Глава 21 Двадцать первое декабря - Датское сливочное печенье (1/2)

Гарри стонет, посмотрев на свое отражение в зеркале ванной комнаты. Каллиопа вскакивает на край раковины и несколько секунд молча разглядывает его, а потом вдруг громко чихает, пугая их обоих.

— Спасибо, — благодарит он, потому что знает, что она пытается помочь.

Чувствуя его нервозность, она все утро следовала за ним из комнаты в комнату: тихонько сидела за дверцей душевой, пока он мылся, наблюдала с кровати, как он мучился с выбором одежды, и соблазняла Патрика исполнить что-нибудь во время попытки позавтракать, которая закончилась неудачной чашкой слишком крепкого кофе и половинкой холодного тоста. Живот крутит, волосы в ужасном состоянии, и Гарри так много времени пялился на собственное лицо, что даже оно начало выглядеть будто чужое.

Он никогда не уделял внимание своей внешности. Никогда по-настоящему не пекся о том, как выглядит, никогда не пытался сделать себя привлекательнее или скрыть какие-то изъяны. Но менее чем через полчаса он встречается с Драко за чашкой кофе и все его мысли занимают сожаления о том, что он не обращал внимание на свою внешность раньше. Потому что Драко выглядит великолепно в своем темном пальто с элегантной осанкой и серебристыми сияющими волосами, а Гарри выглядит… как сейчас. Калли подпрыгивает и ударяется своей маленькой головкой о его подбородок — такой ценный жест поддержки, — и он гладит ее в ответ, но даже скорее-всего-волшебный кот ничего не сможет поделать с его серой кожей, слегка неровным носом или тем фактом, что он носит одни и те же очки уже десять лет.

Конечно, он хорош… он хорош… но хочет быть лучше. Он хочет зайти в ту кофейню и заставить Драко подумать: «Черт, да, вот он, мужчина, в которого я был тайно влюблен… какое-то время». Гарри не знает, как долго, и не совсем готов спрашивать. Сегодня дело не в «что, если»; дело даже не в том, что будет дальше; дело в настоящем и в двух людях, которые, возможно, наконец-то захотят одного и того же.

Дело в честности, и Гарри сможет быть честным. Он сможет все, что угодно. Он делает глубокий вдох и отворачивается от зеркала, слегка брызгая на себя парфюмом с теплым лесным ароматом, которым пользуется столько, сколько себя помнит. Ему просто нужно быть тем, кем он всегда был, — возможно, чуть смелее, — и все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — говорит Гарри себе, надевая пальто и выходя на улицу.

Миссис-Номер-Девять отрывается от вешания венка на входную дверь и бросает на него подозрительный взгляд. Гарри отбрасывает свою осторожность и машет соседке, направляясь вниз по улице, прежде чем та успевает ответить. Утро холодное и пасмурное, белые облака расползаются по небу, как зефир. Время от времени слабому солнечному лучу удается пробиться сквозь тяжелую завесу, придавая ей призрачное свечение, которое будто только усиливает напряженность Гарри.

Он узнает кофейню, когда открывает дверь, но эта мысль тут же вылетает из головы, стоит Драко встать с кожаного дивана и улыбнуться ему. Сейчас, полностью отдохнувший, он будто сияет изнутри, заставляя мягко освещенный интерьер раствориться ненужным фоновым шумом. Серые глаза встречаются с зелеными, они разглядывают друг друга, стоя в десяти футах. Сердце Гарри учащенно бьется. Кажется, Гарри улыбается в ответ, но он не особо уверен, потому что лицо онемело от холода, ужаса и осознания того, что на этот раз он оказался в нужном месте в нужное время.

— Простите, дорогуша, — говорит кто-то, и Гарри смотрит на старую леди, пытающуюся пробраться к двери.

— Извините, — бормочет он, открывая для нее дверь, а когда поворачивается к Драко, тот уже вешает пальто на спинку дивана. Действительность возвращается к жизни, удивляя шумом разговоров, шипением кофемашин и громкостью людей в крошечном пространстве. — Я бывал здесь раньше, — замечает Гарри, присоединяясь к Драко за столом.

— Два года назад мы сидели тут, наблюдая, как два торговца нелегальными зельями проводили встречу в том здании через дорогу, — подтверждает Драко, указывая на улицу. — Теперь там прачечная самообслуживания, — добавляет он с кривой улыбкой.

— О, да, — тянет Гарри, вспоминая высокие неудобные стулья и долгое тянущееся ожидание. В тот день Драко был одет в зеленое. Он пил крепкий кофе из крошечных чашек и так много болтал с бариста, что Гарри совсем чуть-чуть хотелось заколдовать их обоих.

Смущенный этим воспоминанием, он снимает пальто и садится рядом с Драко на диван, оставляя вежливое расстояние между ними и устраиваясь, как он надеется, в открытой позе. Драко делает то же самое, положив одну руку на спинку дивана. Они смотрят друг на друга в напряженной тишине, пока Гарри не выдерживает.

— Это странно. Я не хочу, чтобы все было так странно. Почему мы ведем себя так, будто только что встретились? Мы… то есть, я… я думаю, может, если нам нужно пересечь какую-то черту, то мы должны просто пересечь ее, понимаешь? Потому что иначе… что?

От легкой улыбки Драко перехватывает дыхание, и Гарри хочет лишь попытаться вернуть ее обратно.

— Для человека, спокойного и рассудительного в опасных ситуациях, ты слишком нервничаешь из-за такого, — говорит Драко.

Гарри фыркает.

— А ты нет?

