Глава 2.6.1 (1/2)

Просыпаться после удара по голове- не самое приятное занятие. Гул, отражающийся в черепной коробке хоть и становился с каждой секундой все слабей, но доставлял довольно ощутимы дискомфорт. Развитое тренировками тело быстро возвращалось в нормальное состояние, а на автомате возобновившаяся прогонка маны по системе каналов ускорила данный процесс, вместе с тем сообщив о неком внешнем воздействии на энергетику. Малейшие всполохи маны, вырывающиеся вне тела мгновенно впитывались чем то, из вне.

Открыл глаза, поднялся до сидячего положения и быстро оглядел место, в котором нахожусь. Каменные стены, на которых крепилось две скамьи, по видимому выполняющих роль нар. Крепления для цепей, выполненные из не самого хорошего металла, грубые руны, начертанные прямо на камне, потрескавшийся пол, массивная деревянная дверь, также покрытая охранными знаками не самой большой сложности- все это указывало что я нахожусь в тюремной камере, причем сильно устаревшей. Подобной сложности конструкты обычно располагались на простых сундуках, не предоставляя особой защиты от магов, в то время как для удержания в заключении человека способного оперировать энергией требовались намного более сложные рунные цепочки, сведенные в единый ритуал. Также на устарелость помещения указывали самые настоящие шедевры артефакторики, находящиеся на моих руках. Кандалы, покрытые тончайшей гравировкой и несколькими полудрагоценными камнями в качестве накопителей, именно они выкачивали ману, видимо их предназначение- препятствовать любым магическим воздействиям носителя.

Попытка выпустить ману в ауру привела к тому что один из накопителей чуть чуть заполнился, впитав энергию. В то же время напитанная энергией рука не теряла ничего сверх того, что вырывалось вне плоти. Решив проверить телекинез, я понял что отвлекся и не проверил состояние вещей. Меча рядом не обнаружилось как и крупных кинжалов, однако сохранился браслет с кристаллами зелий, а вместе с ним единственный тонкий нож спрятанный в подошве сапога. Все остальные магические предметы пропали, однако со мной осталось самое главное на данный момент- сознание и примерный план что нужно сделать.

Учитель говорил о неком испытании, которое нужно пройти для вступления в гильдию, поэтому явно стоит продемонстрировать навыки и взломать руны, защищающие камеры, раз уж прямое воздействие магией заблокировано, к тому же никогда не будет лишним просто открыть путь на свободу, ведь нападение стражи вызывало вопросы вместе с желанием перестраховаться.

Полный осмотр камеры занял минут двадцать, за которые в памяти точно закрепились знаки, покрывающие стены помещения, а также общая система, связывающая отдельные их элементы, в то время как кандалы, по большому счету, оставались тайной для восприятия. Единственное что спасало- сохранившаяся сенсорика, поэтому осталась возможность улавливать основное смысловое назначение рун в конструкциях, однако сложный артефакт на руках будто бы препятствовал сканированию, оставляя лишь возможность визуального запоминания рун для последующего поиска информации.

И если с наручниками в данной ситуации не получится ничего сделать как минимум из за отсутствия каких либо инструментов и возможности полноценно манипулировать маной, что не позволит нанести какой либо орнамент на металл, не говоря уже о требуемой для вмешательства в столь филигранную конструкцию точности и тонкости воздействия. То стены камеры не представляли из себя столь же неразрешимую задачу. Количество знаков, использованных для зачарования помещения, примерно количественно равнялось использованному в паре не самых маленьких артефактов на руках, однако число именно уникальных рун было раза в два меньше. Складывалось ощущение что данное помещение было создано невероятно давно, настолько, что искусство создания артефактов с тех пор шагнуло далеко вперед, усложнившись на пару порядков. На устарелость конструкции также указывали относительная грубость рунных цепей на стенах, а также их сильная изношенность. Некогда единая сеть, призванная изолировать помещение от окружающего пространства и выкачать из заключенного всю ману, почти полностью утеряла свои свойства лишь вытягивая небольшие потоки маны, прорывающиеся сквозь доски двери. Наиболее вероятной причиной столь плачевного состояния являлось отсутствие нормального обслуживания и страхующих контуров, предусматривающих повреждения. Часть рун, высеченных в камне, раскрошилось под воздействием времени, то же время привело к незначительному смещению почти всех блоков, из которых были выполненные стены. Относительно слабые смещения по отдельности не помешали бы, однако время не пощадило почти никакой из них, что начисто уничтожило ровную поверхность, под которую создавался сложный конструкт. Но хуже всего было состояние энерговодов. Тонкая проволока, вплавленная в камень, порвалась в местах особо сильных перепадов между булыжниками, в других стыках она оказалась покрыта потеками глины<span class="footnote" id="fn_28761886_0"></span>, жила которой пробилась в щели. Красноватая масса длинным языком спускалась почти до пола, перекрывая несколько линий для подачи энергии, вытягивая из них ману.

