Глава 24 Двадцать четвертое декабря - Конденсат на окне на рассвете и свет уличных фонарей (1/2)

Самое странное в квартире Драко — это тишина. Дом номер двенадцать издает всевозможные звуки в любое время суток, сопровождая жизнь Гарри скрипами, гудением и звяканьем, к которым Каллиопа добавляет свой голос, а Патрик с радостной самозабвенностью раскидывает вещи. Здесь, однако, все тихо, и это странно тревожно. Гарри просыпается рано утром и понимает, что в постели он один. Шипение душа — единственный звук в тишине, и он лежит несколько секунд в почти полной темноте, прислушиваясь и обдумывая идею присоединиться к Драко под горячей водой. Но в итоге остается на месте, разминая ноющие мышцы и любуясь хрустящими белыми простынями на кровати, которые остались нетронутыми после… что ж, после долгой ночи любви, вспоминает Гарри, ухмыляясь в потолок и сопротивляясь искушению прикрыть глаза, когда образы вызывают всплеск желания внизу живота. За последние три дня у него было больше секса, чем за большую часть его взрослой жизни, и это еще слабо сказано. Он хочет Драко сильнее, чем когда-либо хотел кого-либо, а их скорая близость — намного больше, чем он может переварить. Гарри полагает, что, возможно, так будет всегда, и он более чем готов это выяснить.

Сейчас, однако, его тело испытывает некоторый шок: болит во всех необычных местах и одновременно истощено и заряжено энергией. Это странное чувство, но, вероятно, чашка кофе может помочь. Думая об этом, он садится в постели, подавляя легкую дрожь. Солнце начинает подниматься, проникая в окно ровно настолько, чтобы было видно комнату. Гарри улыбается. Он все еще чувствует запах магии, которую Драко использовал всего несколько часов назад, чтобы окрасить белые стены в бирюзовый, «как у самой модной утки» <span class="footnote" id="fn_32911720_0"></span>. Цвет настолько насыщенный, что Гарри почти может его увидеть, как и другие новые цвета, которые теперь украшают квартиру Драко.

Когда после тщательной уборки Драко все еще выглядел недовольным своей квартирой, Гарри предложил ему сделать что-нибудь, чтобы почувствовать ее своей, будто она в самом деле принадлежит ему. Драко долго молча смотрел на него, а потом вдруг начал красить стены. Гарри смеялся и смеялся еще громче, когда Драко попросил у него — у него! — совета.

— Да, тебе и правда следует спросить человека, который не видит цветов, сочетаются ли вот такой синий с вот таким красным, — фыркнул он, но Драко задумался, а потом магией усилил цвета, чтобы они мягко светились в глазах Гарри, как краска, разведенная в воде.

Так что теперь вся квартира светится: решительные цвета драгоценных камней на фоне хрустящей белизны постели с гирляндами крошечных огоньков, разбросанными по полкам и нишам. У Гарри создается впечатление современного, но крайне богатого места богослужения. Тут красиво, и Драко кажется счастливее от этого, но все равно слишком тихо, особенно теперь, когда душ выключен, и Гарри слышит только звук мокрых шагов, а затем свист магии.

Ну конечно, Драко взял палочку с собой в ванную. Со вчерашнего дня он почти не выпускает ее из рук, и Гарри его не винит, но есть что-то в том, как он с готовностью использует магию для каждой мелочи, что напоминает ему о маленьких Фреде и Джордже. Воспоминания о них теплые и горько-сладкие.

Гарри глубоко вздыхает и подтягивает колени к подбородку, придерживая одеяло вокруг талии, чтобы согреться. Он медленно вдыхает ароматный лимонный пар, от запаха которого улыбается в предплечье, и лениво смотрит на восходящее солнце. Он представляет, что цвета здесь, так глубоко в городе, более сдержанные, но дерзкий свет фонаря на другой стороне улицы в воображении такой же ярко-оранжевый, каким был для него пятилетнего, выглядывающего из окна дома на Тисовой улице, чтобы засечь кошек, которые показывались на одно мгновение, а в следующее уже исчезали.

Он наклоняется вперед, чтобы стереть конденсат с окна, и смотрит на улицу внизу, где люди ходят в тяжелых пальто и с собаками на поводках, а дорога рядом с многоэтажкой Драко уже заставлена машинами. Знакомая картина, запечатленный короткий момент, утро в канун Рождества в привлекательном районе Лондона, украшения на фонарных столбах и дети с мишурой в волосах, и не в первый раз он задается вопросом, почему такой человек как Драко выбрал для жизни такое обычное место. Такое… магловское.

— Я все думаю о том моменте, когда ты был здесь в последний раз, — произносит Драко, и Гарри поворачивается.

— Да, это было… — Гарри моргает, слова будто ветром из головы выдувает все мысли и слова, когда он понимает, что Драко стоит в дверях в одном полотенце, обернутом вокруг талии, а он сам тупо пялится на него. — Прости, что?

