Глава 1 Первое декабря - Длинное шерстяное пальто (1/2)

Гарри смотрит на покрытую инеем улицу и вздыхает. Площадь Гриммо по-зимнему нарядна: стены домов, заборчики и голые ветви деревьев покрыты инеем, но внутри дома номер двенадцать условия прямо тропические. Несмотря на тонкую футболку и шорты, Гарри весь липкий от пота, волосы хаотично вьются на лбу, а все потуги по восстановлению температуры до более подходящего уровня только усилили жар его тела и разочарование. Упрямо, как он надеется, сжимая волшебную палочку, он возвращается в гостиную и еще раз обращается к своей коллекции комнатных растений.

— Я сожалею, потому что я знаю, что вы наслаждаетесь этим безумием, но мне придется снова сделать температуру чуть ниже, — говорит он, и несколько растений машут листьями в знак протеста. — Я знаю. Знаю. Но я не могу так жить, а если я умру от теплового удара, то о вас некому будет позаботиться.

На этот раз растения издают низкий рокочущий звук, а одна из более высоких пальм бросает в Гарри крошечные желтые ягоды. Он игнорирует ее, решив взять пульверизатор и попытаться заставить всех подчиниться. Медленно прогуливаясь по комнате и наполняя теплый воздух мягкой влажностью с запахом земли, он пытается вспомнить время, когда его дом не был заполнен падкими на внимание существами. Если так подумать, был год или два после окончания войны, когда он в приятном одиночестве бродил по дому номер двенадцать, а потом Невилл дал ему плюющийся папоротник, и это стало началом конца. Потом появились Патрик и Каллиопа, и все это зажило своей жизнью.

Гарри осознал, что проблема старых волшебных домов заключается в том, что они редко бывают просто зданиями для проживания. Возможно, много лет назад он и очистил это место от всего темного, но дом номер двенадцать сохраняет жизненную силу и собственную индивидуальность: ощетинивается неуправляемой магической энергией, гудит из-за резкой свободы воли и желания делать все, что, черт возьми, захочет, нравится это Гарри или нет. Дом принял этого первого маленького зеленого обитателя, наполнив его листья и стебли буйной жизнью и вырастив его почти до потолка.

Когда Невилл, вызванный крайне смущенным Гарри, увидел это, то немедленно бросился в свою оранжерею и вернулся с полным ящиком растений и инструкциями вести подробные записи об их росте. Теперь, более десяти лет спустя, вторая гостиная Гарри набита необычными образцами, а он заполнил несколько тетрадей своими наблюдениями. Невилл по-прежнему в восторге от этой договоренности и регулярно приносит ему новые растения, очевидно, с удовольствием используя дом Гарри в качестве испытательного полигона для новых проектов всех видов.

По большому счету, Гарри все устраивает. Он не возражает против заметок, подкормок или регулярного опрыскивания листьев. Его беспокоит только то, что дому, видимо, нравится новое Согревающее заклинание, рекомендованное Невиллом для зимних месяцев, и он решил поднять его на уровень выше просто для развлечения. Первоначально ограниченная оранжереей, жара распространилась по всем этажам дома, а влажность стала почти невыносимой. Гарри неоднократно пытался умерить распространяющееся тепло, но пока не добился ничего, кроме густого разочарования и запотевших очков.

Наконец, чувствуя, что нервы начинают сдавать, он закрывает дверь в свой маленький тропический лес, выходит в коридор и тут же спотыкается о книгу, которую определенно там не оставлял, дергается в сторону и наступает на хвост. Каллиопа обиженно вякает и бросается вверх по лестнице, а Гарри прислоняется к стене и устало оглядывается в поисках самого нелепого полтергейста, которого когда-либо встречал.

