начал говорить первым Хёнджин, — Я видел этого смертного несколько раз, и могу уверить вас, что он не дурак. В отличие от нашего Бинни, который так любит усложнять себе жизнь, вернее, «делать игру более интересной»... — передразнил он Чанбина, — ...я давно изучил его биографию, и мне кажется, что он и сам понимает, что с такими заявлениями вскоре окажется в сумасшедшем доме.

Высказав свое мнение, Хёнджин расслабленно откинулся на спинку дивана, закинув голову назад и закрыв глаза. Чан щелкнул пальцами, и посреди комнаты повисли большие цифры ”1:0”. Чонин, заинтересовавшись заклинанием, попытался провести рукой по одной из цифр, но пальцы прошли сквозь неё, соприкасаясь лишь с воздухом. Разочаровавшись, Гордость спрятал руку обратно под теплый плед.

— Я тоже склоняюсь к тому, что стоит попробовать с ним пообщаться, — сказал Минхо, — Если он не сможет держать язык за зубами, то это его проблемы, — заметив растерянный взгляд Джисона, он продолжил, вздохнув, — Я доверяю Блуду, поэтому не сомневаюсь в том, что этот Феликс догадается молчать. Уверен, что с ним все будет в порядке. Не думаю, что стоит упускать такой шанс – кто знает, может, встреча с нами была предначертана ему судьбой.

Чанбин взмахнул рукой, и цифра ”1” сменилась на ”2”.

— Я сомневаюсь, что это хорошая идея, — заметил Чонин, — Я единственный из вас, кто был в секретной секции библиотеки, и мне кажется, что комната запечатана не просто так. Зачем скрывать записи о смертных? Мы не можем быть уверены в том, что это безопасно.

Хёнджин хмыкнул и вскинул голову, раскрыв глаза.

— Ты просто его не видел, — возразил он, улыбаясь, — Поверь, он законченный пацифист. Такое маленькое ручное солнышко, — Чанбин настороженно покосился на Блуд, и тот хитро прищурился, улыбаясь уголками рта.

— Может и так, — нерешительно пожал плечами Чонин, — Но я все же против.

Табло вновь изменилось, выведя четкое ”2:1”. Сердце Чанбина ухнуло вниз и часто забилось где-то под желудком.

— Я бы хотел с ним познакомиться, — нарушил молчание Джисон, — Мы никогда раньше не встречали никого, кто обладал бы такими способностями. Разве это само по себе не знак? — обратился он к Чану. Тот тяжело выдохнул, сцепив руки в замок.

— Три к одному, учитывая наши с Унынием голоса - четверо против двух, однозначная победа, — радостно заключил Чанбин, — Сынмин, — он обернулся к сидящему рядом Алчности и добродушно улыбнулся, — И все же хотелось бы послушать и твою точку зрения.

— Я все решил для себя еще в квартире Феликса, — ответил Сынмин, — Было бы глупо упустить кого-то, кто обладает таким даром. Я даже подозреваю, что он не совсем смертный, — ухмыльнулся Грех, — Конечно, это может быть лишь моей фантазией, однако, кажется, по прошествию многих веков вы забыли, что изначально нас было не семеро, — сухо закончил Алчность.

Пребывающий в приятной полудреме Хёнджин резко выпрямился, Чан закашлялся, а Джисон уронил на пол блестящее серебряное кольцо, которое прежде нервно крутил в руках. Громко зазвенев, украшение прикатилось к ногам застывшего в изумлении Чанбина. Чонин и Минхо напряженно замерли, ожидая, что будет дальше.

— «Deditque Omnipotens octo dona conuersus in Octo Peccata Copitalia», — процитировал Сынмин, смотря на ошеломленных друзей, — И дал Всевышний восемь даров, превратив их в Восемь Смертных Грехов.

— Он не может быть Грехом! — воскликнул смятенный Чан, — Грех не может обитать в мире смертных!

— Ему дана только одна особенность - видеть нас, — заметил Хёнджин, — Будь он Грехом, он бы обладал бо́льшим, разве нет?

— Кем бы он ни был - он явно достоин нашего внимания, — закончил свою мысль Сынмин, довольно усмехнувшись.

Искусавший до крови губу Чанбин глубоко выдохнул и облегченно улыбнулся. Узел страха развязался, и он осел в стоящее позади него кресло, сложа руки на груди и откинувшись назад.

Будь Феликс смертным, демоном, грехом или самим Всевышним — Чревоугодию было все равно. Ему еще предстояло в недалеком будущем узнать о том, что каким-то невообразимым образом он угодил в капкан улыбчивого, испещренного солнечными отметинами человека, причем сразу, как только увидел волосы цвета соломы в углу уютной кофейни.

Но пока что он ни о чем не догадывался, списывая все на глубочайший ”научный интерес” к смертному, а сидящий напротив него Хёнджин бросал на Чанбина лукавые взгляды озорных глаз, улыбаясь своим мыслям.