Удивленный, Драко убирает мокрые волосы с глаз и садится на кровать рядом с Гарри.

— Очень лестно, спасибо.

Гарри краснеет.

— Почему ты выбрал это место? — спрашивает он, отводя взгляд от капель воды на груди Драко и указывая на окно.

— Было много причин. Мне нравится это здание. Тут тихо. Но больше всего мне нравится то, что мой отец никогда сюда не приедет.

— Потому что это территория маглов? — спрашивает Гарри, желая закатить глаза.

— Конечно. Я показал им фотографии дома и двора перед покупкой, и он сказал, что никогда не навестит меня «в таком месте». Естественно, я снял эту квартиру в тот же день, — рассказывает Драко, пожимая плечами. — Я могу навещать их в Мэноре, но моя квартира стопроцентно работает против Люциуса Малфоя.

Гарри смеется.

— А что твоя мама?

— О, она время от времени навещает меня. Мы вместе пьем чай, и она рассказывает все сплетни о своих друзьях… у кого проблемы с голеностопом, чей внук уже летает на метле и тому подобное. Она любит сидеть в том ужасном цветастом кресле-качалке, которое ты видел вчера и которое, как ты сказал, ни с чем не сочетается, — сообщает Драко. — Сочетается, потому что оно ее. Она принесла его с собой, когда впервые посетила меня здесь.

— Она принесла с собой кресло?

— Это серьезно самая странная вещь, которую делал кто-либо из моих родителей? — спрашивает Драко, тыча Гарри влажным локтем. — Или твоих родителей? Кого угодно?

Что-то в его словах заставляет Гарри улыбнуться, и он соглашается.

— Нет. Тебе лучше не говорить этого Молли завтра, думаю, у нее сложилось впечатление, что ее семья, ну, знаешь… нормальная.

Драко с сомнением поднимает бровь и вздыхает.

— Ты уверен, что я должен быть там? Разве это типа… не только для семьи?

— Да, — твердо говорит Гарри. — Уизли и почетные Уизли и их семьи. И ты мой… я не уверен, какое слово должен использовать, но ты — оно самое, и я хочу, чтобы ты был со мной. И Каллиопа тоже, потому что это Рождество, и я не хочу оставлять ее одну.

— Думаю, что «партнер» все еще подходящее слово, — улыбается Драко и целует его.

Гарри вздрагивает отчасти из-за влажной руки на лице, а отчасти потому что от произнесенных слов внутри становится легко-легко.

— Партнер, — бормочет он, наклоняясь для поцелуя, и протестующе стонет, когда Драко отстраняется.

— У меня нет для них подарков, — шепчет он, глядя на Гарри в тихом ужасе. — Я не знаю, как… все было так безумно, и я купил только бутылку хорошего вина для мистера и миссис Уизли, но для остальных… черт, Гарри, они подумают, что я грубый, и будут правы.

Гарри хочет рассмеяться, но на лице Драко такое искреннее огорчение, так что он просто переплетает их пальцы и пытается вселить надежду.

— Не беспокойся об этом, — произносит Гарри. — Все есть. Обещаю, все будет хорошо.

Драко смотрит с сомнением, но Гарри продолжает улыбаться, так что ему не остается выбора кроме как сдаться.

— Ты уверен?

— Да. Просто принеси себя и пустой желудок, — кивает Гарри. — И на этой ноте я лучше пойду. Нужно покормить Калли и еще много подарков завернуть. Увидимся вечером на грандиозном рождественском ужине Рона?

— Да, — говорит Драко, довольно-раздраженно складывая руки. — Уверен, что смогу найти способ развлечь себя в моей уютной чистой квартире.

Гарри фыркает и притягивает его к себе для поцелуя, пальцами скользя под полотенце, чтобы коснуться теплой влажной кожи. Через несколько секунд все это оказывается на полу, и они падают обратно на кровать, расслабляясь в ленивых поцелуях и дразнящих поглаживаниях.

— Я думал, тебе нужно было идти кормить кошку, — бормочет Драко, хмурится и пожимает плечами, касаясь зубами шеи Гарри и заставляя его ахнуть.

— Покормлю чуть позже, ничего не случится, — отвечает Гарри и думает, что так и будет, надеется, что так и будет, потому что Драко растягивается поперек кровати и целует его живот, тазовые кости и… боже, горячее мягкое и сводящее с ума давление не оставляет Гарри выбора — пусть это произойдет.

Влажные волосы Драко скользят между пальцами, ложатся на кожу, когда он меняет позу и берет глубже, вырывая из Гарри горловой стон. Когда Драко медленно отстраняется, прохладный воздух касается гладкой чувствительной кожи, и часть мозга Гарри, которая все еще работает, твердит, что долго он, не отвлекаясь, не протянет. Этот рот слишком совершенен, а скольжения языка Драко по гладкой тонкой коже почти достаточно, чтобы кончить прямо в ту же секунду.