— Прости, Калли, — кричит он вслед кошке, краем глаза замечая полупрозрачную фигуру. — Прекрати оставлять мои вещи посреди… дороги, — пытается он, хмурясь. Берет книгу и смотрит на обложку. Грация под Давлением: Руководство по Утонченности в Социальных Контактах. — Очень смешно, Патрик, мелкий засранец, — бормочет он, потирая ушибленный локоть и возвращая книгу на полку в гостиной.

Патрик проплывает сквозь стену перед ним и делает небольшой поклон. Гарри понятия не имеет, каким человеком он был при жизни, но как полтергейст Патрик представляет угрозу. Кажется, он взялся вместе с домом, впервые появившись, когда Гарри принимал ванну, и решив уронить с высоты бутылку с шампунем в воду и напугать его до смерти развлечения ради. Хотя он не может издать ни звука самостоятельно, он более чем способен перемещать вещи и создавать бесконечные опасности по всему дому без всякой на то причины.

Гермиона мягко предложила Гарри «двигаться дальше» несколько лет назад, но, несмотря на неудобства, он так и не смог заставить себя попробовать. Потому что Патрик живет здесь, говорит себе Гарри, так же, как и он сам, и Каллиопа, которая досталась в наследство от пожилой соседки, и все растения, и беспорядочная необузданная магия, которая вьется в старом доме. Все они живут здесь, и так уж обстоят дела. Часто предполагают, как тихо и прекрасно, должно быть, жить в большом доме без детей и партнера, и хотя он думает, что чувствовал бы себя одиноким, если бы так было на самом деле, случаются моменты, когда ему хотелось бы иметь немного больше контроля над ситуацией.

Он хотел бы иметь возможность надеть джинсы и джемпер в первый день декабря. Хотел бы иметь возможность наложить обычное Согревающее заклинание, чтобы оно прилипло там, где было наложено. Честно говоря, он хотел бы, чтобы все в доме оставалось на своих местах, но он не станет ждать этого, затаив дыхание.

Откидывая влажные волосы с глаз, он предпринимает последнюю попытку снять чары Невилла, вкладывая каждую унцию магической энергии, которую может собрать, закрывая глаза и шепча:

— Фините.

Мгновение ничего не происходит, а затем на него обрушивается новая волна жара, как будто он распахнул дверцу духовки. Патрик проносится сквозь стену и поправляет свой полупрозрачный галстук. Растения весело трепещут и журчат за закрытой дверью. Каллиопа несется вниз по лестнице и орет на Гарри, сердито уставившись на него своим единственным оранжевым глазом. Гарри вздыхает.

Побежденный, он наполняет волшебной палочкой ее миску водой и некоторое время смотрит, как она пьет, сосредоточенно разглядывая полоски на ее теле, единственный белый носочек и длинные элегантные усы. Миссис Чоудхури, живущая по соседству, не знала наверняка, сколько лет было маленькой кошечке, когда она ее нашла, но они прожили вместе более двенадцати лет, прежде чем старушке пришлось переехать в дом престарелых. Каллиопа не молодая кошка, но, похоже, никто ей этого не говорил. Сейчас ей должно быть по крайней мере шестнадцать, и Гарри не может не задаться вопросом, присутствует ли магия и в ней, как и во всем остальном в доме.

Кем бы она ни была, Калли, безусловно, вносит свой вклад в общую атмосферу хаоса, которая царит в доме, и хотя Гарри нравится тихо жаловаться на это, он подозревает, что по-другому бы и жить уже не смог. Но был бы немного счастливее, если бы температура в гостиной не держалась на уровне августовской — у него есть предпраздничные дела, но трудно настроиться, когда пот стекает по спине. Однако попытаться придется, потому что традиции важны и их нужно соблюдать, даже когда все идет не совсем по плану. Гарри всегда покупает рождественские сыры первого декабря, и именно это он и собирается сделать. Калли сможет выйти на улицу, если захочет, а все остальные в доме вполне довольны жарой, так что можно оставить все так.