От размышлений о состоянии места заключения и расчета знаков, которые следует вписать в цепи рун для полной нейтрализации воздействия, меня отвлекли странные звуки, доносящиеся из за двери. Шебуршание все усиливалось, а я, встав с нар, максимально тихо подобрался к дверному проему, параллельно прокусывая палец до крови. Незваный гость явно пробирался сюда с не самыми добрыми намереньями, а самое главное неофициально, ведь стражник не стал бы рассекать артефактным лезвием замок и энерговоды магического запора на двери. Стоило в медленно открывшуюся дверь зайти низкорослой фигуре, как я начал действовать.

Не слишком сильный удар в висок укрытый глубоким капюшоном дезориентирует лазутчика, заст авляя его пошатнуться. В тот же момент вторая, раненная кисть вычерчивает на его лбу руну ”Сон”, которая без соответствующей напитки и оформления малыми знаками приведет лишь к парализации на пару десятков секунд. Еще один удар сваливает его на пол, а я тут же выглядываю в коридор, проверяя на отсутствие подельников. Удостоверившись в том, что данный деятель прибыл в одиночку я захлопываю дверь и возвращаюсь к пленному. Поверх прошлого знака наносится аналогичный, а руки автоматически начинают освобождать его от снаряжения во избежании проблем в дальнейшем разговоре. На нары улетают накидка, открывая смутно знакомое лицо, перевязь с зельями пара одинаковых ножен и малый рюкзак. Ремень стягивает кисти за спиной, лишая его большей части опасности.

После первичной подготовки пленного вздергиваю его в вверх рукой, что из за разницы в росте поставило его на цыпочки, вторая же кисть прижимает к его горлу лезвие ножа. Спустя десяток секунд действие руны на лбу пленника прекратилось и мышцы, скованные судорогой расслабились, заставляя тело повиснуть на руке.

Испуганный быстрой расправой лазутчик даже не собирался ничего скрывать и информация полилась из него бурным потоком, раскрывая подоплеку происходящего и то почему лицо подростка-гнома кажется мне столь знакомым. Первым выяснилось что неожиданный посетитель оказался тем самым неудачливым вором, что пытался украсть мой кошель на рынке. Вторым фактом оказалось то что тогда меня обокрасть пытался не беспризорник, пытающийся любым способом выжить на улице, а член не самой бедной семьи, вполне обеспечивающей своих отпрысков. Причина же по которой десятый внук члена ”Высшего совета” города, отвечающего за стражу на улицах, оказался замешан в преступной деятельности довольно необычна. Выделявшийся на фоне своей семьи хрупким телосложением и довольно сильным магическим даром паренек был отдан на воспитание к старому знакомому деда, занимающему высокий пост в гильдии артефакторов. Род воинов просто не мог правильно взрастить столь не подходящего под обычную доктрину обучения индивида. Кхар, а именно так звали допрашиваемого, с интересом вгрызся в артефакторику, тратя почти все время на освоение сложной науки, однако старые привычки давали о себе знать вместе с бушующими гормонами, потому он стабильно несколько раз в месяц выбирался в город для развлечений, подбивая на присоединение к шалостям различного уровня таких же аколитов гильдии и родственников из клана, имеющих больше свободы в перемещении. Однако успехи в обучении и уважение к учителю заставляли старого магистра прощать проступки обучаемого и прикрывать от части справедливых наказаний, тем более что большая часть развлечений молодежи заключалась в невинных розыгрышах или драках с такими же компаниями, ищущими приключений, потому почти не было никакой особой опасности в наказании. Последний же инцидент случился из за проигранного в аналог карт желания, долг выполнения которого оказался вполне реальным и повис контрактом на ауре, выкачивая силы. Собственно выбора у него и не было, к тому же по словам связанного подростка он собирался вернуть украденное после демонстрации товарищам.

Нарвавшийся на столь неудачную жертву он избавился от контракта, ведь сам факт кражи произошел, однако взамен на один контракт он тут же получил второй, но уже долг здоровья. Оказалось что яд, использованный на кошельке на гномов воздействует совершенно иначе, буквально уничтожая нервы и противоядие фактически спасло его жизнь. Обнаруженный в выделенных покоях ученик, страдающий от хоть и слабых, но последствий отравления, привел своего наставника в ярость. Рассказанная история лишь распалила данное чувство, ведь магистр уже давно проникся отвращением к подавляющему большинству представителей людской расы, потому все объяснения ученика были пропущены мимо ушей. Собственно этот самый наставник и приказал личным стражам задержать меня и кинуть в старую камеру, которая разительно отличается от положенных по протоколу мест ожидания испытаний.