Драко пожимает плечами — признание; Гарри знает, что именно оно. Что-то щелкает внутри него, и он протягивает руку, чтобы коснуться ладони Драко. Смотрит на место соприкосновения и улыбается.

— Ты прав. Я нервничаю. Но я не хочу этого.

— Уже начало, — тихо подмечает Гарри. — Может, мы должны думать об этом как… об отступлении. Мы и так хорошо знаем друг друга, а это просто другое направление. Когда я думаю о нас как о напарниках, все кажется гораздо менее пугающим.

Драко встречает его взгляд, и выражение его лица становится серьезным.

— Мне жаль, что меня не было рядом с тобой, когда ты нуждался во мне. В том году все было… Я не знал, как справиться с тем, что с тобой случилось. Это было очень эгоистично с моей стороны.

— Нет, черт, нет, — в ужасе частит Гарри. — Пожалуйста, не надо. Если только ты не хочешь, чтобы я извинился за то, что избегал тебя, потому что не знал, как… Драко, я боялся всего на свете. Это было глупо. Я был таким придурком.

Драко смеется, удивляя их обоих.

— Не знаю даже, как с этим спорить.

Гарри ухмыляется, переворачивая руку и переплетая их пальцы. Драко придвигается ближе, пока его колено не упирается в колено Гарри, и это действие кажется таким непринужденным, таким легким, таким невероятно правильным. Гарри так долго плыл по течению, что отыскать себе безопасное место кажется почти слишком хорошей идеей, чтобы позволить ей выгореть. Гарри на мгновение закрывает глаза, позволяя себе наклониться ближе, пока не почувствует чистый запах Драко и тепло его кожи. Где-то позади чашка разбивается об пол, и группа молодых людей смеется над своим неуклюжим другом. Гарри открывает глаза. Уголки губ Драко приподнимаются в мягкой полуулыбке — улыбке, предназначенной только для Гарри.

— Спасибо, что нашел меня, — благодарит Гарри, чувствуя, как его пальцы крепко сжимают.

Глаза Драко мерцают в свете лампы.

— Я не знал, что ты потерялся.

— Я тоже, — признается Гарри и видит, как серые глаза снова становятся серьезными.

— Можно я тебя поцелую? — спрашивает Драко, и просьба настолько осторожная, настолько странно формальная, что у Гарри перехватывает дыхание. Он влюблен, нелепо влюблен в этого мужчину, и ему все равно, наблюдает ли за ними сейчас все население Лондона.

— Кажется, мы уже делали это, — шепчет он, но позволяет себе приблизиться.

Драко касается его лица холодными кончиками пальцев. Улыбается.

— Теперь все по-другому.

— Да, по-другому, — соглашается Гарри, а затем Драко целует его, и он закрывает глаза.

Поцелуй недолгий — недостаточно долгий, — но Гарри отдает всего себя. Рука скользит по плечу Драко, когда их рты соединяются с нежным вздохом, мягким скольжением и кратким соприкосновением языков, от которого отчаянно хочется большего. Когда они отстраняются друг от друга, Гарри с удивлением понимает, что суета в кафе никуда не делась; Драко смотрит на него теплыми глазами, а Гарри чувствует себя всесильным, светящимся изнутри, будто может без малейших усилий поднять диван и выбросить его в окно, потому что Драко Малфой поцеловал его. Гарри на вершине блаженства.

— Все хорошо? — спрашивает Драко, забавляясь.

— Да. Как думаешь, нам стоит заказать кофе, пока нас не вышвырнули?

— Полагаю, было бы невежливо просто воспользоваться их диваном и уйти, — говорит Драко, и от чего-то порочного в выражении его лица Гарри чувствует раскаленное возбуждение.

— О, боже, не надо, — бормочет он, отстраняясь от Драко и поправляя джинсы, пока разум услужливо предлагает образы того, как они могли бы использовать этот диван, и гарантирует, что он не встанет с него еще как минимум несколько минут.

— Извини, — шепчет Драко, но в его голосе совсем нет сожаления. — Просто кофе?

Гарри кивает, наблюдая, как он идет к стойке, но вдруг решает отвернуться, потому что, кажется, теперь все действия Драко способны привести его к боевой готовности. Что делает Рождество довольно интересным. Тем не менее он улыбается Драко, когда тот возвращается и садится на диван, прижав их колени друг к другу.

— Я собирался узнать, не хочешь ли ты чего-нибудь поесть, но потом вспомнил, что еда здесь ужасная, — говорит Драко, а Гарри задумывается, по какой тогда причине выбор пал на это место, но решает не спрашивать.

— Ты голоден?

Драко пожимает плечами, а Гарри может прочитать за этим жестом «да, но». Он улыбается, проводя кончиками пальцев по внутренней стороне бедра Драко так высоко, как только осмеливается, а затем отстраняется, когда слышит, как сбивается чужое дыхание. Если честно, он хочет аппарировать вместе с Драко к себе и прижать его к ближайшей плоской поверхности, но сводящий с ума трепет в груди заставляет тянуть время еще немного. К счастью, кажется, что знает место, где можно вкусно поесть и отвлечься.

— Пошли, — решается он, как только они допивают кофе. — Прогуляемся.

Выражение лица Драко почти страдальческое, но он надевает пальто и следует за Гарри на улицу, быстро идя рядом с ним и натягивая перчатки осторожными деловитыми движениями.

— Куда мы идем?

— В Мэдиган, — говорит Гарри. — Там я покупаю рождественские сыры.

— Так много сыров, — бормочет Драко. — Это магазин магловских сыров?

— Да.

— Хорошо.