Гарри медленно поднимается по лестнице — ощущения такие, будто с каждым шагом пробирается сквозь теплую воду. Он включает настолько холодную воду в душе, насколько может выдержать, и моется, сотрясаемый крупной дрожью. Выходит на застоявшийся воздух и спешит одеться, пока его снова не окутала жара. Он стоит перед гардеробом в нижнем белье и смотрит на висящие джемперы и рубашки, щуря глаза то на одну вещь, то на другую в бессмысленной попытке увидеть их истинный цвет.

Прошло почти двенадцать месяцев с тех пор, как он был ранен при исполнении служебных обязанностей, девять месяцев с тех пор, как он отказался от работы в Аврорате, и семь с тех пор, как его напарник, все еще убежденный, что во всем виноват он, был переведен в пару к Рону после того, как ронова напарника повысили до руководителя. Прошло, наверное, два месяца с тех пор, как из-за последствий проклятия в затылок Гарри захотел ругаться на чем свет стоит и швыряться вещами не в последнюю очередь потому, что потерял почти все свое цветовое зрение.

Целители в больнице Святого Мунго сказали, что оно может вернуться в любое время; на самом деле, они все еще так говорят, но еще и то, что оно может вообще никогда не вернуться. После инцидента мир Гарри стал почти полностью монохромным, только случайные цветные пятна позволяют ему помнить, что растения зеленые, единственный глаз Каллиопы оранжевый, а у его любимого красного джемпера есть отличительная бирка, которая помогает ему его идентифицировать. Он потерял счет тому, сколько раз морщился в чашку чая, потому что добавил слишком много или мало молока, и полностью отказался от попыток правильно подобрать одежду. Иногда Гермиона бросает на него любопытный взгляд, как бы говоря: «Вот так? Серьезно?», но он состраивает уверенную мину, потому что на самом деле не имеет значения, как он выглядит, а еще потому что у нее, как и у всех остальных, создается впечатление, что он идет на поправку.

Что, в целом, могло бы быть правдой. Он ходит на приемы в больницу, смотрит на цветные диаграммы и готовится к тому дню, когда ему разрешат вернуться к работе. Он надеется на это, потому что, хотя и заполняет свободные дни новыми хобби и интересами, которые только может придумать, он скучает по работе. Он скучает по острым ощущениям погони, удовольствию от арестов и своему напарнику. Он правда… Гарри вздыхает и тянется за своим любимым джемпером, надевая его и понимая, что, по крайней мере, насыщенный красный цвет будет выглядеть празднично для всех остальных.

За окном ветер свирепо хлещет деревья, и он колеблется, слишком хорошо осознавая другое, гораздо более изнурительное последствие травмы. По причинам, которые никто не смог объяснить, холодная погода вызывает такие сильные головные боли, что Гарри кажется, будто кто-то вонзает нож для колки льда в череп, и иногда бывает так ужасно больно, что он кулем валится на землю и сворачивается в клубок. Он полагает, что это не самое лучшее поведение для аврора, но с шапкой и Согревающими чарами он может запросто добраться до сырной лавки без происшествий.

«Почему бы тебе просто не воспользоваться камином?» — спрашивает кто-то у него в голове, и Гарри хмурится.

— Потому что мне не нравятся путешествия камином и потому что это магазин магловских сыров, как ты прекрасно знаешь, — бормочет он, надевая пальто и ища бумажник.

— Мау? — спрашивает Каллиопа, сидя на кровати и с интересом рассматривая его.

— Да, я, наверное, сошел с ума, но что теперь поделать? — спрашивает он ее, и она просто виляет хвостом в ответ.

Наконец, он находит бумажник в хлебнице, показывает Патрику средний палец и направляется к двери. Только выйдя на холодное солнце, он слышит рев камина в гостиной, после которого слышится знакомый голос. С некоторой неохотой он возвращается в душный дом и всматривается в пламя.