Кхар, же спустился ко мне чтобы вызволить и помочь вернуться к Годрику, благо сплетни в гильдии как и в любой довольно крупной организации распространялись с околозвуковой скоростью, потому аколит знал почти ве новости. Тем более слухи ходящие о данной камере в полной мере описывали ее прошлый функционал, который мог превратить даже сильного мага в обывателя без капли сил за пару часов, и помощь с данной проблемой вполне могла защитаться за достаточно весомую услугу чтобы списать висящий на нем долг.

Стоило ему закончить свой рассказ, как я тут же отпустил полузадушенного лазутчика и бросил его же кинжал в ноги для того чтобы он освободился от пут, начиная продумывать следующие шаги, на первом месте в которых стояло возвращение снаряжения, ныне запертого в арсенале тюрьмы, хранящем весь конфискат, а также поиски Годрика. Размышления оказались грубо прерваны. По коридору прокатилась практически физически ощутимая волна магии, вслед за которой пришел рев сирены, реакция на которую у пленника оказалась однозначна и крайне неприятна. Сжавшийся и дрожащий подросток отказывался воспринимать речь и смог ответить на вопрос о случившимся лишь после легкого подзатыльника, краткосрочно выбившего его из паники. И ответ мне кране не понравился своей краткостью и размерам надвигающихся неприятностей, ведь пацан произнес ровно одно слово: ”Гоблины”

***</p>

Следом за осознанием сей неприятной информации пришли две вещи: во первых громкий рев горна и чуть менее громкий топот приближающихся противников, а также жгучая злоба от того что простейшее посещение гильдии, не имеющей даже малейшей вероятности на негативный исход, вылилось в боевые действия, в которых я оказался без малейшей защиты с минимальным количеством оружия и заблокированной в теле энергией.

Четверть маны отправляется в голову, на порядок увеличивая обычное количество и скорость циркуляции в ней. Мир будто замедляется в восприятии и лишь тело, также получившее усиленную напитку, сохраняет в нем сколько то приемлемую скорость движения. Перед разумом, в данный момент способном задействовать намного большую часть своих ресурсов, лишившись большей части ограничений, хоть и приспособленной, но все еще не идеально развитой плоти, встает две задачи; Первая, создать хоть какую то защиту в бою, который случится в лучшем случае через минуты три-четыре. Вторая- создать оружие помимо своего засапожника и пары небольших кинжалов невольного союзника, ведь боеспособность с таковым набором стремительно приближается к нулю.

Цели определены, память раскрывается цветком с бесконечным количеством лепестков, нет молнией, каждая отдельная искра в которой- знание. Вот в руки уходит еще четверть доступной маны, заставляя каналы слабо просвечивать сквозь кожу, а самое главное выйти на сколько нибудь достойную скорость. Разлетается рубаха, а на предплечьях быстро вырезаются многочисленные руны, призванные послужить основой для будущего артефакта и позволить обойти ограничение на выпуск маны, передавая ее прямо в магический предмет, рукава складываются пополам, ложась на израненные части. Две маленькие иглы, хранящиеся в голенищах сапог, вонзаются в руки, пробивая ткань и кожу под ней, заставляя холщовые тряпки пропитаться насыщенной маной жидкостью. Не обращая внимания на пропитываемую драгоценной влагой одежду подхватываю насыщенную энергией глину, начиная налеплять ее на руки. Минута и на каждой из рук по грубому подобию длинного наруча, созданного из мягкой, но крайне энергонасыщенной субстанции. Руки подхватывают флаконы с огненным и согревающим зельем из пояса союзника, мысли о том, что столь странный набор делает у лазутчика, исчезают, не успев появиться. Половина каждого выливается на пол, повинуясь проснувшемуся семейному чутью зелий, остатки же смешиваются в более крупном флаконе от огненного, в который добавляется несколько капель крови, отданной с четким посылом изменить и стабилизировать состав, буквально вбитым в энерго-структуру жидкости. флакон становится на нары, ожидая своего времени, в то время как два ножа параллельно выводят на наручах жуткую смесь из рун и элементов алхимических кругов, увидев которую Хельга бы с большой вероятностью прекратила любое обучение за столь жестокое попрание искусства превращений. Орнамент завершается сам на себе, подобно змее кусающей свой хвост, а шаги противника уже рядом с соседней камеру, дверь в которую судя по звукам пытаются выбить грубой силой. Флакон переворачивается над полученным месивом из знаков, тут же впитываясь в прорезанные каналы, а я ощущаю как начинают раскаляться иглы, вонзенные в руки ведь именно по ним поступает мана на преобразование наручей. Очертания глины плывут и еле слышным хрустом неровная масса превращается в пару одинаковых керамических пластин сложной формы, частично закрывающих кисть, покрытой сеткой линий, ранее бывших магическим знаками. Слабый удар друг об друга заставляет проскочить между ними искру, пробившую воздух с визгом. Ухмылка вылезает на лицо, а кисть правой руки подхватывает сгусток глины со стены, вычерчивая на нем руны взрыва и огня, тут же покрывая его кровью из поврежденной ладони. В левую ладонь ложится мой нож, в то время как вторая роняет полученную гранату в лужу из зелий. Оборачиваюсь на кашель и вижу своего нового знакомого, дрожащим ладонями протягивающего мне мой же кинжал, должный находиться в арсенале гильдии. Подхватываю его во вторую руку, краем сознания замечая что ножны от оружия высовываются из рюкзака, валяющегося на койке. Дверь распахивается, злой оскал исчезает, уступаю место максимальной концентрации, а нога мощным пинком выкидывает в коридор грубую магическую бомбу, с уже светящимися рунами. Широкий шаг к первому ворвавшемуся противнику позволяет как вонзить ему в глаз нож, так и спрятаться за телом от вспышки пламени и слабой взрывной волны, вызванной предыдущим действием. Следующий шаг выносит меня в коридор, а руки автоматически настигают шеи двух гоблов, оглушенных близким взрывом аналога светошумовой гранаты. Следующие три воина пали схожим образом, будучи неготовыми к столь быстрому развитию событий. Кинжал испарился из ладони, заняв место в глазнице единственного шамана отряда, а тело быстрым движением ушло с траектории удара массивного топора, имеющего невероятное сходство с томагавком, единственным отличием от которого было множество кроваво-красных пульсирующих рун, покрывающих и лезвие и рукоять. В клинок ножа отправляется мана молнии, почти полностью поглощаемая кандалами, однако малая ее чать доходит до оружия, которое быстро перерубает горло воина, провалившегося вслед за ударом, задевая по пути почти видимую связь оружия с владельцем, позволяя уже моей руке подхватить столь интересный инструмент.