— Что такое? — шепчет Драко, но выражение его лица прямо говорит о том, что он точно знает что.

Гарри ничего не отвечает, только заставляет себя выпрямиться. Хватает Драко за бедра, используя всю силу, на которую способен, чтобы уложить его поперек кровати, ровно напротив себя валетом. Драко вытягивается на боку, кулаком все еще обхватывая член Гарри, а его эрекция теперь мягко касается челюсти Гарри. Драко тихо смеется, потирая большим пальцем член Гарри и издавая хнычущий стон, от которого у них обоих перехватывает дыхание, и капли смазки скользят по головкам.

— Ладно, — решает Драко, улыбаясь и снова беря Гарри в рот.

Гарри позволяет себе насладиться ощущением, а потом следует примеру, скользя языком по члену Драко и закрывая глаза. Он чувствует дрожь, ответный толчок — бедра Драко подрагивают, и «Прости» горячим шепотом, от которого член еще больше наливается тяжестью. Он выгибается на прохладных простынях, погружаясь в медленные страстные движения и ритм, которые они находят вместе. Каждое скольжение языков и покачивание бедер настолько приятны, что весь мир Гарри растворяется в теплой воде, соли и мягком паре с ароматом лимона. Он не знает, который час или сколько раз он шептал имя Драко, протестуя или одобряя, но уверен, что если погладить пальцами ниже, ниже, прямо там, член Драко дернется у него во рту, а рука, лежащая на бедре Гарри, сожмется крепко, почти до синяков.

— Да, — шепчет Драко, отстраняясь ровно настолько, чтобы встретиться взглядом с Гарри.

О боже.

— Да, — вторит Гарри, скользя пальцами внутрь, и оба тут же низко стонут.

— Сейчас? — предлагает Драко, прижимая член Гарри к животу и поглаживая его. Дыхание учащается.

Гарри смеется, качает головой и ведет пальцами. Закусывает губу. Драко крепко сжимает его внутренними мышцами, а его член течет горячими каплями в ладонь Гарри. Драко снова заглатывает. Он делает это нарочно, и Гарри чувствует, как иссякают силы, он хочет, так отчаянно хочет этого, но с другой стороны, не хочет, чтобы это закончилось.

— Терпение — величайшее оружие эффективного аврора, — декламирует он, вытаскивая цитату из тайников памяти и сразу же желая рассмеяться.

Драко усмехается, и от этого ощущения искры пробегаются по телу Гарри и гаснут прямо в его венах.

— Здорово, — шепчет он. — Отличный совет, аврор Поттер, но…

— Но?..

— Но я собираюсь кончить и хочу, чтобы ты был во мне, когда я это сделаю, — заявляет Драко, точно понимая, что его слова творят с Гарри, потому что он улыбается, когда Гарри начинает прерывисто дышать, а его член еще сильнее прижимается к животу.

— Я хочу… хочу сказать, что ты не должен этого делать, но… — сбивчиво объясняется Гарри, ноги становятся резиновыми, когда он притягивает Драко к себе, грудью к спине, переплетая пальцы и прижимаясь открытым ртом к горячей коже. Он проникает внутрь глубоко, делая медленные прерывистые вдохи и зарываясь носом в мягкие влажные волосы.

— О, Мерлин, — вздыхает Драко, прижимаясь к нему и поворачивая голову для поцелуя.

— Потому что знаешь… со вчерашнего дня прошло так много времени, — говорит Гарри, ухмыляясь, но чувство облегчения слишком реально, и он понятия не имеет, как держался столько лет.

— Достаточно времени, — соглашается Драко, переплетая их пальцы на своем члене. Он совершенно теряется с дыхания и выгибается, а Гарри толкается в него длинно и сильно.

Он опускает голову на плечо Драко, наблюдая за движением их рук в туманном восхищении и цепляясь за этот ритм, пока не становится слишком хорошо. Гарри приближается к кульминации, замедляясь насколько возможно, чтобы Драко мог кончить первым. Живот напряжен, Гарри толкается, забывает дышать, и когда Драко откидывает голову назад и вскрикивает, он кончает следом, наполняя Драко своим освобождением и задыхаясь — так сильно его сжимают внутренними мышцами, отдавшись оргазму, — тесно и горячо.

В наступившей тишине Гарри утыкается разгоряченным лицом в подушку и смотрит через плечо Драко, восхищаясь его острыми чертами, натянутыми мышцами, мягкой бледной кожей. Он проводит липкими пальцами по поблекшей Метке и уже знакомому узору шрамов, чувствуя слабую улыбку Драко чем-то глубоко внутри себя. Медленно они поворачиваются лицом друг к другу, и Гарри готовится к заклинанию, которое Драко очень хочет произнести сам.

— Знаешь, однажды мне снился такой сон, — делится Драко.

Гарри потягивается и откидывается на подушки.