— Черт возьми, здесь немного жарковато, — говорит Рон, хмурясь. — Дом снова злится на тебя?

— Что-то вроде того, — признается Гарри. — Все в порядке? Я как раз собирался в Мэдиган.

Рон колеблется.

— Да, это… то есть, сейчас с ним все в порядке, но Драко пострадал.

У Гарри неприятно скручивает живот.

— Что? Что случилось? Где он? — требует он, дергая за шарф, поскольку внезапно чувствует, что вот-вот вскипит.

— Он в больнице Святого Мунго, — говорит Рон, и хотя его тон спокоен, между бровями пролегает небольшая морщинка, которая Гарри совсем не нравится. — С ним все будет хорошо, но, Гарри… это снова была Гризельда Финтон.

— Какого хрена?.. — бормочет Гарри с колотящимся сердцем. — Почему никто не поймал ее после того, как она… какого хрена, Рон? Что она с ним сделала?

— Это было так быстро, мы не уверены. Целители думают, что он просто оглушен… это была огромная ударная волна, а затем она исчезла, и теперь он вроде как не может использовать магию, — говорит Рон, в спешке обрисовывая последнюю информацию. — Это временно, но он очень зол. Я подумал, вдруг ты сможешь…

— Прийти и вразумить его? — заканчивает Гарри. Он падает на коврик у камина и снимает шапку, чувствуя себя немного больным. — Он не может использовать магию? Серьезно?

— С ним все в порядке, Гарри, — обещает Рон, а затем вздыхает. — Я просто подумал, что он может прислушаться к тебе. Ты же знаешь, какой он.

— Конечно, я знаю, какой он. Он мой напарник, — огрызается Гарри, а затем все внутри падает. — Он твой напарник. Он был моим напарником. Господи, это чертовски ужасно.

— Он все еще твой, — беспечно говорит Рон, и Гарри почти не выдерживает. — Я просто согреваю местечко рядом с ним для тебя. Буквально на несколько дней. Почему он всегда такой чертовски холодный?

Гарри улыбается.

— Не знаю. Слушай, я сейчас подойду. Дай мне две минуты.

Рон исчезает из пламени, оставляя Гарри смотреть в пустой камин. Он делает глубокий вдох, обдавая себя Охлаждающим заклинанием, когда понимает, что джемпер уже начинает прилипать к коже. Возможно, Гризельда Финтон уже перевернула его жизнь с ног на голову, но только не Драко. Не сегодня и никогда. Собравшись с духом, он бросает горсть блестящего пороха в огонь и готовится к путешествию.

Несколько секунд спустя Каминная сеть выплевывает его в фойе больницы, где целители, медсестры и посетители всех мастей суетятся взад и вперед, сосредоточенные на своих целях, и никого не интересует тот факт, что Гарри чувствует себя больным и дезориентированным. Он знает, как найти отделение «Урон от заклинаний» — он был там более чем достаточно раз, — так что срывается на бег, больше не заботясь о том, что в пальто слишком тепло или что в Святом Мунго почти так же жарко, как в его тропической гостиной. Рон может сколько угодно говорить, что с Драко все в порядке, но Гарри не станет лучше, пока он сам в этом не убедится.

С помощью измученной медсестры с мишурой в волосах Гарри находит друзей в маленькой комнате в конце коридора. Рон расхаживает перед окном, что-то строча в блокноте. Он облегченно вздыхает, замечая Гарри и делая паузу в написании заметок, чтобы взъерошить волосы и оставить их торчком. Он бледен в монохромном видении Гарри, одет в водянистую красно-коричневую аврорскую мантию, а его яркие волосы едва ли имеют персиковый оттенок.

— Я же говорил, что с ним все в порядке, — бормочет он и смотрит на кровать.

— Знаешь, я тебя слышу, — огрызается Драко, и, когда Гарри поворачивается посмотреть на него, горячее болезненное тепло окутывает волной, так что дыхание перехватывает.