Тело мертвого гоблина пинком направляется вперед, а я с неудовольствием замечаю что столь сильное усиление ударов почти истощило резерв, что означало жизненную необходимость закончить схватку в ближайшее время. Томагавк раскраивает череп первого из тех, кто решился на атаку, в то время как нож, хоть и со скрипом, но перерубает рукоять еще одного топора, лезвие которого уперлось в наруч, следом устремляясь в голову. Отстраненно разум отмечает тонкий поток силы от топора в правой руке, а также странную субстанцию, вырванную им из павшего врага. Оставшиеся трое противников с ревом бросаются вперед, надеясь задавить одновременным напором. Нож повторяет судьбу кинжала, рыбкой влетая в носовой хрящ центрального гоблина, правая рука размывается в воздухе от скорости, а в томагавк вливается еще порция силы, заставляя лезвие буквально вспыхнуть энергией и просто перерубить крайне некачественный меч в руке жертвы, в то время как левая рука быстрым движением вцепляется в явно трофейную цепь на шее низкорослого гоблина, копье которого от сильного удара в грудь смещается в сторону от моего драгоценного живота, бывшего первоначальной целью. Рывок кисти вздергивает его в воздух, а томагавк в правой начисто сносит верхушку его черепа, прерывая жизнь.

Разум отстраненно отмечает новое чувство подступающей ярости, тут же отсекая источник энергии, столь пагубно влияющий на разум. Поток силы, идущий от топора подвергается намного более жесткой фильтрации чем до этого, отсекая вредные эманации, благо прекратившаяся схватка позволила выделить на это ресурсы сознания. Резерв плавно восполняется от поступающей маны, а сам я начинаю быстрый разбор трофеев и поиск ресурсов для дальнейших схваток, ведь данная стычка с огромнейшей вероятностью не была последней. Руки сортируют вещи, закидывая все, имеющие магическую начинку в отдельный мешок, а также отделяя трофейные предметы, захваченные у погибших стражников. В памяти же в который раз воспроизводятся лекции Годрика о гоблинах, их особенностях магии и боя. О том какие особенности у данной агрессивной расы. Магия душ, практикуемая шаманами, кровавые ритуалы, включающие в себя поедание живых существ, усиление воинов этими ритуалами, собственный, особый рунный алфавит, призывы темных и искаженных духов, некое подобие вампиризма у одаренных и приспособленность к обитанию без света. Все это создавало довольно неприятную картину, ведь магия, основанная на различных жертвах зачастую даёт большую силу, однако самая главная цена за нее -разум, поэтому неизвестно что может сейчас происходить на ближайших уровнях, учитывая какую мощь надо иметь для прорыва в защищённый город.

***</p>