«Черт, я люблю тебя», — думает он и ничего не может с собой поделать. Он улыбается этому невозможному ублюдку, заставляя Драко вопросительно поднять бровь, но улыбнуться в ответ. Он сидит, выпрямившись, на кровати, одетый в брюки и рубашку, мантия аккуратно сложена на стуле, а три медицинских работника суетятся вокруг него, расставляя световые сети и внимательно изучая длинные катушки пергамента. На лице у него выражение чистой скуки, и Гарри хочется рассмеяться, несмотря на охватившее его беспокойство.

— Что ты здесь делаешь? Я в порядке, — фыркает Драко.

Гарри просто вздыхает, потому что с ним действительно все в порядке, и облегчение настолько острое, что хочется опуститься на стул и уронить голову на руки, но он этого не делает. Он не делает этого, потому что не хочет, чтобы Рон думал, что он сошел с ума, не хочет, чтобы целители решили, что ему тоже нужна койка, и, самое главное, не хочет, чтобы все в комнате узнали. Он тихо и мучительно влюблен в Драко уже более десяти лет, и единственное, что может быть хуже, — это признаться вслух.

В конце концов, авроры не влюбляются в своих партнеров-авроров, а друзья чаще всего оставляют все как есть, и он предпочел бы иметь Драко рядом, чем отталкивать его бесполезными чувствами. Конечно, Драко не так часто бывает рядом, как раньше, с тех пор, как Гарри покинул Аврорат, и хорошо — он научился жить с пятничными ужинами у Рона и Гермионы, вместо того чтобы проводить каждый день с ним в общем кабинете, но это нормально. Он почти доволен. Он в порядке. Его не волнует, что он не видит других людей; он давно отдал свое сердце, и никто абсолютно ничего не может с этим поделать.

Он потерян, а с Драко все в порядке. С ним все в порядке. Он сидит прямо тут, отворачиваясь от одного из целителей с видимым раздражением, и смотрит на Гарри в поисках поддержки.

— Вы прекратите?.. Я в порядке. Гарри, пожалуйста, образумь этих людей.

— Они пытаются помочь тебе, идиот, — вздыхает он, и один из целителей благодарно улыбается ему. — Как так получилось, что ты худший пациент, чем я?

— А ты однажды выписался с отсутствующей ногой, — услужливо подсказывает Рон, продолжая что-то писать. — Ты же знаешь, что все это войдет в отчет.

— Будь добр, иди в задницу, Уизли, — бормочет Драко, но он улыбается, и Рон просто высовывает язык. — Отличная идея, Гарри. Я бы хотел выписаться.

Гарри в ужасе смотрит на него.

— Пожалуйста, не надо. Драко… серьезно.

— Нам предстоит провести еще много тестов, — говорит одна из целительниц, беря Драко за запястье и прижимая к нему кончик своей палочки. — Мы до сих пор не знаем, почему вы потеряли магию.

— Да-да, и вы сказали, что это, скорее всего, временно, — говорит Драко, отдергивая руку. — Я пойду домой, немного отдохну, и утром все будет хорошо.

— Мистер Малфой, я думаю… — начинает целитель, но Драко уже с трудом поднимается на ноги.

— Хорошо, что мне нужно подписать?

— Малфой, не будь идиотом, — говорит Рон, но в его голосе звучит смирение.

— Я не идиот. Я освобождаю кровать для других замечательных людей, — сообщает Драко, поднимая пальто и слегка наклоняясь в сторону Гарри, который осторожно поддерживает его. — Вот. Я в порядке.

Главный целитель внимательно оглядывает их. Вздыхает.

— Я не могу рекомендовать вам уходить прямо сейчас, мистер Малфой, но если вы собираетесь настаивать, кому-то придется отвести вас домой — без камина, без аппарации, ничего, что каким-либо образом истощит вашу магическую энергию. Понимаете?